Что греха таить - львиная доля туристической выручки приходилась как раз на французов XIX века. Их очень прозорливо насобирали старорежимные меценаты Морозов со Щукиным. Именно купеческие экспроприированные ценности - натюрморты Сезанна, таитянские пасторали Гогена, жгучие холсты полусумасшедшего Ван Гога, невероятной красоты пейзажи Моне, ранние работы Пикассо, самого дорогого художника в мире, - это то, ради чего взрослые люди стремятся в ГМИИ, и то, что чаще всего просят на зарубежные выставки. Так вот, именно их и перемещают в дом на Волхонке, 14. В сухом остатке для гурманов в старом корпусе - только Рембрандт.
Судя по всему, переезд картин затевался не для пользы зрителей и уж тем более не для увеличения доходов (хотя за вход в каждый корпус ГМИИ взимается отдельная плата). Надо было «застолбить» место. У директора Ирины Антоновой имеется давняя мечта - превратить свое хозяйство в целый музейный квартал. Все к тому идет - к московскому прибавлению квадратных метров. Сначала жилплощадь, а потом подумаем, что и где расставить. Мечта госпожи Антоновой почти уже сбылась - ее музеи и отделы выстроились в длинную шеренгу.
Итак, сначала идет только-только отстроенный особняк Музея личных коллекций (Волхонка, 10), где в перекрытом дворике выставляются вещи из частных собраний. В августе туда стоит отправиться ради абстракций Андрея Ланского (1902-1976), русского художника-эмигранта, куда как больше известного в Париже своими цветомузыкальными холстами.
Затем - старое здание (Волхонка, 12), построенное для профессора Ивана Цветаева (отца поэтессы Марины Цветаевой) архитектором Романом Клейном (между прочим, строителем ЦУМа и Хоральной синагоги). В нем, если верить сотрудникам, размещается лишь высокая классика. Весь первый этаж займет древность: сильно расширяется египетский отдел. Античные вазы из лестничного закутка переместятся в просторный зал. В особом месте будут представлены все восточные и азиатские культуры. В пяти залах второго этажа, в которых ютились импрессионисты и их последователи, выставлены теперь итальянские картины от Возрождения до XVII столетия, увеличивается число голландских и фламандских холстов XVII века (что, конечно, не может не радовать в «Год Рембрандта»). И естественно, слепки, слепки, слепки... По этим слепкам с античных произведений учились художники еще в начале XX века. Видимо, будут учиться и в XXI-м.
Наконец, Галерея на Волхонке, 14 могла бы получить кодовое название Музей импрессионистов. В дирекции даже думали - не написать ли так на фасаде для пущей завлекательности. Но потом резонно рассудили, что Гоген с Ван Гогом, а уж тем более Пикассо и все предвоенные мастера ХХ века импрессионизм сильно переросли. В итоге возник ничего не говорящий заголовок про искусство Европы и Америки. Зато в 26 залах на трех этажах этого корпуса зрителей ожидает живописное пиршество. Мало того что для главных арт-звезд выделены специальные комнаты - залы Сезанна, Ван Гога, Гогена, Матисса, Пикассо. Из запасников достали треть картин, которых не было в прежней экспозиции. Есть, правда, подозрение, что, например, немецкие холсты XIX века (портреты типа нашего Кипренского или пейзажи типа Щедрина) вряд ли смогут соперничать с французскими. Но ведь в музейном деле, как в спорте: главное не победа, а участие.
Для обоснования тотального переезда у Пушкинского музея появился еще один остроумный аргумент. Все говорят о восстановленной справедливости. С одной стороны, воздали должное просветительству Ивана Цветаева, который видел свой музей как школу подрастающего поколения. Отныне именно этому поколению надо идти в главное здание: там все разложено по историческим полочкам (Египет, Греция, Италия, Голландия и далее по учебнику). С другой стороны, вспомнили о том, что после Октябрьской революции на основе отобранных частных коллекций существовал Государственный музей нового западного искусства. Его экспонаты потом и распределили между ГМИИ и Эрмитажем. Пушкинский почти через сто лет создал нечто подобное ГМНЗИ. Будет ли это справедливо по отношению к зрителю - покажет время. Но одна проблема по-прежнему осталась: в музее до сих пор нет достойных залов для настоящего современного искусства. Того, что создавалось в конце века ХХ-го. И, судя по всему, они не появятся даже к 2012 г., когда будет завершена вся реконструкция музейного квартала.