В Большом зале консерватории Юрий БАШМЕТ и камерный ансамбль «Солисты Москвы» в конце октября представили новую программу на инструментах Антонио Страдивари. О том, как прославленному альтисту, дирижеру и педагогу, обладателю множества престижных музыкальных премий удается в кризис не только выжить, но и создавать новые музыкальные проекты и программы, Юрий Башмет рассказал нашему корреспонденту.
- Как повлиял кризис на музыкальный концертный сезон? Что удалось, что нет?
- Кризис одновременно повлиял и не повлиял на нашу жизнь. Вне зависимости от кризиса или политической власти в стране творческий путь настоящих музыкантов всегда был острым и интересным. Для меня как альтиста, так и дирижера камерного ансамбля «Солисты Москвы» и симфонического оркестра «Новая Россия» важно найти интересную программу, играть то, что не затаскано, не заиграно. Мы всегда ищем актуальное стилевое направление как для нас, музыкантов, так и для публики.
Кризис спровоцировал более глубокий творческий поиск без расчета на мощную финансовую отдачу. Те артисты, кто жил на острие творческого поиска раньше, и сейчас не испытывают творческих проблем или невостребованности публикой.
- А как вы лично переживаете это трудное время? Ведь для многих кризис - трагедия, крах?
- Как это ни ужасно звучит, но кризис очень стимулирует работу души в поиске понимания значимости происходящего в жизни. Я очень хочу, чтобы он поскорее закончился, чтобы люди ели лучше. А пока кризис - это не трагедия, а проверка на верность и на такие хорошие человеческие качества, как дружба, ответственность. Ансамбль «Солисты Москвы», несмотря на кризис, получил грант Правительства России. Так что кризис кризисом, а условия жизни моих музыкантов улучшились. Естественно, у меня есть какие-то тревоги, связанные с конкретными ситуациями. Но есть ощущение, что ситуация пока не трагедийна. И мы будем с этим жить, надеяться и бороться.
- В советское время существовала сеть музыкальных школ. С детских лет воспитывался вкус к музыке. Поэтому сформировался общий уровень музыкальной культуры. Что сейчас происходит с этими учреждениями? В эпоху всеобщей попсы многие считают, что они вовсе не нужны.
- В советское время умные мамы и папы старались учить детей музыке. Это было даже модно! Мне кажется, что в то время это гарантировало какую-то независимость, поездки за границу. И соответственно, интересную жизнь. Ребенку говорили - вот будешь много заниматься, станешь, как Ойстрах, Коган, Рихтер или Гилельс. Добавьте к этому возможности уберечь ребенка от хулиганской улицы.
Сейчас все изменилось. Границы открыты. Да и с чисто практической точки зрения детей лучше учить высшей математике, экономике, юриспруденции. Очень жаль, что сейчас постепенно теряются те громадные наработки, которые были сделаны еще в советские времена. Любой этнический кореец или китаец все равно лучше ест палочками, чем иностранец, пусть даже самый крупный специалист в области восточной культуры. Так и со скрипкой. Мы являлись крупнейшими в мире поставщиками не только солистов-инструменталистов, но и струнных кадров во все оркестры мира. Русская скрипичная школа по праву считалась лучшей. Не хотелось бы эти позиции потерять. А для этого в первую очередь нужно поддерживать детские музыкальные школы. Не будет этих школ - не будет талантливой молодежи, не будет скрипичной школы, ничего не будет!
Должны быть фанатичные педагоги, которые, несмотря на мизерную зарплату, будут хорошо учить детей играть на инструменте. Я уверен, что эти своеобразные инвестиции принесут свои плоды в будущем. И самое главное, нам нужен культурный лидер, который должен иметь вход во власть и силу, не меньшую, чем министр силовых структур, для того чтобы бюджет был равноценным.
- Как молодому юному музыканту пробиться на большую сцену?
- Большая сцена - это вечная мечта многих поколений артистов. Эта проблема не решается никакой системой. Это либо дано судьбой, либо нет. Моцарт тоже мечтал о большей сцене. Но он пришел к ней после смерти, хотя при жизни был востребованным композитором. Разные истории случаются. Мой секретарь передал как-то письмо от маленькой девочки, которая хотела быть скрипачкой. А до музыкальной школы надо было идти пять километров пешком. Да и мама хотела, чтобы дочка училась на врача. Я пригласил девочку в Москву, устроили ей прослушивание. Обнаружились явные музыкальные способности. Сейчас она уже учится в консерватории. Посмотрим, что получится. А ведь в ее жизни вроде бы не было никаких предпосылок для этого.
- Как вам удается жить в таком бешеном ритме?
- Помогает род моей деятельности. Профессия и хобби в моей жизни совпадают. Занимаюсь тем, что нравится, а мне еще за это деньги платят. Я работаю для души, и поэтому я счастлив. Мне вообще иногда кажется, что люди, которые работают только для денег, устают. Душа их принадлежит другому роду занятий.
Для меня такие понятия, как «жизнь на сцене» и «сцена в жизни», переплелись, стали единым целым. На сцене жизнь, словно в каком-то фантастическом романе или фильме, предстает в ярких сочных красках, и происходит действо, которое я считаю собственно жизнью.
- Что вы слушаете, кроме классической музыки?
- Жанр не имеет значения. Гениальные произведения есть и в классике, и в джазе, в роке, в поп-музыке. Мне вообще кажется, что музыка делится только на две категории: талантливая и неталантливая. И я стараюсь тратить свою жизнь только на лучшие ее образцы.