Современный театр в кризисе. Некоторые связывают это с сокращением государственного финансирования. Другие говорят о возросшей конкуренции со стороны других развлекательных сфер. Налицо и явное изменение культурных предпочтений аудитории. Для откровенного разговора на эту болезненную тему мы пригласили в нашу творческую гостиную челябинского режиссера новатора Тамаза Гачечиладзе И он не сдержался:
— Владимир Васильевич, насколько по моим ощущениям верно, то поле информационное, в котором я нахожусь (а я абсолютно серьезно сейчас говорю), мне все сложнее и сложнее в нем находить что-то по-настоящему откликающееся с точки зрения каких-то форм искусства, то, что бы меня трогало по-человечески, что бы мои эмоции возбуждало… Как и то, на каком языке автор со мной разговаривает…
— Может быть, вы, Тамаз, в искусстве перегорели?
— Может быть, не спорю… Может быть, и так…
— Сколько лет вы уже в профессии?
— С 2000 года…
— 24 года — это немалый срок…
— Нет, Владимир Васильевич, я не про то… Когда я в очередной раз, допустим, перечитываю Александра Пушкина (кстати, юбилей у человека в этом году) — я про мои любимые «Маленькие трагедии», если мы сегодня говорим про любовь…
Искусство должно быть красивым?
— Или про очередную годовщину… У нас ведь опять, как при Брежневе, любят все приурочивать к славным датам: ордена, медали раздавать кому попало…
— Нет, давайте все же лучше про любовь. Вспомним «Каменного гостя» из трагедий… Ну, вы меня извините, как еще более похотливого героя, чем Гуан, можно придумать? Но, где вы там пошлость найдете? Нет ее…
— Да что вы, любезнейший! Насчет похотливости Дон Гуана я и слова не скажу! Ведь если у мужчины здоровая гормональность, то импотенты могут его за это называть похотливым…
Как учат сексологи всех стран, между мужчиной и женщиной разрешается все, лишь бы это устраивало обоих и нравилось обоим.
— С этим трудно не согласиться…
— Что для вас похотливость, то, скорее всего, для женщины — предмет высшего наслаждения…
— Да согласен я. Но Гуан-то сбежал почему?
— Да бог с ним! Сбежал и сбежал… Важнее другое, что он все это обставлял красиво! Он буквально завораживал и очередную даму и всех нас…
— Безусловно.
— А у нас же множество мужчин, которые и в любви не большие мастера, и обставить все это таинство по-человечески не способны…
— Только это к любви не имеет отношения…
— Кто сказал? Уважаемый, Тамаз, вы, похоже, опять выступаете в роли великого инквизитора Торквемады: «Нет, то, чем вы занимаетесь, это не любовь…» — и вас надо сжечь на костре…
— Нет, не так я говорю…
— А как?
— Я говорю не о том, что этого не должно быть, я — про секс ради секса.
— Ну, а кто у нас сегодня это определяет — секс только ради секса или не только?..
— Только человек, который участвует в этом процессе, Владимир Васильевич…
Искусство, опустившееся до уровня общества
— На словах мы можем говорить все, что угодно. Но кто знает, что в это время творится у нас в душе? Словами чувства не передать… Он, может быть, застенчивый… Ему, может, неудобно раскрывать своей партнерше все те переживания, которые он в этот момент испытывает… Да и не всякому это дано…
— Что не всякому дано?
— Раскрыть полностью свою душу, все эти переживания облечь в словесную форму… Как учил Платон, каждое высказанное вслух слово — ложь, потому что словами мысль не передашь, а тем более чувства… Вот мы с вами можем говорить (смеюсь), а многие просто не способны к членораздельной речи…
— Не уверен. Влюбленный человек обязательно найдет нужные и верные слова…
— Тамаз, вы, по доброте своей, идеализируете людей… Даже будь он влюблен, косноязычный мужчина не превратится от этого в Иоанна Златоуста или хотя бы Аркадия Райкина… Он будет все так же косноязычно изъясняться и в любви, чем уже на второй день утомит возлюбленную… Если, конечно, она не из тех, кто любит ненормативную лексику и общение пожестче…
— Это понятно все, но мы сейчас катимся не в ту степь…
— Мне как-то один бывший десантник афганец сказал такую простую мысль: «Надо меньше болтать красиво и больше делать добра». Развелось немало людей, которые на словах — все, что угодно, а вот совершить пусть небольшой, но поступок — зачастую просто не способны… А ведь любовь — это, прежде всего, именно поступки, а не слова: надо заботиться о дорогом тебе человеке, что-то делать ради него, тогда он это непременно увидит и поймет…
— Об этом и речь. Но я хочу немножко в другую сторону увести наш разговор, потому что все-таки мне хочется поговорить о том, каким образом любовь, как чувство, проявляется в современном творчестве…
Я не говорю сейчас про наше наследие, я говорю про людей, которые занимаются театром и кино сегодня, занимаются профессионально, пытаются нести какие-то идеи, мысли…
Я понимаю, что 25 — 30 лет назад для того, чтобы до человека донести какую-то боль, какую-то грусть или любую иную эмоцию, достаточно было ее только обозначить, подкрепить какой-то музыкой, — зритель бы это принял, тому есть и примеры конкретные, их не мало…
Но сейчас для того, чтобы добиться такого же эффекта, необходимо в кадре отрубить руку, забрызгать камеру кровью… Мне кажется, что с точки зрения эмоционального восприятия до человека становится все сложнее и сложнее достучаться…
— Зритель сегодня пресыщен насилием и жестокостью, перекормили его… Такие «шедевры» уже не вызывают ужаса: включи дневной эфир — там и не такое покажут... Плюс два года СВО… Сплошная стрельба…
— Мы с вами, Владимир Васильевич, уже не раз говорили об этом. Но я сейчас говорю про художественные образы, а не про реальные съемки. Если сама жизнь формирует такой вот образ, то я, как человек, который пытается заниматься творчеством, говорю от лица людей, которые занимаются тем же… И мы (вот я, как режиссер, как человек, который пытается что-то творить) заявляем: «Зачем еще и в театр тащить эту «оторванную руку?»…
— Вам как режиссеру и не предлагается это…
— Вот я сейчас художественную литературу читаю, кино смотрю, спектакли, и у меня состояния два: тебя или пытаются пусто развлечь, поднять тебе настроение, хи-хи-хи, или с тобой разговаривают на очень серьезные темы, но очень буквальным языком…
— Тамаз, но, если не учитывать состояние умов в обществе, настроения, переживания, то есть эмоциональный фон в окружающей среде… Мне кажется, что и к вашему творчеству восприятия у зрителя тогда не будет.
Я как-то купил книжку про замначальника отдела финансовой разведки. У него день не задался: трех коллег убили, он вражеских агентов несколько в перестрелке ликвидировал… А вечером его невеста повела в театр (только-только он кровь с одежды смыл) про пастухов и пастушек балет смотреть…
Так вот он сидел в ложе и не врубался в действие… Ему как-то не до пасторали про мирную простую сельскую жизнь XVII века… И я не про то, что в театре что-то неправильно. Я про то, что когда человек вот с таким настроением приходит в храм Мельпомены, восприятие у него соответствующее…
— Мне кажется, что это встречное движение: нельзя просто говорить, что люди озабочены этим, поэтому считается, что мы вот эти умы будем вот так вот развлекать…
— Есть такое понятие как доминанта (это, когда какая-то мысль в голове как заноза сидит). И как такую мысль можно перешибить? Это все хорошо, конечно: Пушкин, Островский…
— Но это никому не нужно, вы хотите сказать?..
Окончание следует