- ГЕННАДИЙ Викторович, вам не обидно, что в робком юноше тогда не разглядели драматический талант?
- Нет, не обидно. Значит, так было у меня на роду написано. Глупо обижаться на судьбу. Я - фаталист и считаю так: что должно быть, то и будет. Видимо, мне нужно было пройти все эти леса, водоемы, горы и низины.
- Уйдя в драму, не жалеете о перемене амплуа?
- Я больше не хочу заниматься тем, чем занимался всю жизнь. Слишком мало времени осталось. Счастлив, что судьба свела с режиссером Леонидом Трушкиным, который в 1998 г. просто перенес меня на «другую планету». Я нашел новую сценическую дорогу, и она меня устраивает. Теперь я занимаюсь человеческой судьбой, вопросами жизни и смерти, любви и измены. Это совсем другой уровень - более пронзительный и сердечный.
- А своего отрицательного отношения к современной эстраде вы не поменяли?
- Я уже много раз повторял: эстрада перестала существовать, превратившись в шоу-бизнес.
- Неужели совсем не следите за тем, что там творится?
- Извините за жесткую формулировку, но мне незачем ходить в морг, чтобы убедиться в том, что там нет живых людей. Я и так знаю, что там не должно быть живых людей.
- Но ведь вы возглавляете Театр эстрады, а не МХАТ.
- Название осталось, а реалии, прежде всего экономические, поменялись. Этот театр - заложник своего названия. О чем можно говорить, когда артисты эстрады больше не работают по установленным государственным тарифным ставкам? Теперь они сами назначают цену. Причем она зачастую никак не сочетается с возможностями населения платить за билеты такие большие деньги. Все упирается в экономику.
- Именно из-за экономики вы, несмотря на отрицательное отношение к современным телевизионным юмористическим передачам, пускаете на сцену своего театра «новых русских бабок»?
- Я не приглашаю в свой дом людей, которые мне не близки и с которыми я не дружу. Но театр - все-таки не мой личный дом. Поэтому, несмотря на свои пристрастия, я уважительно отношусь к тому, что хочет видеть зритель.
У этого театра никогда не было своей труппы, это всегда была площадка, предоставляемая в аренду тем, кто хочет на ней играть. Она так ею и осталась. В прокат отправляется то, что на сегодняшний день имеет коммерческий спрос. Конечно, есть какие-то санитарные нормы. Но эти нормы не всегда совпадают с моими художественными вкусами.
- Почему так быстро закрылась телевизионная передача «Хазанов против НТВ»?
- Было снято пятнадцать передач, из которых девять, по-моему, прошли в эфир. Для оставшихся шести канал не нашел времени. Видимо, его не устроили рейтинговые показатели.
- Получилось, что название передачи, придуманное с иронией, оказалось точным. У вас и канала произошла нестыковка во вкусах?
- Ну, почему же. Просто у зрителя это не получило того одобрения, на которое рассчитывал канал. Вот и все.
- А то, что показывают каждый день, одобрение вызывает?
- Если бы люди не смотрели, не показывали бы. Рейтинги юмористических передач высоки, они востребованы. И это глупо оспаривать.
- Недавно вы появились в телепередаче «Судите сами», посвященной проблеме смертной казни. Неожиданно для многих вы оказались в рядах сторонников ее применения. Более того, именно вас выбрали глашатаем - озвучивать идею. От представителя творческой интеллигенции ждали более гуманной позиции.
- Конечно, это, может быть, не так гуманно выглядит, как хотелось бы. Но я никак не могу понять, почему именно это является на сегодняшний день предметом обсуждения. А как, скажите, быть с гуманизмом по отношению к старикам? По отношению к людям, не совершившим никаких преступлений? Будучи законопослушными, они, как правило, проживают очень тяжелую с точки зрения бытового обеспечения жизнь. Получается, что гуманизма по отношению к ним вполне достаточно, а по отношению к тем, кто достоин смертной казни, этого гуманизма не хватает. Конечно, я хотел бы жить в государстве, где не существует смертной казни. Но мы живем в реальном месте в реальное время. Выглядеть абстрактным гуманистом, наверное, выгодно, но с моей точки зрения - не искренно.
- В последнее время ваше мировоззрение сильно сдвинулось в сторону государственности. Удивительно, что вы, в свое время натерпевшись от государства, вдруг стали его сторонником. Что вас качнуло в противоположную сторону?
