Если кто-то думает, что звездный час Владимира Молчанова миновал вместе со знаменитыми «До и после» — сильно ошибается. Не в мимолетной телевизионной популярности смысл жизни. Владимир относится к тем мудрецам, кто ценит жизнь не на вес золота и славы, но как возможность получить удовольствие. От самой жизни и от профессии.
– Владимир Кириллович, в прошлом году вы отметили 55 лет.
– И не говорите.
– Дамы еще тают от Вас?
– Это их надо спросить, но письма получаю по-прежнему.
– До перестройки Вы работали в АПН, в том числе собкором в Нидерландах?
– Всего один год.
– С органами, имеется в виду КГБ, сотрудничали?
– Ну, поскольку я работал в Агентстве Печати Новости, где таких сотрудников была половина на половину, то, возможно, и сотрудничал. Но как-то никогда не придавал этому значения.
– Я думала, сейчас скажете: «Нет, ну что вы, как вы можете так думать про меня!»
– Там были некоторые разведчики, очень симпатичные, и я даже кое-кого запомнил. Они были хорошо воспитаны.
– Для вас это стало культурным потрясением?
– Знаете, самое мое большое культурное потрясение за последнее время – антреприза в «Моссовете». Там играла пятерка, по-моему, наших самых секс-символов – Марат Башаров, Гоша Куценко… Это австралийская пьеса, как ребята-шахтеры остались без работы и, не зная, что делать, решили в клубе стриптиз показывать. В клубе! У нас, как всегда, все перепутали, показали в «Моссовете». И где-то минут через 7 после начала я стал смотреть не на сцену, а в зрительный зал. На 90 процентов он состоял из девочек, девушек и дам преклонного возраста, которые… Понятно — Гоша Куценко задницу показывает. Зрелище привело меня в абсолютный шок.
– Вы где-то говорили, что у нас в стране нет политики, – куда же она, по-вашему, подевалась?
– Как может быть политика в стране, где столько часовых поясов? Как можно руководить страной от Владивостока до Москвы? Как можно за всем этим уследить? Когда в 96 году Бориса Николаевича избрали, я всем сказал: ну все, хватит, больше этим делом я не занимаюсь. И с тех пор не занимаюсь. Какая политика! В моей Рузе, в моей деревне – и то уследить, что происходит, невозможно. Там покрали уже все, что можно…
– Как, кстати, дело обстоит в вашей Рузе с пролетариатом? Будет в стране социальный взрыв?
– Да нет там пролетариата давным-давно.
– Как нет? А как же взрыв?
– Не будет взрыва, у них сил нет. Они сильно выпивают и ничего не могут, разве что дачи обворовывать. Какая политика? Есть президент, есть одна партия – другие совершенно не нужны. И ничего не происходит. Раньше, помните, кто-то бегал, за Явлинского, за Зюганова, за Хакамаду, а сейчас – чего бегать? Все устаканилось.
– А политики у нас теперь – сплошные шоумены.
– Да, шоуменов среди политиков и, кстати, вполне неплохих достаточно. Без некоторых я скучаю.
– В каком плане?
– Они дополняли пресную думскую картину. Вот это было красиво, забавно. Ходили, там, в красных штанах и пиджаках. Я очень без дяди Васи Шандыбина скучаю. Мне его не хватает.
– Если бы вам предложили, скажем, вступить в «Единую Россию»?
– Нет, я не вступлю уже никуда. Один раз вступил в КПСС – на всю жизнь хватило. Вот куда бы я еще вступил – в партию обывателей. Потому что я по натуре обыватель.
– И очень хорошо!
– Обыватель – это очень хорошо. Это основа общества, причем достойная основа. И никакого патриотизма, ничего – просто обыватель. Дайте отдохнуть в Доминиканской Республике, наконец!
– Что, не получается?
– У меня жена недавно там была, а я, к сожалению, ездил в Днепропетровск. Проводил концерт для местных женщин в Театре Оперы и Балета.
– Вы частый гость на Украине?
– Да, делал там «До и после в Украине». Снимал в ней тех, кого определял как звезд: Богдана Ступку, Аду Роговцеву. А потом в очередь выстроились такие дяди, чьи лица не влезали в экран. Многие со значками депутатов Рады, и сказали, что они тоже хотят. Я им ответствовал: «Мне таких и у себя дома хватает!» Поэтому программу через 25 выпусков я закрыл.
– А вы бы с чемоданом для гривен на эфир приходили – чего потом бегать, концерты вести?
– Да не беру я. Не могу.