Ю.В.: Я однажды видел фильм о том, как вы в Лондоне, в студии Эбби Роуд, где писались битлы, записывали свой диск. И у меня было ощущение кайфа - дескать, наши и туда прорвались, клево!
А.М.: Когда мы с «Машиной» там появились, у самих дыхалку так захватывало! А вот когда спустя девять месяцев я туда же приехал с Оркестром креольского танго - то уже как к себе домой. Мы за 9 дней записали альбом, и у меня ощущение было совершенно другое. Просто это очень удобное место для работы.
В.М.: Второй раз ты ездил в Лондон с джазистами, а для них знаменитая студия Эбби Роуд не так свята, как для Маргулиса и Кутикова!
А.М.: Не скажи! Они тоже все это знают и росли тоже на битлах...
В.М.: К разговору о джазе. Я читал антологию битлов и наткнулся на высказывание сначала Леннона, а потом Маккартни о том, что они не любят джаз. И сразу вздохнул с облегчением - так как в компании музыкантов всегда стеснялся говорить, что меня джаз не трогает.
А.М.: А меня трогал всегда! Я не умел его играть, но слушать очень любил.
Ю.В.: Какого типа джаз?
А.М.: Фортепьянный. Гарнера очень любил, традиционный джаз и, конечно, вокальный.
Ю.В.: В Америке, в Англии существует такое понятие, как «интертейнер». Это человек, который развлекает. Предполагается - коль ты выходишь на сцену, должен развлекать!
А.М.: Это то, чего никогда не было у наших музыкантов, неспособных говорить со сцены, нести какойто позитив и «завод»... То есть вот вышел человек, поздоровался - и уже кайф!
Ю.В.: Замкнутость музыкантов - она, наверное, проистекает из замкнутости общества: «я свое дело сделаю и уйду, и не трогайте меня!»
В.М.: Многие музыканты пользуются такой отговоркой: «Я играю на сцене исключительно для себя!» Но если это действительно так - сиди в подвале и играй для себя! А коль вышел на сцену - будь добр, соответствуй!
Ю.В.: Согласен. Это же сцена! Это другой мир в нашем общем мире. Это пространство, где обычные табу отменены и где взрослым дозволено себя вести, как детям в песочнице!
А.М.: Совершенно верно!
Ю.В.: А ты в ванной или душе рокешники поешь?
А.М.: Нет.
В.М.: А разве реверберация душевых тебя не вытягивает на пение?
А.М.: У меня сейчас реверберации в ванной нет. Раньше - да, была. Какието интересные отражения случались, и я действительно чегото там выл. Еще мне на лестничных клетках звук нравится. Даже хотел барабаны записать с таким звуком.
Ю.В.: А в машине с закрытыми окнами орешь во всю силу?
А.М.: Да нет.
В.М.: Вот тебе история про одного моего дружка, которого зовут Юрий Валов (смотрит на Валова). Так вот, чтобы развить силу голоса, в 1967 году, когда мы играли в Джемете, он целое лето по несколько часов в день орал в подушку. Ну и в конечном итоге развил себе глотку...
А.М.: Но он пел, между прочим, оглушительно! Я помню, когда у бабы Ани (баба Аня - легендарная фигура среди молодежи, отдыхавшей в 70-е в районе Международного студенческого лагеря «Буревестник» в Лазаревском. У нее на участке стояли огромные столы под виноградником, и она продавала домашнее вино трехлитровыми банками. - Ред.) в 73‑м году он взял гитару и спел свою песню «Моя жена сексолог»... Блин, тогда петухи проснулись на соседних участках!
В.М.: К тому времени «подушечный этап» был уже пройден!
А.М.: Я понимаю...
В.М.: А я бабу Аню видел не так давно. Ей уже за 80, и она о тебе вспоминала. Книжку твою показывала с подчеркнутыми местами, где о ней говорится.
А.М.: ...реклама, лучшее вино...
