Абсолютно случайно
– ИГОРЬ Борисович, 14-летним юношей, впервые оказавшись в Москве, вы абсолютно случайно попали на съемочную площадку. Что из этой истории осталось за кадром?
– Это было время, когда я был сильно влюблен. И хотя съемки «юнги» я ни разу не сорвал, пару раз меня «объявляли в розыск». (Смеется.)
– Неужели был такой влюбчивый?
– Да, очень-очень-очень. Звонили со студии, мама не знала, где я… А мы с моей девушкой в подъездах между этажами выясняли отношения. То в любви признавались, то навсегда расставались. А в это время меня искала курская милиция. Находила, сажала на поезд и отправляла в Москву...
– Вашим звездным часом многие считают 1983 г., когда на экраны вышла музыкальная комедия Карена Шахназарова «Мы из джаза». Как туда попали?
– Я должен был сниматься в фильме Эмиля Лотяну «Анна Павлова», получил увольнительную и поехал на «Мосфильм», чтобы уладить какие-то дела. Как раз накануне по телевизору показали «Только в мюзик-холле»... В коридоре студии ко мне подошел молодой мужчина: «Простите, а это не вы в мюзик-холле?» Мы познакомились. Это был Карен Шахназаров. Он дал мне почитать сценарий и назначил пробы, несмотря на то, что на роль Кости был приглашен другой актер. Тоже случай ...
– Трясина под названием «звездная болезнь» могла вас засосать?
– Ну как же, эта опасность всегда есть. И конечно, все было – и заносило, и даже закидывало... Я был человек холостой, состоятельный по тем временам, у меня выходила картина за картиной. Но все-таки я больше известен как человек надежный и дисциплинированный. И ответственный – я тоже так считаю. А слова «я должен», как мне объяснил кардиолог, опасны для сердца, из-за них инфаркты бывают. У меня уже был один... Но что делать – должны же быть какие-то удовольствия в жизни?
До чего хорош
– ЛЮБИТЕ свои недостатки?
– Не люблю, но терплю. И прощаю себе любимому, как и многие. Вообще каждый человек себя любит. Смотрит на свою фотографию, где он кривой, косой, одного уха нет, а все равно приговаривает: «До чего хорош!»
– Недавно ушедший из жизни замечательный актер Михаил Кононов выше всех ставил свою небольшую роль в «Андрее Рублеве» Тарковского, а работы, принесшие ему народную любовь, не жаловал. У вас есть расхождения с народом в оценке собственного творчества?
– Есть. Я очень люблю «Год Собаки» Семена Арановича, где было замечательное общение с чудесной Инной Чуриковой и который, к сожалению, почти не показывают. И конечно, мне было безумно интересно работать с Глебом Панфиловым в картинах «Романовы. Венценосная семья» и «В круге первом».
– А почему вы не назвали самые рейтинговые свои картины?
– «Мы из джаза» – очень хороший фильм! Он входит в серию «Золотой фонд» «Мосфильма», то есть признан не только мной. Но что поделать, если действительно есть такое у актеров – иногда небольшая и не самая заметная для зрителей роль дороже всех остальных, признанных публикой. Грубо говоря, для меня песня «На недельку до второго я уеду в Комарово» была чистым баловством, а ведь только благодаря ей многие люди меня знают. И появилась она так... между прочим, и вообще по дружбе с Игорем Николаевым.
Помню, сидели в компании, пели под гитару, Игорь говорит: «Я тебе песню напишу!» И как-то в Питере они были на гастролях, и он под коньяк в какой-то квартире, где стоял огромный пыльный рояль, напел мне кучу своих неопубликованных хитов, в том числе и «Комарово». А потом ее записали, прокрутили во время музыкальной паузы в передаче «Что? Где? Когда?», и она стала «Песней года – 85». Но для меня опять же, это было не более чем одно из проявлений актерских возможностей. Типа показать, как надо петь на эстраде...
– У вас был вариант бросить сцену и уйти в шоу-бизнес с головой?
– Был. В конце 80-х было предложение очень серьезное – с привлечением композиторов, написанием репертуара, вложением в меня солидных денег. Я неделю думал, а потом отказался. Я немножко знал этот мир, он и тогда не очень нравился уже своей неискренностью, циничностью. Особенно не нравилось популярное в этой среде выражение «пипл схавает». Я занимаюсь тем, что мне нравится, люблю делать свою работу хорошо, честно и к публике привык относиться уважительно.
Актер-однолюб
– А В ЖЕНЩИНАХ что для вас значимо? Интеллект, фигура, ноги...
– (Хохочет) В женщине важно все вместе! Но самое главное, чтобы это была «моя женщина». Когда мужчина понимает, что женщина красива, умна, с шармом и человек достойный, но не его, и тем не менее идет на компромисс, как правило, это заканчивается печально.
– Вы занесены в очень короткий список так называемых актеров-однолюбов. Согласитесь, для актера, тем более известного, – немалая редкость?
