- Сергей, после окончания Центральной Музыкальной Школе при Консерватории им. П.И. Чайковского вам предрекали светлое будущее академического пианиста. Почему вы выбрали джаз?
- О карьере академического пианиста мне говорили с момента поступления в школу, считали «подающим надежды». Мне всегда нравились произведения композиторов-романтиков, таких как Лист, Григ, Рахманинов, я с большим интересом изучал сочинения Баха, Моцарта. Однако мне всегда нравилась другая музыка - энергичная, эмоциональная, мощная, быстрая, разнообразная по содержанию. Бах, безусловно, великий композитор, и в его полифонических хитросплетениях очень интересно разбираться, но во время обучения мне хотелось заниматься чем-то более энергичным. В общем, меня очень привлек один традиционный жанр - фортепианный регтайм. В первый раз я услышал его в исполнении Раймонда Паулса - на концерте в театре Эстрады в дуэте с пианистом из оркестра. Музыка эта меня поразила. С этого все и началось.
- Вы работали в громких проектах «Две звезды», «Танцы со звездами». Кто вам запомнился из участников и почему?
- Запомнился, конечно, Гарик Мартиросян, это очень талантливый и многогранный человек. Он нам говорит: «Ребята, ну нет у меня музыкального образования!». Но при этом садится за рояль, спрашивает, что ему играть, начинает тут же лихо наигрывать заданную тему. Я с удивлением говорю: «Откуда ты знаешь, как это играть?». Он скромно отвечает: «Ну, ребята знакомые, показали, я запомнил...». Гарик Мартиросян будет принимать участие в нашем юбилейном концерте 5 ноября в Большом зале Дома музыки. Мы будем там с ним петь, но самого этого дуэта пока никто не слышал, это сюрприз для слушателей и зрителей, поэтому я подробности раскрывать не буду. На «Танцах со звездами» поразила Таня Лазарева: потрясающая самоирония, чувство юмора на самом высоком уровне и профессионализм экстракласса. Вообще, мне очень приятно было работать с Тамарой Гвердцители, Димой Дюжевым, Борей Моисеевым, Леной Воробей. Кстати, Воробей и Моисеев из своего номера постоянно пытались сделать шедевр. Все время что-то придумывали: «Сергей Сергеич, давайте так...», «А давайте эдак...». Одну песню мы с ними в самый последний момент поменяли - не было уже ни аранжировок, ни нот, была только фонограмма песни «Глухонемая любовь».
Надо сказать, что к Боре все относились с большим уважением, потому что это -настоящий артист. Репетиция, 10 часов утра, сидит оркестр - у нас все строго. Лена Воробей опаздывает, а Боря без пятнадцати минут десять уже на месте. Создатели программы разрешили ему петь свою песню, у нас был магнитофон, ручка, бумажка и оркестр. Я на ходу написал все необходимое, и мы сразу сделали номер. Причем, было непросто объяснить солистам - где надо вступать, с какой цифры. Форма песни сложная. В общем, мы в течение часа «собирали» композицию. Все устали, наступил второй день съемок, сидят зрители. Лена и Боря прекрасно прочувствовали и очень удачно исполнили эту песню. В результате - их оставили в конкурсе.
- Я читала, что вам удалось выступить вместе с Биллом Клинтоном. Как вам бывший президент США-саксофонист?
- Очень интеллигентный, образованный, воспитанный, с сильной харизмой. Я присутствовал на неформальном приеме в его честь, в загородной резиденции первого президента России Бориса Николаевича Ельцина. Как профессионал, могу сказать, что в игре Клинтона были заметны и музыкальная подготовка, и стремление достичь хороших результатов. Когда он подошел ко мне и взял саксофон, это произошло буквально за 30 секунд - я заволновался. Но только мы начали играть - через полминуты все волнение прошло. То есть это было общение двух музыкантов, творческий дуэт на равных.
- А как музыкант он находится на высоком уровне?
