Гитара - символ рок-н-ролла
В.М.: АРТЕМИЙ, популярность рок-н-ролла в широких массах во многом была связана с протестом. В Советском Союзе тоже?
А.Т.: В Америке, скажем, протест был замешан на религиозности, расовых вопросах, на деньгах и сексе. У нас рок-н-ролл протестовал против совковости - жлобства, косности, несвободы, лицемерия.
В.М.: Но сейчас ждать такого даже от прежних бунтарей уже не приходится.
А.Т.: Если это касается такой старой группы, как «Машина времени», и той бучи, которая разгорелась после выступления на Красной площади 2 марта, - я считаю, зря на Макара катят телеги. На мой взгляд, он всегда вел себя честно. В молодости пел про «битву с дураками», позже - песни взрослого, вполне довольного жизнью человека. Сегодня он заслуженный и обожаемый властями артист.
Ю.В.: Недавно мы разговаривали с Андреем, он так и сказал - мы всегда старались быть честными... Теперь к вопросу о рок-н-ролле: что это за зверь в твоем понимании?
А.Т.: Кажется, все интуитивно понимают, что это такое. Но вот дать четкое определение - невозможно. Я считаю, рок-н-ролл - в первую очередь музыка определенного энергетического состояния.
Ю.В.: Гитара тут обязательна?
А.Т.: Вовсе нет. Знаю несколько примеров западных классных групп, где не было гитар. Но обязателен определенный ритм и «электрический» саунд. Возьмем тех же «Дорз». У них гитара - на вторых ролях. Зато Рэй Манзарек на клавишных выдавал такой рок-н-ролл!
Ю.В.: Насколько мне известно, с рок-н-роллом ты познакомился еще в школе...
А.Т.: В 63-м году моих родителей отправили в командировку в Чехословакию. По линии международного коммунистического журнала «Проблемы мира и социализма». Осенью того же года я, восьмилетний мальчишка, поехал в международный лагерь, где также отдыхали мои ровесники из западных стран. Там, поварившись в молодежном международном котелке, и приобщился к рок-музыке. Рок-н-ролл тогда - это был Элвис Пресли, музыка несколько уже старомодная. А модным считался биг-бит. В Чехословакии вся эта музыка легально издавалась, существовали бит-клубы, куда я ходил в возрасте 10-12 лет. А уехали мы из Чехословакии в начале 68-го, в самый разгар «пражской весны».
В.М.: В 71-м мы с группой «Мозаика» приезжали в Прагу. Видели, насколько быстро власти там закрутили гайки. Мы даже «Дип Перпл» играли, что чехам категорически запрещали делать!
А.Т.: Если у нас в стране власти обратили внимание на рок-музыку где-то только в начале 80-х годов, то в Чехословакии биг-биту уже к 70-му году «скрутили голову». А некоторых музыкантов просто посадили.
Хиты из фильмов Гайдая
В.М.: У НАС музыкантам в 70-е годы было проблемой достать приличный инструмент. В Чехии такого, подозреваю, не было...
Ю.В.: Особенно если учесть, что первая гитара Харрисона была чешского производства. И Джордж отзывался о ней в целом положительно.
Ю.В.: А как ты относился к тогдашней эстраде?
А.Т.: К советской эстраде 60-х я относился совершенно лояльно. Муслим Магомаев, Эдита Пьеха, вокальный квартет «Аккорд» мне нравились. Но песни, «одобренные партией», - мой слух их не воспринимал. Мне эта музыка резко не нравилась. Хотя, глядя из сегодняшнего дня, признаю, что тогда у нас в стране были по-настоящему талантливые композиторы. Песни с мелодической точки зрения раньше были гораздо богаче и изобретательнее. Но контент этих песен, их смысл - это были мрак и ужас.
В.М.: И особое отторжение вызывало то, что это все чрезмерно навязывалось.
А.Т.: Это навязывание у меня лично отбило всякий вкус к русской народной музыке. Официозный фольклор вроде «Калинки-малинки» быстро довел до тошноты. Потом уже мне объяснили, что «Калинка-малинка» это вообще не русская народная песня, а какие-то мещанские напевки конца XIX века.
Ю.В.: Мне еще кажется, что исполнители подстраивались и под вкусы тех, кто находился у власти. А вкусы у них были примитивные, ограниченные... Когда появились вокально-инструментальные ансамбли, какое у тебя о них сложилось впечатление?
В.М.: После того как этот волосатый монстр ВИА у нас в стране вырос, сверху дали задание: «не можем победить - давайте возглавим». Люди, которых направили «на укрепление» - Слободкин, Гранов, Березин, - эту музыку не понимали и не любили. А любили джаз.
А.Т.: В начале 70-х я слушал «Лед Зеппелин», «Пинк Флойд». На этом фоне «Самоцветы» выглядели просто убого с музыкальной точки зрения. Особенно бесила меня схема построения песен. Сначала этакое хард-роковое вступление, а потом - опаньки! - и пошли стихи Танича или Шаферана. «Не надо печалиться - разденься и жди!» Это слушать было невозможно. С другой стороны, в то время уже появились «Машина времени», «Санкт-Петербург» с абсолютно другими текстами. То есть появился выбор.