- Глубочайшее разочарование в тех лицах, которые осуществляли либеральные перемены. Среди тех, кто делал в 1917 г. революцию, было огромное количество людей, искренне верящих, что это во благо. Потом они дошли до абсурда. То, что мы видели к концу существования коммунистического диктата, выродилось в свою противоположность. Нельзя сказать, что не было никаких позитивных процессов, но какова их цена?
Точно такая же история произошла в начале 90-х годов. Нормально ли, что определенная часть людей, воспользовавшись неразберихой, стала фантастически богата? При том, что огромное количество людей, отдавших свою жизнь на строительство этого государства и не получивших за это практически ничего, оказалось в абсолютно бедственном, катастрофическом положении. Я нес в себе некое чувство вины и ответственности за то, что иногда был причастен к этим процессам. Но я всегда был искренен.
- Вы имеете в виду, когда вы при советской власти подтачивали ее своим творчеством?
- И тогда, и сейчас. У меня действительно было искреннее убеждение - как только коммунисты уйдут от власти, начнется строительство новой жизни. Я наивно полагал, что жизнь людей изменится, что все будет по-другому. Но что стало происходить - деньги стали идеологией. Была ли хорошей коммунистическая идеология? Нет. Особенно в том виде, в котором ее просто навязывали и прибивали гвоздями. Но хороша ли идеология денег?
Да, я сильно конфликтовал с советской властью. Меня наказывали, но я не считаю нужным по этому поводу плакать или наживать на этом дивиденды. Более того, когда мне в начале 90-х годов предложили в КГБ прочесть свое досье с доносами, я сказал: «Нет».
- Почему?
- Потому что «авторы» ходят по земле, и я не знаю, как завтра буду смотреть им в глаза. Потому что я-то буду знать, что они написали, а они не будут знать, что я это знаю.
Почему я стал государственником? Я очень долго жил в режиме неприятия всякой авторитарной идеи. Но, как писал Лев Толстой, закончилась энергия заблуждения. Весь свой лимит оппозиционности я исчерпал.
Где выход? Не знаю. Поэтому, чтобы не навредить, я просто отхожу в сторону и говорю: я не знаю. Но мне кажется, что построение капитализма в России невозможно без жесткой авторитарной власти. Вот все мои изменения. И по поводу коррекции своих взглядов могу только привести замечательную фразу, которую когда-то произнес Станислав Ежи Лец: «Временами несгибаемая позиция - это результат паралича».
- Полгода назад прошел ваш юбилей. Вы перешагнули пенсионный рубеж. Не было желания отбросить все заботы и хлопоты и наконец пожить в свое удовольствие?
- То, что я сейчас делаю, - и есть мое удовольствие. А вы что имеете в виду? Есть, пить, гулять, спать...
- Есть разные увлечения: рыбалка, охота, путешествия...
- У меня нет таких привязанностей.
- У вас большие физические и эмоциональные нагрузки. Как поддерживаете форму?
- Плаваю ежедневно круглый год, и круглый год уже 10 лет начинаю день с механического массажа, поскольку с настороженностью отношусь к чужим рукам.
- Слышал, что вы увлекаетесь астрологией.
- Это так. Я считаю, что человек - часть Вселенной, и он не может не зависеть от расположения звезд. Те, кто в это не верит, заблуждаются либо от своего атеизма, либо от перегруженности вульгарной наукой.
- И какие прогнозы вас интересуют?
- Все - и о личной жизни, и о карьере.
- Вы суеверный человек?
- Очень. Но о своих приметах я вам не расскажу. Какие же это приметы, если о них все узнают?
- Геннадий Викторович, почему вы никогда подробно не отвечаете на вопросы, которые могут рассказать о вас как о человеке: о своих пристрастиях, вкусах, увлечениях? Читателю интересно знать не только ваши политические и художественные взгляды, но и какой вы на самом деле в жизни.
- Я всегда отвечаю: какое это имеет значение? Когда хирург встает к операционному столу, не имеет никакого значения, любит он дома с ножом играть или нет. Это дело моих родных и близких. Я хочу, чтобы люди судили обо мне по тому, что я делаю на сцене, а все остальное - это мое. Личная жизнь потому и называется личной.
- Несмотря на непростую судьбу, в жизни вы добились очень многого. В чем секрет вашего успеха?
- Сколько себя помню, все время находился и нахожусь по сей день в состоянии человека, задающего вопрос: что дальше? Нет никакого секрета вечного успеха, есть только движение вперед.