В МОНУМЕНТАЛЬНОМ и роскошном каталоге (стоимость 1400 руб., вес 3,5 кг) нет ни одной статьи, в которой была бы обоснована идея выставки. И это не случайно. Воплощенное в экспозиции деление на официальное и неофициальное искусство - принцип очень формальный, поверхностно-газетный и опровергается самим материалом выставки. Никакого анализа, никакой истории живописи и скульптуры 60-80-х гг. на его основе не построить.
Это разделение работало бы только при одном условии. Предположим, существует жесткий тоталитарный режим. Одни художники, члены официального Союза, выполняют задания партии, а другие, не члены Союза художников, находятся чуть ли не в подполье. Одни создают, скажем, абстрактные композиции, пишут мрачные экспрессионистские картины, карикатуры на Ленина и т.п. Все официальные - продались власти, пишут доносы. При этом члены Союза - плохие люди и обязательно плохие художники, а все неофициальные - хорошие и люди, и художники.
На самом деле, характеристика послесталинского периода иная. Во-первых, классического тоталитаризма уже нет, система начала трескаться. Одни и те же художники могли быть членами Союза и для денег писать Ленина и народ, а в то же время создавать и нечто «для души» и продажи иностранцам. Во-вторых, идеологизированное искусство совсем не обязательно означало плохую живопись.
На самом деле уместнее была бы единая экспозиция, в которой все висело вместе, рядом, как «единый текст». Тем более что живопись, признанная официальной, закономерно подошла к концу 1970-х г. к стилям и манерам неофициальным. И если уж делать выставку, то о «двоемыслии» художников, работавших «направо» и «налево» одновременно: для выставкома и закупочной комиссии - и для иностранных покупателей и «вечности».
В официальном разделе выставки экспонирован скульптурный портрет электросварщика с «Электросилы» работы Леонида Эйдлина (1964, чугун). Если потерять этикетку и переназвать объект, например, «Апостол Фома», то его можно смело нести в неофициальное искусство. Название «электросварщик» - не более чем маскировочная бирка.
Надо собирать вовремя и без вкусовщины
КСТАТИ, в целом живопись официального раздела выше по качеству, чем работы другого раздела, где довольно много любительского. Совершенно очевидно, что полотно площадью 15 кв. м Владимира Холуева «Солдаты революции» (1964) - это отличная живопись, равно как и работы Гелия Коржева, Евсея Моисеенко и Андрея Мыльникова. И я бы никогда не сказал этого про работы Виталия Комара и Александра Меламида или Владимира Яковлева, не говоря уже о Евгении Орлове и Сергее Ковальском. Над входом в один сумасшедший дом в Испании висела надпись: «Не всякий здесь принадлежит к ним, не все, принадлежащие к ним, здесь». Далеко не все работы неофициального раздела являются искусством. Да, много беспредметного, но часто оно написано бездумно, подражательно и быстрым малярным мазком.
Но Орлов и Ковальский нынче - важные чиновники «от неофициального искусства», и как же их обидеть... В итоге на всей выставке лежит неизгладимый отпечаток случайности подбора и легковесности отношения музея к организации выставки.
Не меньше, чем неверное деление на «левое» и «правое», выставку подвела собирательская политика Русского музея. Если Публичная библиотека получает все книги подряд, то Русский музей закупал отдельные образцы, как тогда считалось, - «лучшие». То есть имеющие признаки художественного сопротивления режиму. Но в результате-то классического соцреализма периода 1960-1985 гг. в Русском музее просто нет! Если этот пласт и представлен, то бессистемно и отрывочно. Скажем, экспонированный на выставке гипсовый портрет Брежнева (1980, скульптор А.А. Иванов) был взят для выставки у автора. В Русском музее Брежнева нет, тогда это не закупалось, в чем проявлялся своеобразный «героизм», «сопротивление». Положим, по художественному качеству этот Брежнев не хуже Александра III, бюст которого работы Баха (отлив 1898 г.) стоит теперь на центральной лестнице. Но кому сейчас придет в голову рассуждать о качествах этого изделия? Естественно, оно великолепно, это же царь!
Между тем для своего времени голова Брежнева весьма характерна, да и слеплена грамотно. Теперь видно, насколько фондам Русского музея не хватает подобного материала для полноценных выставок советского периода. Установка на отбор «лучшего» неверна в принципе. Национальный музей живописи - это место памяти, а не собрание отдельных выдающихся раритетов.
В итоге закупочной политики, прошлой и нынешней, масса всего ушла за границу, в частные коллекции, распылилась, оказалась на помойках. А фонды Русского музея не отражают в необходимой мере даже живопись и скульптуру периода 1960-1985 годов.
Вывод простой: надо собирать вовремя и без вкусовщины. На что же тут надеяться? Если оценивать по собранию русского искусства начиная с 1960 г., то Русский музей выглядит бедным провинциалом. Полвека пролетели мимо.