Во всем была какая-то неправда
В.М.: Андрей, ты анализировал песенные успехи или провалы ВИА 60- 70-х годов. Пытался ли адаптировать западные приемы, как делал Леонид Бергер? Честно говоря, для меня это было жутко.
А.М.: Думаю, что это вопрос вкуса. Мы, конечно, учились, но учились инструментальной игре. Появлялась, к примеру, новая пластинка Сантаны. В ней было много нового для нас.
Ю.В.: А как ты воспринимал казенный певческий стиль того времени? Как довиашный, так и виашный.
А.М.: Во всем этом была какая-то неправда, которую я, как неокрепший организм, очень хорошо чувствовал и отторгал.
Ю.В.: Тогда, в начале 70х, пытался ли ты представить себе, фантазировал ли, каким будет «Рок на русском» или каким он мог бы быть при отсутствии «совка»?
А.М.: Никак не представлял. Мне казалось, что «совок» будет длится вечно, и мы до его конца не доживем. 86 год для меня был совершенной неожиданностью.
В.М.: В 80 году, попав на ваш концерт, я вдруг понял, что вы сделали то, что мы, ушедшие из подпольного биг-бита в ВИА, уже считали невозможным. Четыре человека делали свою музыку на протяжении целого концерта, и это не было скучно. Хотелось слушать. Ощущал ли ты, что стал образцом для подражания, знаменем андеграунда?
А.М.: Нет, нет не ощущал...
В.М.: Точно? Не кокетничаешь?
А.М.: Нет.
В.М.: А когда писали песни, пытались просчитать реакцию публики или представить, какой будет резонанс?
А.М.: Нет.
Ю.В.: То есть вы писали, чтобы нравилось вам, не пытаясь угодить публике?
А.М.: Я тебе больше скажу: до сих пор не могу угодить. К примеру, мы записываем какую-то пластинку. Начинаем думать - на какую песню клип снять, что дать на радио. И мы очень часто ошибаемся: кажется, что нравится вот эта песня, а по прошествии трех месяцев выясняется, что народ выбирает совершенно другую.
Как в кино
Ю.В.: А как ты оцениваешь понятие «формат», которым орудуют все теле -и радиоканалы?
А.М.: Скверно отношусь. Все, что имеет какое-либо отношение к искусству, так или иначе ни в какой формат не вписывается. А из рамок вываливается. Все это превратилось в такой большой «ресторан» - тут у нас стол холодных блюд, тут стол горячих блюд, тут десерты... Радиостанции так все это и преподносят.
Ю.В.: ...у меня такая строчка есть: «... как услышу про формат, из меня несется мат».
В.М.: Андрей, когда тебя пригласили сняться в фильме «Душа», ты, наверное, знал, что Стефанович (в то время муж Аллы Пугачевой) - фигура довольно одиозная. В значительной степени он придумал для Аллы Пугачевой всю ее дальнейшую линию поведения, когда нужно вести себя так, чтобы постоянно вызывать и поддерживать интерес к себе. Не возникала у тебя тогда мысль, что ты мог вляпаться во всю эту попсятину? И еще один вопрос: когда ты отдавал свои песни для исполнения Софии Ротару, насколько ты волновался и насколько она справилась, на твой взгляд?
А.М.: Во-первых, мы были бесконечно наивными. То, что делала тогда Алла Борисовна, мне нравилось. А Стефанович... я совершенно тогда не знал, что он кинорежиссер и муж Аллы Борисовны...
В.М.: ...к тому времени уже, наверное, бывший...
А.М.: ...нет, в том то и дело - это он предложил нам сниматься с ней, и она должна была петь наши песни! Мы должны были быть композиторами фильма! Впервые в жизни написать музыку для музыкального фильма! Об этом и мечтать не приходилось!
В.М.: А тебя не ломало то, что твоя популярность, которая была столь велика, и всенародная любовь к вам будут использованы для раскрутки фильма?
А.М.: Ты знаешь, народная любовь по отношению к нам многократно усилилась.
Что касается Софии Ротару. В первый день, когда выяснилось, что Стефанович с Аллой Борисовной окончательно разосрались, а фильм уже запущен, Стефанович поступил очень просто: «А какая у нас вторая по популярности певица? - спросил он. - Ротару? Давай ее сюда!» И все мои попытки объяснить ему, что эта певица из другого жанра, с другим темпераментом и другими данными, успехом не увенчались. И я подумал, ведь он же режиссер, он, наверное, лучше меня знает, он же отвечает за качество того, что делает!
В.М.: Быть может, после первого фильма «крышу снесло». Подумали - пусть будет так, как идет?
А.М.: Нет, мы страшно спорили. Михаил Боярский не хотел петь наши песни. Он говорил: «Пусть они поют, у них лучше получается петь их песни». Но худсовет «Мосфильма» сказал: «Либо вы вводите Боярского как главного героя, либо мы фильм закрываем». Это условие было поставлено сверху. Я тогда говорю: «Миш, надо кино спасать!» И он старался, хрипел зачем-то... Это был очень хороший опыт, и я совершенно не жалею о том, что все произошло именно так.
У Битлов было то же самое
В.М.: А вот вспомним о таком понятии: «группизм». Когда Битлы пришли к Джорджу Мартину, он у них спросил: «Кто у вас фронтмен - Леннон или Маккартни?»
У вас сложилось исторически, что фронтменом являешься ты. Насколько вы соответствовали понятию «группа»?
А.М.: Абсолютно соответствовали. Не зная того, что у Битлов было такое же правило, мы руководствовались правом вето. Если мы делаем песню и кому-то из участников команды не нравится, как мы ее делаем, то песня доводится до того состояния, когда она устраивает всех. Я поразился, когда узнал, что у Битлов было то же самое. А что касается фронтмена, так это произошло из-за того, что гораздо больше было моих песен. Сначала они были все мои, а потом, спустя уже лет пятнадцать, Евгений Моргулис, Александр Кутиков стали писать. Но их песен было меньше по количеству.
В.М.: С детства ты был жесткий человек или «где»?
А.М.: Это всегда виднее со стороны.
В.М.: Это отмазка. Нам просто интересно взглянуть на те события с точки зрения нынешнего возраста и нынешнего знания жизни. Как все же ты себя оцениваешь?
А.М.: Ну в каких-то вещах, наверное, да. Мы часто дико спорили и даже ругались. Но я пытался убедить и отстоять свою точку зрения, остальные - свою. Иногда меня убеждали в том, что мой вариант не лучший, но это касалось в основном аранжировок. Тексты никто не оспаривал.
Ю.В.: Интересно, что «группизм», коллегиальность, право вето - все это было чуждо «казенным» ВИА. И этим вы выгодно от них отличались. Занятно, что через каждый ВИА за 20 лет прошло человек по 70. И все больше походили на спортивные клубы, чем на содружества музыкантов.
А.М.: ...или все они похожи на фабрику: есть бренд, а рабочие могут меняться.
В.М.: Андрей, а когда для тебя кончился период обучения, подражания, школы... Когда ты ощутил, что обладаешь своим творческим клеймом?
А.М.: Думаю, что году в 77-м. Хотя мы ведь учиться не перестаем...