В.М.: Но при всей твоей скептичности по отношению к ВИА, мне кажется, дай той же «Машине времени» все возможности открыто выступать - она не была бы настолько востребована, как кажется.
А.Т.: До сих пор с удовольствием слушаю хиты из фильмов прошлых лет. Потому что в фильмах допускались идеологические отклонения от «линии партии». Песни там дозволялось петь даже отрицательным героям. «Нам бы, нам бы, нам бы - всем на дно» из «Человека-амфибии». Или обаятельнейшие песни из гайдаевских комедий, которые пела вся страна.
Минор для внутреннего пользования
В.М.: Давление на рок-н-ролл оказывали не только по идеологическим причинам. Этим часто занимались люди из Союза композиторов, которые сидели у кормушки и не хотели допустить к ней конкурентов.
А.Т.: Это факт, я считаю, сильно недооцененный. У нас действительно функции держиморд от музыки приписывались часто советскому Минкульту, комсомолу, КГБ. А по сути, самой подленькой организацией в этом смысле был Союз композиторов. Именно для недопуска к кормушке талантливой молодежи они и навязывали этот свой совковый формат.
В.М.: Как ты считаешь, в результате у нас песни становились популярными потому, что были талантливыми, или потому, что людям не давали выбора? Приходилось слушать и любить то, что есть.
А.Т.: Думаю, по-настоящему популярными становились действительно хорошие песни. Ведь многие из них остаются хитами и теперь. Послушайте, что сегодня поют люди под караоке: огромное количество песен 60-70-х годов! Да и 80-х тоже, включая официозного Юрия Антонова.
Вспомним опять же «Машину времени». Я организовал их первый выезд с концертами за пределы Москвы и Ленинграда - в Свердловск. На комсомольский фестиваль «Весна УПИ» (Уральского политехнического института). Это был май 78-го года. Весь город стоял на ушах по случаю приезда «Машины». Сотни студентов от начала до конца концерта пели их песни хором вместе с группой. При том, что «Машину» к радио и ТВ близко не подпускали.
Ю.В.: По твоему мнению, русский рок как музыкальное явление уже состоялся или еще нет?
А.Т.: Состоялся. Определенно есть нечто, что можно назвать «русским роком». Это минорные, мрачноватые песни под электрогитару. Типичные представители - Юрий Шевчук с «ДДТ», Виктор Цой с «Кино». Этакий неказистый, сермяжный стиль, в исполнительском отношении довольно сомнительный. Но с очень четким настроением, созвучным большой массе людей.
В.М.: В нашей рок-музыке все-таки составляющая, относящаяся собственно к музыке - достаточно скромная. Ведь если с шансоновской интонацией спеть того же Шевчука - это прозвучит абсолютно органично.
А.Т.: Не спорю. У нас литературная составляющая песен гораздо важнее и сильнее музыкальной. Считаю, что бардовская песня, шансон отличаются от «русского рока» не формально музыкальными параметрами, а тусовкой. Именно она и определяет музыку, которую хочет слушать. По тусовке мы и понимаем, что Юра Шевчук - рокер, а Григорий Лепс - это шансон.
Есть и более парадоксальная фигура - Игорь Тальков. Он в определенном смысле был большим рокером, чем большинство наших записных рокеров. Ведь у него были очень сердитые политические песни, яркий протест. Но в рокерах он себя не числил, а был скорее бардом. Или, скажем, тот же Высоцкий. По энергетике он - абсолютно рок-н-ролльный человек. Но он, как и Тальков, жил в другом измерении музыкального мира.
А в целом наш рок-н-ролл так и остался товаром «для внутреннего пользования». Были попытки в конце 80-х выйти на международный уровень. Стас Намин сделал полностью по западным лекалам «Парк Горького», но особого успеха не случилось. На Западе такого уровня групп было навалом. Также «Аквариум», «Кино», «Звуки Му» и другие не пошли потому, что играли чуждую Западу музыку - слишком русскую. Этот факт как нельзя лучше говорит о том, что наш рок был честной музыкой, а не коммерческой поделкой.
В.М.: А ты когда-нибудь сам брал в руки гитару?
А.Т.: Было дело. В самом начале «Звуков Му» я играл с Петей Мамоновым на соло-гитаре. Просто потому, что его брат Лелик сел тогда за тунеядство, нужен был гитарист. Играл я, признаюсь, ужасно. Так что у меня никогда не было на этот счет никаких иллюзий - музыкантом себя не считаю. Я и пел, в том числе и с «Удачным приобретением». Правда, допускали меня до микрофона ребята только при игре на свадьбах.
В.М.: Обидно не было, что не состоялся как артист?
А.Т.: Мне всегда больше нравилось быть просветителем, нести людям информацию. Открывать для нашей публики новых артистов, которых она не слышала. Показывать людям альтернативу в музыке. Причем есть у меня такой пунктик - я музыкальный антиимпериалист. И всегда предпочту показать людям какую-нибудь финскую или японскую группу, но не американскую или английскую.