- Нет, он не может быть на высоком уровне, потому что в принципе этим не занимается. У него есть музыкальное образование и некое представление об игре. При этом все то, что он делал, было грамотно - на том уровне, на котором он мог это сделать. Выглядело вполне пристойно и даже интересно
- Вы с успехом гастролировали зарубежом: в Швейцарии, США, Италии, Германии, Турции... Какая страна вам запомнилась больше всего и почему?
- Как ни странно, больше всего запомнились Канада и Азербайджан. Канада вообще как Россия - похожа по климату, по месту расположения на карте мира, по каким-то чисто социальным, бытовым вещам. В Азербайджане я общался с определенным кругом людей, может быть, поэтому мне было хорошо. Но в Армении я тоже общался с узким кругом, но там мне было почему-то не так комфортно. Вообще, публика в столицах всегда чуть более сдержана, нежели в регионах, а потом все зависит от того, насколько вы в состоянии «захватить» аудиторию. В столицах, как правило, люди всегда знают, куда и зачем они пришли. Они более рассудительны. Впрочем, и в Москве бывают очень эмоциональные концерты, что называется - «на подъеме», а бывают выступления более спокойные. Раз на раз не приходится. Когда мы выезжаем в регионы, там, в основном, контакт происходит быстрее.
Когда мы в первый раз в Америку приезжали - не с оркестром президентским, не с Филиппом Киркоровым, а со своей программой - то было определенное беспокойство. На родине джаза играть собственную джазовую программу... Это как если бы черные музыканты в Москве собрались на балалайках играть «Камаринскую»... Поэтому мы очень нервничали перед первым концертом. А нас с самого начала доброжелательно приняли - вместо четырех концертов состоялось шесть. В США у нас была еще одна история. Однажды нас повезли в соседний город рядом с Баррингтоном, и там выделили зал - в местной церкви. Решили устроить дополнительный концерт. Мы приезжаем, настроились, смотрим, а в зале народу мало! Я говорю: «Что же мы сюда приехали, народу-то нет вообще!». Было немного обидно - ведь до этого собирали полные залы. Нам говорят - вы начинайте работать, а там увидите, что будет. Ну, первое отделение отработали, в перерыве поменяли рубашки, выходим на сцену, смотрим - а зал-то полный! То есть, местные жители сначала пришли «на разведку» - посмотреть, что им такое привезли, а потом сообщили остальным по телефону или еще каким-то способом, что тут все хорошо. И, раз - и полный зал (улыбается).
- Вы работали с Филиппом Киркоровым над мюзиклом «Чикаго», где были
музыкальным руководителем и главным дирижером. Расскажите об этой работе.
- Этот проект был очень важным для всех нас, для меня, для «Фонографа». Ведь это первый профессиональный музыкально-театральный проект с участием оркестра. В это определение я вкладываю и процесс подготовки, который шел около трех месяцев с одним выходным в неделю. Во время репетиций американцы, которые приехали ставить «Чикаго», выжимали из нас все соки. И это профессиональная работа - если ты не можешь сделать то, что требуется, то - все, иди, гуляй. Некоторые артисты не выдерживали и уходили. Конечно, момент непростой. Ведь ты занимаешься любимым делом, но при этом нужно делать это любимое дело каждый день на протяжении 300 с лишним спектаклей! Мы прошли достаточно серьезное профессиональное взросление в процессе работы над «Чикаго». В профессиональную копилку можно занести и огромный опыт работы с актерами, с исполнителями, когда нередко происходят форс-мажорные ситуации. Например, когда у человека на сцене случился эмоциональный надрыв, он о чем-то забывает и начинает затягивать или убыстрять темп. И его надо поймать, направить. Вообще, все происходило очень живо. Что касается работы с Филиппом, то ранее некоторое время я был музыкальным руководителем его коллектива, писал аранжировки. А второй аспект нашего сотрудничества - это мюзикл «Чикаго», где я был музыкальным руководителем и главным дирижером. Филипп - ярчайший представитель категории артистов-перфекционистов, человек, добивающийся поставленной цели, во что бы то ни стало. Для него всегда был важен результат, причем, результат стопроцентный.
