Известность Агнии КУЗНЕЦОВОЙ принесла роль Анжелики в скандальном фильме «Груз 200» Алексея Балабанова. Затем на Европейском кинофестивале в Брюсселе молодая актриса получила приз за лучшую женскую роль в картине «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай Германики. Только в 2009-м у выпускницы Щукинского училища было три премьеры на театральных подмостках. А сейчас Агния Кузнецова снимается в главной женской роли в сериале «Индус».
-Агния, ваша героиня в «Индусе» получает тяжелейшую травму позвоночника, ей вживляют какой-то новый, неиспытанный имплантант. Все съемки вы проводите в инвалидной коляске. Тяжело вживаться в роль беспомощного человека?
- Прежде всего это история о любви, а не о медицине. Вокруг моей героини закручиваются все события, рядом с ней - двое красивых мужчин. Одного играет Марат Башаров, другого - Егор Бероев. А что касается беспомощности... Ничего особенно сложного не было. Ведь если ты играешь космонавта или маньяка, тебе не обязательно лететь в космос или убивать человека. Знаете, я и в жизни такая беспомощная, что мне это нетрудно было сыграть.
- Марат Башаров и Егор Бероев -
отличные актеры. Но, по отзывам, люди со сложными характерами!
- Мне с ними довольно легко работается. Впрочем, и у меня характер непростой. А Марат Башаров, например, поразил своей невозмутимостью и бесстрашием - когда на нас сверху упал огромный осветительный прибор.
- Как это случилось?
- Мы готовились к очередной сцене в больнице. Я, по сценарию, нахожусь в реанимации, лежу на такой специальной кровати. Сверху повесили осветительный прибор. Марат где-то там ходил, бродил, потом вернулся на площадку... И в этот самый момент прибор рухнул на него. Он получил травму, но был при этом совершенно спокойным. Меня же эта махина не задела, но орала я страшно.
Если честно, на площадке в профессиональном и человеческом плане больше всего понравился Юрий Назаров, который играет моего дедушку. Как же здорово этот замечательный актер работает в кадре, на репетициях! Актерам среднего поколения надо поучиться у него воспитанности и такту.
- Продолжение съемок будет в Индии. Насколько я знаю, вы давно мечтали туда съездить. К тому же занимаетесь йогой...
- У меня вообще страсть к путешествиям. И в Индию я бы очень хотела съездить. Что касается йоги, не могу сказать, что как-то серьезно ею занимаюсь. Просто участвую в трех спектаклях, и в каждом есть танцевальные номера, для которых нужны физическая подготовка, растяжка и все такое. Я играю в театре «Практика» в спектакле «Девушка и революционер» с Евгением Стычкиным. И в антрепризе «Другой театр» - два спектакля: «Штирлиц идет по коридору» и «Проявление любви». Так вот, занимаюсь йогой для поднятия тонуса. У меня есть свой педагог, постановщик танцев в «Практике».
- От чего получаете больше удовольствия - от театра или кино?
- Раньше я работала постоянно в одном театре. Даже не хочу называть в каком, - потому что достаточно быстро оттуда ушла. Меня ничего там не устраивало, да и вообще, в труппе находиться тяжело. Но кайф от театра я получаю, потому что это - живое. Кино, конечно, больше производство. Но бывает такое кино, в котором ты сделаешь один кадр - и три дня летаешь на крыльях. Я говорю про авторское кино, артхаусное.
- Собственно, и Валерия Гай Германика, и Алексей Балабанов снимают именно такое.
- Балабанов - выдающийся режиссер. Он заглядывает в без-дны без купюр и без компромиссов, у него нет «обманки».
- В балабановском «Грузе 200» - время, скажем так, не вашей юности. В ту среду как-то пришлось погружаться, искать какие-то детали для достоверности?
- Да мы не очень далеко отошли от советских времен, знаете ли. В той же Старой Ладоге или Череповце, где мы снимали, ничего особенно с тех пор не изменилось. Мы снимали проезды по заводу, на Череповецком металлургическом, - и там был настолько отравленный воздух, что из гримвагона выходили, затыкая рот и нос. Испарения страшные! Но все рабочие ходят без марлевых повязок, с какими-то красными лицами. Им для очищения организма дают в буфете только кефир! Сюрреалистическая вообще картина! Закрытое предприятие - оно как целый город: там свои магазины, железные дороги, трамваи ходят. И над всем этим - зеленый ядовитый дым. Так что «погружаться в прошлое» можно было в настоящем.
- В Брюсселе, на Европейском кинофестивале, вы получили приз за лучшую женскую роль в фильме «Все умрут, а я останусь». Что ужасно интересного было на съемках этого фильма?
- Действительно, ужасного и интересного было много чего. Первый съемочный день. Три девочки хоронят кота. Привозят на съемочную площадку двух котов - мертвых, настоящих. В холодильных камерах. Жара, Строгино, плюс 30. Мы роем ямку, у нас идет диалог. И пока мы возимся, копаем, разговариваем, снимаем, кот начинает оттаивать и очень сильно вонять. А Лера Германика, режиссер, кричит мне: «Прижми его к себе, поцелуй его!» Представляете? Это было жутко. Потом, перед похоронами, мы еще обливали кота водой - у нас ритуал такой был подростковый. Потом его надо было сушить феном, опять замораживать. Катавасия! Или, учитывая ситуацию, - кОтОвасия. Я так и не поняла, почему привезли настоящих мертвых котов. Лера сказала - мол, для правды надо. В этом Гай Германика очень похожа на Балабанова - у нее, как и у него, ни секунды вранья на экране!