Ю.В.: ЮРИЙ Федорович, давайте поговорим о 60-х. О времени, когда электрогитарно-вокальная музыка стала стремительно завоевывать юные сердца. Подрастающее поколение пленил непривычный для советской эстрады жанр. Его форма, звук… И конечно, сами западные кумиры, без подражания которым не обошлась первая проба сил.
Ю.М.: В то время многие брали в руки гитары. Думали, этого будет достаточно, чтобы стать большими артистами и прославиться. Интересно, что этим некоторые коллективы уже в 70-е зарабатывали себе очки. Возьмем, к примеру, Володю Фазылова (ВИА «Веселые ребята 1969 – 1970-е гг., вокал-гитара. – «АН») – как музыкант он особо не выделялся, но внешние данные, фактура, голос делали его любимцем публики. Бывали случаи, когда внешние данные и яркая одаренность совпадали, как у нашего Вали Дьяконова. А ведь когда он к нам пришел, у него не было даже музыкального образования.
Надо сказать, что ВИА – это процесс, который родился на стыке как профессиональной, так и самодеятельной музыки. Нельзя играть в симфоническом оркестре, не зная нот. А вот в ВИА, не зная нот, играть можно. Жанр позволяет. Но важно – как и что играть. Здесь необходимо быть подвижником. В принципе сочетание профессионалов, любящих этот жанр, и одаренных любителей возможно. Любители сами становились профессионалами за счет занятий и среды, в которой обитали. Вокально-инструментальный жанр достиг небывалой высоты и популярности.
Ю.В.: Пристрастие к музыке когда появилось? Какими были первые увлечения? Кто был кумиром?
Ю.М.: У нас дома был аккордеон. Лет с 14 я стал подбирать популярные мелодии по слуху. Фильм «Серенада солнечной долины» послужил стимулом к увлечению джазом. В то время я учился в техникуме в Подольске. И очень скоро стал первым контрабасистом в городе. Не по уровню. Просто так получилось. Мне удалось убедить администрацию техникума купить первый контрабас в городе для нашего оркестра. Потом музыкальное училище, консерватория. Учась в Гнесинской школе, я увлекся классической музыкой. Но джаз не бросил. На сцену через музыкальное образование попал. Кумирами были Рэй Чарлз, Колтрейн, Паркер.
В.М.: «Битлз» когда впервые услышали? Когда и как это удалось? И каково было впечатление от их музыки?
Ю.М.: Ливерпульскую четверку впервые услышал в 65-м, когда был в загранке от Москонцерта. Купив пластинку, прослушал с интересом. И, несмотря на то, что сердце мое принадлежало джазу и классике, их стиль и манера исполнения очень понравились. Но переломным стал 1970 г., когда решил создать свой ансамбль. Я как раз вернулся из Японии, где был полгода на гастролях. К этому времени был знаком с творчеством наших первых ВИА: «Поющие гитары», «Голубые гитары», «Веселые ребята».
Ю.В.: Какой из трех коллективов произвел на вас самое сильное впечатление?
Ю.М.: Ну, конечно же «Поющие гитары» – в них было ощущение группы и стиля. У «Веселых ребят» очень понравились солисты. В то время там работали Градский, Фазылов, Петерсон… Кто-то четвертый был – уже не помню. Я их увидел в ЦДСА. Звучало у них все просто здорово.
В.М.: В Москонцерте вы работали до создания «Самоцветов»? Как долго?
Ю.М.: С 1961 года. Сначала в ансамбле еврейской песни Эмиля Горовца. Потом до 1970 г. играл в различных коллективах. Шестидесятые сформировали меня как музыканта и подготовили для создания чего-то нового. Джаз отходил на второй план, наступала эпоха другой, новой музыки. И этой музыкой я был готов заняться профессионально.
Ю.В.: Известно, что все заработанные в Японии деньги вы потратили на аппаратуру. Одни расценили это как сумасшествие, другие – как героический поступок…
Ю.М.: Инвестиция. Вот что это было. Все заработанные на гастролях деньги я вложил в «средства производства». По возвращении домой я получил шикарные предложения от «Голубых гитар» и «Веселых ребят». Но я уже хотел сам запустить свое дело с нуля. И знал, что есть хорошие музыканты, с которыми можно попробовать. Мне повезло, я их быстро нашел.
В.М.: Интересно, кто же были эти музыканты?
