Театр Ленком, где работает народный артист России Леонид БРОНЕВОЙ, переживает сейчас трудные времена. Не стало Александра Абдулова и Олега Янковского, давно выбыл из репертуара Николай Караченцов. Но старая гвардия не сдается! Вот и Леонид Сергеевич Броневой, перешагнув 80-летний рубеж, играет в нескольких спектаклях, занят в новейшей премьере «Вишневый сад», где блистательно сыграл Фирса. Корреспондент «АН» побеседовал с выдающимся актером.
- Леонид Сергеевич, как вы относитесь к «раскрашиванию» легендарных «Семнадцати мгновений весны»?
- Ощущения отвратительные! Я не понимаю, кто дал это задание? Кто заработал кучу денег и сколько в карман себе положил? Возмутительно! «Семнадцать мгновений весны» - изначально фильм черно-белый. Он специально сливался с документальными кадрами. И вся эта «раскраска» (я посмотрел кусок) - преступление. Потому что идет документальный кадр, черно-белый, все нормально. И вдруг возникает какая-то сказочная картинка. Красная повязка на рукаве... И я замечаю, что смотрю на цвет, а текст пропускаю мимо - о чем они там говорят... Смотрю: какой цвет хороший, черный, красный. Надо было тогда хотя бы собрать актеров. Тихонова, Табакова, Куравлева, меня. Спросить нас, а не только режиссера Татьяну Лиознову, которая находится в тяжелом финансовом положении.
- Это по вашей задумке Фирс в недавней ленкомовской премьере «Вишневого сада» получился не сонным «божьим одуванчиком», а очень мудрым и проницательным стариком?
- Такое решение предложил не я, а Марк Анатольевич. Если Захаров берет какого-то автора, то знает, зачем взял, что он хочет этим сказать. И - в какую форму облечь. Из истории театра известно: Чехов написал роль Фирса для артиста Художественного театра по фамилии Артем. Я предполагаю, как он играл, представляю его внешность. Кстати, Артем был не профессиональный актер, а просто такой добрый человечек, милый, мягкий. С него Чехов и списал Фирса. Говорят, хорошо играли Фирса Михаил Тарханов в Художественном театре, Евгений Лебедев - в БДТ, но я не видел. К счастью - не видел! А то было бы трудней сделать что-то свое.
- Говорят, именно под вашим влиянием Захаров отказался ставить спектакль по роману Сорокина «День опричника» и взялся за «Вишневый сад»?
- Не знаю насчет моего влияния... Но я и Захарову, и Сорокину это заявил: нельзя через каждое слово материться. Я сказал на худсовете: первые две минуты зритель будет шокирован. Но через пять минут он к этому привыкнет, а через десять наступит отвращение, и он будет уходить. Вот и все. Если вы не можете выразиться без мата, значит, не делайте ничего! Потому что после мата всегда идет драка. А после драки идет сразу убийство. Понимаете, какие это ступеньки?
- А вы никогда не снимались в таких фильмах, где все на грани?
- Меня звали сниматься в «Трех сестрах». Я даже согласие дал предварительное. А потом прочел сценарий. Соленый и Тузенбах - гомосексуалисты, сестры - лесбиянки, а Чебутыкин торгует наркотиками. Я сказал режиссеру: «Да ты сошел с ума! Что ты делаешь? Зачем берешь чеховские «Три сестры»? Ну напиши свои - «Две сестры», только не трогай Чехова! А он мне: вы там хорошо заработаете. Я говорю: не надо мне ничего. Получу деньги, а потом все проем. Идет в рот, выходит в другое место. А остается позор! Конечно, меня не поняли, не послушались. Нашли другого известного актера. Он согласился.
- Леонид Сергеевич, вы находитесь в прекрасной форме...
- В какой форме?! Я вам вот что скажу насчет формы. Замечательный актер Михал Саныч Ульянов долгое время любил поддавать и при этом был очень обаятельным и забавным человеком. А потом, когда завязал, стал скучным, начал бороться с пьянством, депутатствовать... А когда он поддавал, то был жизнелюб, юморил. Однажды сидел в гримуборной подшофе, и зашел Жарковский (он играл Кальтенбруннера в «Семнадцати мгновениях», а в то время был секретарем партийной организации Вахтанговского театра). Зашел и говорит: «Михал Саныч, извините меня, но вы сегодня, мне кажется, не в форме!» А Ульянов гримируется и говорит: «Так и ты ж, блин, в штатском!» Вот какие шутки выдавал Миша, когда он был в порядке. А потом поскучнел, раскис...
Человек не должен отказываться от своих годами заведенных образа и ритма жизни! Если он курит - надо курить. Я вот курю семьдесят лет! Если он выпивает, то можно уменьшить дозу, но нельзя отказываться от того, что тебе по нраву. Если это, конечно, не ущемляет интересы других.
- Какая сейчас атмосфера в Ленкоме - без Александра Абдулова, Олега Янковского, Николая Караченцова?
- Александра Гавриловича, Олега Ивановича, да и Николая Петровича нам очень не хватает. Собираемся на репетицию, Захаров говорит: «Вот нет Абдулова, некому с утра пошутить, сказать перед репетицией что-то веселое». Нет Караченцова, и никто уже не опоздает на репетицию, как он это любил. Олег Янковский начинал с нами репетировать «Вишневый сад», мечтал сыграть там роль Гаева, но судьба распорядилась иначе. И теперь новый спектакль «Вишневый сад» театр посвятил памяти Олега. Тяжелейшие потери, тяжелейшая ситуация. Но пока в строю Марк Анатольевич, настоящий лидер, гений режиссуры (я считаю, что надо при жизни говорить людям лучшие слова!), в Ленкоме по-прежнему аншлаги и самые интересные премьеры.