НЕУЯЗВИМЫЙ «обкомовский» назначенец, мимикрирующий в формы и узоры любой эпохи, г-н Гаудасинский почти 30 лет «рулил» Малым оперным. И под горестные стенания критиков зарулил в самую глухую топь. По пути стерев культурную память этого старейшего театра с блестящим прошлым. «Фирменный стиль» худрука с годами обрел законченные формы: окаменелый набор одних и тех же пазлов-мизансцен, карикатурно-вульгарные ужимки артистов с непременными пинками-тумаками, расшвыриванием тел и предметов. Вместе с «мусором» человеческих смыслов из спектаклей начисто выметалась и сама музыка. Под руками главного дирижера Андрея Аниханова драгоценные нити оркестровой вязи расползались в нищенские отрепья. А оперные арии и ансамбли выкрикивались певцами и оркестром вразнобой – точно на клубных подмостках хору сельских пионеров подыгрывал деревенский похоронный оркестр.
Все, что Владимир Кехман уже свершил в несбыточно короткие сроки (в период летнего межсезонья), – поистине тектонические сдвиги. Он воскресил родовое имя театра – Михайловский. Вложив 300 млн. собственных рублей в ремонт здания, превратил запущенное творение Александра Брюллова в комфортное театральное пространство, сияющее столичным великолепием, с акустикой мирового класса. Театр ждет еще более грандиозный бум по части реконструкции и реставрации, а также самые отважные постановочные планы, включая оперу С. Танеева «Орестея» в режиссуре Александра Сокурова. Звезд мирового калибра – Елену Образцову и Фаруха Рузиматова – Кехман призвал в сообщники, чтобы их усилиями оперная и балетная труппы расцвели и покорили мир.
Для первой же оперной премьеры – «Сельской чести» – в 1996 г. Пьетро Масканьи пригласил постановочную группу сплошь из выдающихся мастеров. Это кинорежиссер Лилиана Кавани (кто не помнит ее «Ночного портье»?), художники Данте Ферретти (сотрудничавший в кино с Феллини, Пазолини, Скорсезе) и Габриэлла Пескуччи, лауреат «Оскара» за костюмы в фильме Скорсезе «Эпоха невинности». С выдающимся дирижером Риккардо Мути эта команда в
1996 г. представляла «Сельскую честь» на фестивале в Равенне.
А в Петербурге опера Масканьи оказалась вверена собственным исполнительским силам Михайловского театра, на сцене которого вырос едва ли не в натуральную величину уголок сицилийского городишки. Справа вход в церковь, слева стена дома, и кипит жизнь в духе кинематографического неореализма. Там одеваются, бреются, веселятся и, наверное, грешат. И в центре – небо, отражающее все оттенки «эмоциональной температуры». Обыденное течение жизни набухает предчувствиями крови и смерти, а в незатейливые жанровые сценки вползают «черные дыры» тоскливой обреченности. Опера Масканьи позволяет раствориться в потоке простых, однако фатально неукротимых чувств. В этом вокально и артистически убеждают Елена Борисевич (Сантуцца), приглашенный тенор Большого театра Олег Кулько (Турриду) и абсолютное сокровище этого театра – Нина Романова (мама Лючия).
Сцена Михайловского театра заново привыкает к умному и вокально органичному артистизму, к пластичному и мягкому звучанию хора. Оркестр, руководимый Даниэле Рустионе и вовсе предстал будто в новом составе!
Марина Бьянки, ассистентка Лилианы Кавани, осуществила режиссерский перенос равеннского спектакля. А Елена Образцова (в прошлом сама блиставшая в партии Сантуцци) – общее художественное руководство постановкой.