В.М.: Да, юга, середина 70-х. Потом Валов, а за ним и Лерман уехали и сделали весьма успешную группу в Штатах - «Саша и Юрий». Меня довольно долго это дергало. Дескать, я «продал рок», а вот они там... И только валовская пластинка о первых ощущениях от Америки - она еще была для меня такой предтечей перед прочтением Эдички Лимонова. Тогда я понял, что не все так здорово в Америке...
Ю.В.: Это было мегаприключение и авантюра в хорошем смысле. Я доволен, что так получилось. Я сам поехал, попробовал. И выяснил для себя то, что меня интересовало. Мое теперешнее знание, понимание рока и Америки - не из журналов, не из книг и не из окна туравтобуса. И я успокоился. Я попал в желанную роксказку и понял: это вовсе не сказка.
А.М.: Кстати, а что произошло, почему вы перестали выступать?
Ю.В.: На нас столько свалилось всего и сразу... мы толком даже не понимали, что происходило.
А.М.: А ведь здесь у нас были такие на вас надежды! Мол - «там Саша и Юра, сейчас они раскрутятся...»
Ю.В.: Мы там и в центральных газетах мелькали, и на крутые ТВ‑шоу нас приглашали, и «разогревали» для крутых звезд того времени. Все как в тумане было! С Кросби, Стилс и Нэш познакомились, для Тома Фогерти из «Кридэнс» открывали, для Тома Пэтти, для Боба Сигера, для Эдди Мани...
А.М.: ...ну и потом?
Ю.В.: Потом обычное дело: разногласия с Сашей. Типа кто гениальнее. К тому же он получил грант или стипендию в Йельском университете и уехал изучать санскрит.
А.М.: А вы в основном поанглийски пели?
Ю.В.: У нас было акустическое отделение, где мы с Сашей пели «битлов», русские народные и свои песни под две гитары. И потом - второе электрическое отделение, где к нам подключались еще три музыканта, и мы играли каверы на английском и немного своих.
А.М.: Кантрифолк такой.
Ю.В.: Скорее кантрирок...
А.М.: Вот я Валову страшно завидую!
В.М.: А почему?
А.М.: Понимаешь... Мы получили кайф от американской музыки, от соприкосновения с этим делом все‑таки лет на 15 позже, чем хотелось бы. Мы впервые попали в Америку в 88-м году... и мы писались на студии...
В.М.: ...по-английски?
А.М.: Да. И меня все время преследовала мысль: «Что было бы, если бы мы лет на десять туда попали? Вот ведь Валов все это видел, а то было сумасшедшее время».
Ю.В.: Да, там еще держался привкус 1969 года! Я это застал. По Сан-Франциско еще бродили молодые хипари. Я даже какоето время жил в хиповой общине в Беркли.
А.М.: Вот, блин, понимаешь!
В.М.: Лично меня соприкосновение с Америкой привело к развенчанию американских музыкантов как небожителей.
А.М.: В 88-м нас возят по студиям, показывают. Мы заходим в какойто клуб, где сидят 10 человек. Там играет какаято команда. И я вдруг понимаю, что мы никогда не будем так играть - фантастически, с сумасшедшим драйвом. Мы к ним подходим и спрашиваем, где можно купить их пластинку. А они - «какую там пластинку, мы о ней еще даже и не мечтаем. Спасибо, что хоть в этот клуб пустили». Думаю - ну ни фига себе уровень! И это нас так подняло! Мы вернулись оттуда качественно другими музыкантами.
Ю.В.: В том же 88-м году ко мне в НьюЙорк первый раз приехал Сергей Дюжиков (солист «Голубых гитар»). Мы пошли на 48-ю улицу, где все гитарные магазины. Зашли в один, а там сидят продавцы и стрекочат, как кузнечики, - гоняя гаммы, Дюжиков послушал, расстроился и сказал: «Если здесь продавцы так играют, то что мне тут делать?»