В процессе работы были и сложности. Я изначально создал не один оркестр, а два, которые заменяли друг друга; были и два дирижера. «Чикаго» - это был конвейер. Что касается организации творческого процесса, то я очень жесткий человек, стараюсь все предусмотреть заранее для того, чтобы в дальнейшем иметь меньше серьезных проблем. Американцы ставили мюзикл один к одному как в оригинале - вообще до сантиметра на сцене. Правда, когда они уехали, мы позволяли себе некоторые вольности (улыбается). В оркестре-то это невозможно, а вот актеры позволяли - например, увеличение своих сцен, какие-то новые сценические придумки, шутки. Были и всякие смешные случаи. Например, однажды перед вторым отделением занавес открывается, оркестр уже сидит. А дирижер вместе с артистами находится за кулисами. Выходит сначала героиня, потом ее ассистентки, потом кто-то еще из артистов, а затем на сцену приглашают дирижера. Дирижер пробегает по сцене, становится за пульт, и сразу начинается оркестровое произведение - вступление ко второму отделению. Соответственно, когда мы отыграли первое отделение, я перевернул страницу, открыл второе отделение и пошел курить, разговаривать и так далее. Обычно в процессе перекура я не возвращался к пульту: зачем, ведь я знал, что у меня все открыто на нужном месте. Начинается второе отделение, меня вызывают, я подбегаю к пульту, поднимаю оркестр, сам кланяюсь, поворачиваюсь, смотрю, а на месте, где должна быть моя партитура - лежит журнал Playboy! Музыканты положили, причем раскрыли на таком хорошем месте... (смеется). Ну, я им кулак показал, взмахнул руками, завел - и поехали. Они довольные сидят, улыбаются, что так удачно пошутили над руководителем. Да уж, вот вам и артистические хохмы!
- Читала, что у вас есть уникальная коллекция роялей.
- Все началось с того, что один раз мы были на гастролях на Канарах. И ребята подарили мне вот такой рояль (показывает маленький пластмассовый белый рояль с прозрачной крышкой внутри рояля плавают золотые монетки). Чтобы была и музыка, и деньги (улыбается). И как-то это дальше пошло. Вот есть рояль в виде елочной игрушки. А это ребята гуляли по Гамбургу и принесли мне из квартала «красных фонарей» пышногрудую красотку на рояле. Коллекция собирается лет десять, экземпляров - много, как видите (показывает рукой на огромный шкаф за спиной, внутри - множество роялей, роялищ и рояльчиков разнообразного вида и формы - от статуэток и картинок до игрушек и книг). Вот вчера привезли спички из Вены в виде рояля. А вот рядом рояль-зажигалка.
- Интересно узнать о ваших творческих планах...
- Что касается концертов, то у нас по плану 3 ноября концерт в театре «Золотое Кольцо» из цикла «Упоение джазом». Это первый концерт в этом году, который мы отдаем под презентацию нового альбома «Легендарные мелодии XX века». А 5 ноября у нас концерт в Большом зале Дома музыки. Первым отделением у нас будет как раз «Чайковский in Jazz. New», вторым отделением - большой сборный концерт с симфоджазовым оркестром в 38 человек, туда нас приедут поздравлять замечательные гости и друзья - Анатолий Кролл, Игорь Бриль, Борис Фрумкин, Тамара Гвердцители, Алексей Иващенко, Надежда Бабкина, Михаил Шуфутинский, Гарик Мартиросян. В клубе «Акварель» у нас будет after-party, такая полузакрытая вечеринка, там соберутся все наши близкие, но при этом мы не будем полностью закрываться. Когда мы проводили праздник в «Синей птице», то клуб не закрывали. К сожалению, для тех, кто хотел прийти, было не так много свободных мест, но люди, все-таки, приходили, несмотря на тесноту. Конечно, там они увидели немного другую историю - это был не просто концерт, а наш праздник, то, как мы обычно веселимся (улыбается). Хотите заглянуть на огонек? Будем рады!