– ВЫ НА СЦЕНЕ уже 60 лет. Как складываются отношения со зрительным залом сегодня?
– Есть минуты в каждой роли, когда зритель, узнавая видимую, внешнюю сторону жизни и посмеиваясь над ней, вдруг ощущает свое душевное родство с героями спектакля. Потому, как бы мы ни шутили, как бы ни острили, как бы ни обманывали себя счастьем успехов, – тем не менее все хотят понимания, простого человеческого тепла. И главное – любви. Духовная красота или ее отсутствие – вот что всегда задевает человека в зале. Ведь зрители – это наши герои, и это мы сами. Людям свойственно все человеческое, и потому так берет за сердце то, что не чуждо любому из нас.
– В чем, на ваш взгляд, трудность актерской жизни?
– Актер имеет право на творчество. Если режиссер меня не видит, не хочет видеть – то пропадает желание его переубеждать. Это как любовь. Меня не любит такой-то человек, и я не могу своей волей заставить в меня влюбиться. Чем больше стану добиваться, тем будет хуже. Я думаю, что правильно сделала: ни единым упреком не досаждала Плучеку своей болью, своей мечтой сыграть Раневскую в «Вишневом саде». Я просто сыграла ее в другом театре. И в этом есть хотя бы человеческая гордость.
– А в чем счастье актерской профессии?
– В момент душевного одиночества, холодного вакуума, не заполненного человеческими чувствами, они – роли – в нас самих. Они с нами, и мы уже не так одиноки. Иногда, когда тяжело на душе, когда не спится долгой ночью, я мысленно молю Бога-судьбу: пусть эта боль, эта тревога, это одиночество уйдут в роли, пусть я освобожу душу в единении со зрителем.
– Как вам удается долго сохранять молодость души?
– Я думаю, это потому, что в нас благодаря нашей профессии есть какая-то повышенная эмоциональность – наподобие детской. И вообще, актеры по своей природе чем-то всегда похожи на детей.
– Что вы чувствуете перед выходом на сцену?
– Когда остается совсем немного времени до начала спектакля – это святые минуты. Целый день я не могу их дождаться. Меня нет дома, нет на улице, нет с моими близкими. Я только и жду, когда наконец окажусь в своей грим-уборной, где около зеркала разложены любимые мною мелочи. Лежит букетик цветов, кем-то бережно и любовно принесенный; висят мои божественные платья…
Наступает минута, когда я в зеркале снова становлюсь не совсем собой, а уже той, другой. По радио слышу рокот зрительного зала… А потом все затихает, и наступает моя настоящая жизнь – СПЕКТАКЛЬ!