В Швеции Курехин для разминки поразил викингов, изнуренных безмятежной жизнью, дикарской практикой горлового пения. Затем вывел к рампе приму из Стокгольмской оперы и в середине ее сольного номера запустил на сцену стаю гогочущих гусей. Как акт солидарности с питерским зоопарком, Курехин организовал уличное действо «Верблюд на Харлее». Для этого он вызвал из Англии старого рокера Дэвида Мейсона, пригласил несколько байкеров на «харлей-дэвидсонах» и одного унылого верблюда из подшефного зверинца. На Думской улице возвели сцену, около которой в компании корабля пустыни весь день выпивала богема и младший комсостав городской администрации. Над Гостиным Двором запустили воздушный шар с портретом верблюда, а после до ночи на весь исторический центр ревели мотоциклы, шумела «Поп-механика» и молодечески бренчал пожилой британец.
Затем была театральная постановка - «Колобок». Курехин исполнял роль Колобка. Во время его финального трагического монолога на сцену въехал экскаватор и разрушил все декорации. А однажды Капитан предложил М. Ростроповичу выступить в Кремлевском дворце дуэтом, но только Ростропович должен играть на рояле, а он, Курехин, на виолончели. Ростропович сдрейфил.
Продолжать перечень его артистических подвигов и великолепных сумасбродств бессмысленно и даже вредно. Слова все равно не могут выразить всю полноту действительности. Слова обкрадывают действительность, как фотография, которая, копируя мир, тут же лямзит у него третье измерение...
Курехин неутомимо дурачил всех, начиная с собственных музыкантов и завороженных слушателей и кончая чиновниками всевозможных худсоветов и массмедиа. А однажды он бесподобно разыграл весь Советский Союз, всю обмякшую, еще не до конца освободившуюся от гипнотического сна страну. Для тех, кто не помнит: в 1991 г. по питерскому каналу, который в те времена был федеральным, Капитан в образе крупного ученого (и тут ему умело подыграл Сергей Шолохов), с применением наглядных средств, демонстрирующих сходство броневика с грибницей, поведал телезрителям о сенсационном открытии. Владимир Ильич Ленин, оказывается, был гриб. Именно так: пролетарской революцией руководил галлюциноген, который вынудил галлюцинировать сначала верхушку партии большевиков, а затем и всех остальных. В столь непривычную для советского эфира шутку поверили миллионы - от учеников спецшкол до набожных старушек, от партийных работников со стажем до Аллы Пугачевой (по ее собственному признанию).
Глядя на его уморительные проделки, складывалось странное впечатление: с одной стороны, Курехина обуревала невыносимая жажда деятельности, с другой - он каждый раз все обставлял так, чтобы никто не смог подумать, будто он что-то делает всерьез. Он вел себя бесконечно отважно, но при этом никогда не выскальзывал за рамки некоей веселой игры. Как героический Колобок, он нарывался, но всякий раз уходил и от бабушки, и от дедушки.
Он прекрасно знал, что главное в жизни не состязание реальной силы, а состязание грез, война иллюзий и соблазнов - чья греза окажется обольстительнее, тот победит. Он выпускал альбомы, открывал издательства, планировал телепередачи и театральные спектакли, выступал с сольными фортепьянными концертами, собирался ставить в Петербурге гигантский памятник воробью, писал музыку для кино и снимался в нем. Дерзкие и невероятные идеи Курехина имели свойство воплощаться - бесспорно, он был человеком удачи, легким и изящным в действии. Моцартианский тип. Именно к таким спускаются с небес драконы и ангелы.
В начале девяностых Капитан увлекся политикой, решив вывести «Поп-механику» на новое поле. Ему нравилось сильное государство, потому что сильное государство - красивое государство. Он хотел участвовать в создании государства небывалого типа, главные люди в котором были бы легкими, умными, тонкими, играющими. Политика должна стать красивой игрой. Политика - это умение красиво обыгрывать. Он говорил, что неумно было посылать в Чечню войска - чеченцев нужно было просто красиво обхитрить. Просто обвести вокруг пальца. В конце концов, для подобных вещей человеку и дан ум. Так говорил Курехин.
Впрочем, он много чего говорил. Он словно сам с собой состязался в грезах. Ловко и изобретательно. Играя. Он говорил так, что приучил себе не верить. Все слушали его с жадным вниманием, как сладкоголосую райскую птицу, заставляющую забыть скорби земли, слушали - и не верили ни единому слову. Кирпич настиг Капитана именно на этом витке его судьбы...
Он умер 9 июля 1996 г., ему было сорок два. Отпевали Капитана в церкви Спаса Нерукотворного на Конюшенной площади, где когда-то отпевали Пушкина. Похоронили на тихом загородном кладбище в Комарово. Пустота на том месте, где был Курехин, не исчезает и поныне, порой кажется - она только растет.