Ю.М.: Слава Добрынин, Леша Пузырев, Гена Макеев. Они тогда битломанили в каком-то таксомоторном парке. Я приехал к ним на репетицию. И всех пригласил к себе. Начали мы с того, что аккомпанировали Олегу Анофриеву. Тогда только в прокате появились «Бременские музыканты». В свободное время мы репетировали.
В.М.: И дорепетировались…
Ю.М.: Да. 14 июня 1971 г. нас утвердили как «ВИА под руководством Юрия Маликова».
Ю.В.: Юрий Федорович, была ли четкая идея или, скажем, видение того, каким должен быть ваш коллектив? Чем будете отличаться от уже существовавших в том же Москонцерте?
Ю.М.: Мое видение базировалось на высшем образовании и значительном профессиональном опыте. Я четко понимал, что путь, по которому шли «Голубые гитары» и «Веселые ребята», уже занят. И те и другие делили репертуар пополам на отечественных авторах и зарубежных с переводным текстом. Моя же идея заключалась в том, что на эстраде надо быть, как Кобзон или Магомаев. Петь песни только советских композиторов. Разница в форме, но не в содержании. Они солисты – мы ансамбль. Благодаря этому мы сразу же получили доступ к радио и телевидению.
В.М.: Какие рычаги нужно было иметь и какие препятствия нужно было преодолевать, чтобы пробить разрешение на новый ВИА в Москонцерте?
Ю.М.: В моем случае, во-первых, помогли 10 лет стажа и появившиеся за эти 10 лет знакомства и связи. Во-вторых, у меня было высшее образование. Ну и, в-третьих, я был общественником. Много чего сделал по комсомольской линии. Однако, несмотря на все это, начальству нужно было предложить некую творческую идею, которая бы их зацепила. Необходимо было живьем показать худсовету достойную программу, для того чтобы ее утвердили.
Очень помогло то, что я у них ничего не просил – ни денег, ни аппаратуру – ничего.
Мое вложение в японскую аппаратуру решило дело.
Ю.В.: Композиторы, чьи песни вы собирались петь, помогали?
Ю.М.: Это потом пришло. К моменту создания «Самоцветов» я знал только одного, но очень нужного человека. Жил он в том же доме, где и Фрадкин, – это был Борис Сергеевич Брунов. Кстати, познакомились мы с ним все в той же знаменательной поездке по Японии. Где и поделился с ним своей идеей о создании ВИА. Он сразу же представил меня своей знакомой, режиссеру популярной радиопередачи «С добрым утром!» Екатерине Тархановой. Она представляла Всесоюзное радио на выставке «Экспо-70» в Осаке. Знакомство очень помогло впоследствии. В эфире самой популярной программы о новом коллективе была сделана целая передача. В ней радиослушателям предложили придумать нам название. А потом мы познакомились с Туликовым, Шаинским, Тухмановым и другими композиторами. Интересно, что мы им были нужны так же, как и они нам. От сотрудничества выигрывали и мы, и они. Это была целая цепочка случайностей и совпадений, которая привела к успеху. Ну и, конечно, немаловажную роль сыграли наши молодость и энтузиазм, которыми заражали всех тех, с кем имели дело.
В.М.: Как получилось, что от «Самоцветов» отпочковался новый ВИА – «Пламя»? Застало ли вас это врасплох? Кто был зачинщиком «бунта на корабле»?
Ю.М.: Я сам сделал ошибку, когда устроил скандал, после того как Валя Дьяконов пропустил первые два концерта в Ижевске, уехав на рыбалку. Появился он только к концу третьего концерта, весь «разобранный». Его надо было просто уволить, а я устроил собрание. Ну и на нервах какую-то мутату стал говорить. На тех концертах в зале было по полторы тысячи человек, и многие пришли Валю Дьяконова послушать, ведь на нем полпрограммы строилось. А тут такой облом! Пришлось весь этот скандал вынести на суд Москонцерта. А потом, я думаю, что Сережа Березин и Коля Раппопорт договорились и весь этот раскол закрутили. Хотя само разделение произошло где-то через год, в 76-м. После чего Березин и Раппопорт возглавили «Пламя».
Ю.В.: Юрий Федорович, вы являетесь родоначальником успешной артистической династии. Испытывает ли родоначальник только счастье, гордость и ощущение, что его дело будет жить в его потомках, или есть и другие ощущения?
Ю.М.: Кроме счастья удовольствия и гордости, никаких других эмоций я не испытывал!
Хиты
· Строим Бам· Добрые приметы
· Не повторяется такое никогда
· Мой адрес Советский Союз
· Увезу тебя я в тундру
· У деревни Крюково
· За того парня
· Школьный бал
· Там, за облаками