– Я воспитан так, что для меня взять на себя обязанности перед близкими людьми – это шаг серьезный, и его, как мне кажется, надо делать один раз в жизни. Именно поэтому мы с Наташей поженились официально после десяти лет совместной жизни в гражданском браке и вот уже двадцать лет живем в браке с печатью в паспорте. Мне вообще кажется, что жениться в 20 лет – это неправильно. Семья – это не только страсть, не только охи и пылкие отношения. Но и повседневная совместная жизнь, в которой очень много разных течений: подводных, надводных, камней, рифов, удовольствий и обязанностей. И вот с этим уже надо жить долго – воспитывать детей, создавать то, что называется домом.
– Получая предложение сняться в кино, какие вопросы вы в первую очередь задаете режиссеру?
– Да режиссеры теперь сами зависимые люди, не они выбирают сценарии и продюсеров, а их выбирают или не выбирают. А что для меня важно? Свежий пример. Буквально два дня назад я отказался сниматься в картине, в которой сценарий, может быть, и неплохой, но предложенная мне роль абсолютно «плоская». Там играть нечего. Ну, отработаю я пять дней, получу, наверное, неплохие деньги. Но зачем это мне? Мне это не-ин-те-рес-но. А вот когда есть что играть и даже страшно, смогу ли я это сделать, азарт и тревога бьют через край: «Способен ли я?..» Это же каждый раз надо доказывать – не бывает артиста, раз и навсегда состоявшегося.
– Но тогда жить-то на что? Что приходится изобретать Игорю Скляру, чтобы жить достойно? Корпоративы, свадьбы олигархов?
– Нет, в таких мероприятиях я участвую крайне редко – раз в год от силы. И то с условием: если выступаю перед сидящими за столами, я хочу быть либо первым, либо вторым, пока зрители еще «не набрались», потому что петь, когда тебя никто не слушает, – это мука адская. Но это не основные заработки, основные связаны только с театром и кино. У меня есть два очень хороших спектакля антрепризных, и в кино я продолжаю сниматься, несмотря ни на что. Хотя чаще приходится отказываться...
– Если вспомнить вашу самую необычную роль, какую бы назвали?
– В картине «Узник замка Иф» я играл Бендетто, сумасшедшего парня, который по сценарию появлялся в женском обличье. Когда на меня надевали парики, платья, корсеты, юбки и много чего под ними (я уж не говорю о нанесенном макияже), я впервые понял: о-о-о, какие же несчастные создания женщины. Ужас! Но оказалось, что это еще полбеды. В течение двух дней, пока снимали нашу сцену, за мной ходили... мужики, думая, что я женщина. Причем на полном серьезе спорили за спиной, кто я «такая». Один утверждал, что я Полищук, а другой говорил: «Ты что! Полищук выше ростом. Это Андрейченко!»
Роли, за которые не стыдно
– У ВАС есть нереализованные замыслы, роли, которые хотелось бы сыграть?
– Говорить о том, что не состоялось и чего бы я хотел, абсолютно бессмысленно. Да и по большому счету мне грех жаловаться. Как любой мужчина должен в своей жизни посадить дерево, построить дом, вырастить сына, полюбить одну женщину и сделать ее счастливой, так и я, может, для того на свет и родился, чтобы сыграть одну хорошую роль в театре, сняться в хорошем кино, спеть одну хорошую песню, которую все знают и поют... У меня есть роли, за которые мне не стыдно. Есть песня, которую я спел и которая была популярна, ее знали все. Есть страна, в которой меня знают, и где я слышу в спину: «О, смотри, «старый рояль» пошел!» Собственно, программа почти выполнена. Сын Василий почти взрослый – уже 16, дом в Павловске десять лет строили и наконец построили – с бильярдом в гостиной у камина. Сад цветет и плодоносит. Выходит, что я уже счастливый человек.
– Если взять худшую версию развития событий: не будет талантливых сценариев, режиссеры переключатся на сериалы. Что будете делать?
– В конце 80-х – начале 90-х у меня был период, когда режиссеры почему-то хотели видеть меня обаятельным, веселым и заразительным, как Костя Иванов, и года два я сознательно отказывался от однотипных героев. Я вообще не снимался и дождался в 1993 году картины «Год Собаки». Признаюсь, было страшно, потому что не знаешь, что завтра. Да и сейчас страшновато отказываться, а что делать? К сожалению, не могу представить себе ситуацию, когда я прихожу на киностудию, сажаю в ряд режиссеров и говорю: «Вот у вас, у вас, ну и, пожалуй, у вас я буду сниматься, а остальные свободны!»
Слава богу, что есть еще – тьфу-тьфу-тьфу! – хорошие сценарии и хорошие режиссеры, с которыми иногда удается сотрудничать. А уж когда ничего не будет, тогда и поговорим. Тогда вы меня и спросите: «Чем вы сейчас занимаетесь?» И может, я вам отвечу: «Да вот вожу туристов по Питеру, таксую!»