– ИРИНА, ваша музыка массовая или элитарная?
– Впервые я появилась на сцене в окружении людей в смокингах и бабочках, которые зарабатывают на жизнь собственным умом. Мое университетское образование (Ирина преподавала историю философии в МГУ. – Прим. авт.) тоже сыграло свою роль. В итоге многие считают меня «певицей для умников». Но я всю жизнь стараюсь отклеить от себя этот ярлык. Чтобы воспринимать мои песни, не нужно сдавать кандидатский минимум. Достаточно развитой души и умения задавать себе вопросы о своем месте в жизни. Поэтому моя публика очень разная.
– Может быть, у вашей музыки ограниченное число поклонников из-за того, что массовая аудитория не готова к восприятию столь качественного «продукта»?
– Сложно сказать. Мы ездим по всей стране – и практически везде собираем полные залы. Когда пишу песни, не сажаю целевые группы и не высчитываю воздействие слов на аудиторию. Я все пишу для себя. И то, что это нужно еще кому-то, меня только радует. Значит, таких людей, как я, много.
– По логике, ради этих людей вашу музыку должны ротировать радиостанции…
– Тот или иной продукт попадает в эфир через программных директоров. Эти «вольные каменщики» решают, что нужно широким массам. У них есть четкая установка: радио не должно воспитывать, не должно ничему учить… Программных директоров, увы, волнуют только вопросы, связанные с продажей рекламного времени.
– Вы стремитесь прорваться на радио?
– Я попыталась это сделать с альбомом «Легкие люди». В результате альбом вышел компромиссным, нелюбимым, самым неудачным из всех. Лишь несколько песен получились так, как я хотела. Когда мы писали следующий альбом, вообще не думали о ротациях. Делали, как нам нравится. Я пришла к выводу, что музыкой можно заниматься либо из-за денег, либо «по любви». Совмещать эти интересы невозможно.
– Так, значит, бог с ней, с популярностью?
– Популярность нужна не для того, чтобы тешить свое самолюбие. В нашей стране блаженствуют пираты. С ними на государственном уровне практически никто не борется. Наверное, потому, что кому-то выгодно их существование. На Западе артист может год сидеть в студии, шлифовать все аранжировки. Потом на месяц уехать в тур – и зарабатывать на продаже дисков. У нас ситуация обратная. Мы год, высунув язык, мотаемся по всей стране с концертами. Потом хорошо, если на месяц-полтора садимся в студию. Быстро-быстро записываем материал. При этом мы знаем, что на следующий день после выпуска альбома его украдут. Заработать на продаже дисков невозможно. Деньги приносят только концерты. А для них нужно арендовать залы, платить музыкантам, визажистам, костюмерам, водителям… Если ты неизвестен, зал не соберешь.
– Как вы относитесь к попсе, которая, по сути, вытесняет вас из эфира?
– Я ее уважаю. Попса – это люди, которые танцуют и поют, чтобы сделать другим людям праздник. Ведь были же артисты, которые во время ярмарок играли на площадях или развлекали господ в салонах, пока те кушали. Попса – по сути, часть карнавальной культуры.
– Мне понравилось, как на одном из концертов вы сказали, что написать жизнеутверждающую песню гораздо сложнее, чем депрессивную.
– Я несу ответственность за вибрации, которые распространяю. Особенно остро ощутила это на премьере программы «Шелк». Она состоит из лирических баллад, мы с музыкантами называем их «душераздирающими». Перед премьерой я шутила: нам нужно вместе с билетами продавать носовые платки: бумажные – на галерку, батистовые – в VIP-ряды. Но я и представить не могла, что эта метафора реализуется настолько полноценно! К концу первого отделения зрители действительно хлюпали носами! Артист все же не имеет права транслировать такие состояния, как отчаяние, уныние. Потому что грех. Даже если поешь про то, как все плохо, нужно помнить: в итоге все будет хорошо. Как бы это ни было сложно.
– И все же многие ваши песни очень печальные. И очень женские…
– Хорошо, что не мужские!
– Как вы, кстати, относитесь к феминизму?
– В моей профессиональной деятельности бывают такие эпизоды: через два часа нужно закончить отстройку звука, а нам еще не подали транспорт, чтобы ехать на площадку. Настоящая принцесса в такой ситуации сядет и заплачет. Придет прекрасный рыцарь – и решит все проблемы. Но я привыкла нести ответственность. Вдруг, если я сяду и заплачу, отстройки не будет вообще? В таких ситуациях приходится «включать мальчика». Хотя… нужно будет попробовать заплакать.
– Прекрасный рыцарь не придет. Он сам сидит где-нибудь и плачет, дожидаясь прекрасную принцессу.
– Быть принцессой – правильно. Ведь это не какая-то придумка ученых – у мужчин и женщин мозг действительно работает по-разному. Мы – две разные расы, разные цивилизации. И когда женщины действуют в соответствии со своей природой, они сильнее. Но женщины хотели самостоятельности. Они отстаивали свои права, они изменили общество. Принцессы плачут все реже… Хотя, я думаю, прекрасных принцев будет больше, если мы чаще будем плакать.
– Я так не могу.
– Я, честно говоря, тоже.