Окончание. Начало здесь
Грантс Янис Илмарович — известный на Южном Урале писатель, автор произведений для детей и взрослых. О себе поэт говорит неохотно: «Мне повезло: у меня была счастливая семья. Мама и папа любили друг друга и нас — троих сыновей. Я начал писать о любви». По мнению исследователей, Челябинск в поэзии Грантса постепенно становится единственно возможным местом жизни, сакральным центром, несмотря на все его недостатки («Ненавидим ты и единственен, / город Че»). В поэтической гостиной продолжаем разговор с Янисом о жизни и той литературе, которая занимает в его жизни особое место.
Поэт не знает, что он должен сказать
— Янис, люди действительно стали мало читать. В лучшем случае смотрят кино. А уж стихи-то, похоже, читают совсем редко. С чем это может быть связано? То ли фон настроения преобладает какой-то тоскливо-злобный? Посмотри на лица прохожих… То ли жизнь трудная и многие просто выживают. Или стихи окончательно вымирают за ненадобностью, как мамонты... Люди просто обмениваются информацией.
— Вы к чему клоните? К опыту Бродского? Он в Америке развернул целую кампанию по популяризации поэзии, нашел спонсоров. Напечатали тонкие антологии с американскими стихами, их бесплатно раздавали на автомойках и в аптеках. Посетители сметали эти брошюры. Только вряд ли эта акция что-то изменила. Потому что стихи никогда не читали и читать не будут. И не надо лезть из кожи вон, чтобы ситуация сдвинулась с места: стихи читают и пишут те, кому это надо, и в тех объемах, в каких это им необходимо. Поэзия не зависит от потребительского спроса (поэтому я и был удивлен попытке Бродского «напитать» среду стихами, чтобы, вероятно, «воспитать» эту самую среду). Поэзия просто всегда была, есть и будет. Ее можно сравнить с каким-то природным явлением. Вот зачем нам приливы и отливы? Зачем нам магнитные бури? В большинстве своем мы не знаем. Но если не будет этих природных процессов, то не будет и жизни на земле.
Я вам даже больше скажу: ни к лицам прохожих, ни к настроениям, ни к трудностям поэзия вообще не имеет отношения. Она всегда — разговор о чем-то другом. По-моему, это замечательно иллюстрируют несколько строчек из стихотворения Евгения Туренко: «…откровенно, одиноко, / снежно и свежо… / А живешь, конечно, плохо, / то есть — хорошо».
Разговор о чем-то другом
— Янис, у тебя не возникает ощущения, что ты занимаешься чем-то не тем? Что кто-то деньги зарабатывает, кто-то участвует в СВО. Кто-то в цирке тигров укрощает, а ты пишешь стихи… И, кстати, для кого ты пишешь? Тебе надо, чтобы люди откликались на твое творчество, оценивали твой труд? Как ты узнаешь, нравятся ли людям твои стихи? Ведь люди такие разные и всем не угодишь... больно ли тебе, задевает ли тебя, когда кто-то бестактно говорит тебе, что твои стихи — отстой... Ну и, конечно, когда искренне хвалят…
— Почему-то сразу вспоминаются строчки самого известного, наверное, современного ирландского поэта Десмонда Игана: «…как и каждый из нас ставший / не тем, кем был задуман». Мне кажется, что ощущение другого предназначения периодически посещает любого человека. Это совсем не обязательно касается профессии, но и характера, любви, времени. Просто так устроена людская кровь: ты думаешь, что мог бы быть честнее, умнее, гуманнее, трудолюбивее.
Я пишу только и исключительно для себя. Стихи для меня — это инструмент или лекарство, то есть с их помощью я вправляю себе мозги, избавляюсь от хандры или других напастей, а иногда — попросту спасаюсь. В этом смысле мне, конечно, повезло: не у каждого под рукой есть такая незаменимая личная «аптечка». Еще я знаю, что попросту счастлив именно в минуты сочинительства, а в другие минуты, часы и дни — не очень. Но если я пишу для себя, то почему мои стихи и проза то и дело оказываются в журналах и книгах? Потому что «сверка часов» — это один из законов творчества. Мне просто необходимо периодически показывать свои вещи коллегам из, допустим, литкружка ЧТЗ и редакторам толстых журналов. Тут важно даже не то, что эксперты скажут: «Да, ты по-прежнему попадаешь в нерв времени (или наоборот)». Важнее, что они скажут: «Ты по-прежнему не разучился складывать слова в более сложные конструкции».
Я думаю, что поэту не стоит ждать никакого отклика со стороны на свое творчество. И все же, поскольку я давно играю на этом поле, то знаю доподлинно: хочу я или нет, но так или иначе являюсь выразителем не только своих мыслей и надежд. Всегда найдутся люди, которые сознаются: ты сказал и от моего имени тоже. А успех — это термин из области глянцевых журналов и шоу-бизнеса. Именно там его можно, что называется, ощутить. Меня же никто не узнает на улицах, не дергает за рукав в магазинах, не достает в соцсетях. Нет, есть какое-то узнавание в профессиональной среде. Есть стихи, внесенные в хрестоматии по литературе родного края. Есть строчка в биографии (ее особенно любят озвучивать библиотекари, которые представляют меня на встречах со школьниками и студентами): имя Яниса Грантса внесено в список ста лучших поэтов России по версии журнала «День и Ночь». Есть литературные премии. Такое, конечно, приятно. Но еще приятнее получать какие-то личные послания. Недавно мне написала одна девушка из Аргентины, бывшая россиянка: «Ваши стихи я читаю здесь во все русскоязычные уши, а теперь буду пробовать переводить и для испанских ушей».
Поэтов называют людьми без кожи. Вероятно, имеется в виду сверхчувствительность нашей касты. Я же давно знаю, что поэту необходимо иметь два вида кожи. Первая — тонкая, чтобы реагировать на справедливые соображения и замечания в свой адрес. Критика — часть нашей жизни, она очень важна. Второй вид кожи — слоновья. Так ты оградишься и от недобросовестных ругателей, и от безмерной похвалы.
Поэты ходят пятками по лезвию…
— Нарисуй портрет современного поэта… Кто он? Человек не от мира сего? Непризнанный гений? Графоман, упивающийся своим величием? Насколько усредненный типаж похож на тебя?
— Мне кажется, что сегодня поэт, вообще — художник в широком смысле слова — это не наставник, не учитель, не пророк, не обладатель незаурядного ума, а… фотограф. Он фиксирует происходящее, калькирует действительность. Его зоркий глаз и современный язык помогают людям самим разобраться в том, в чем они хотят разобраться.
Но портрет человека со сломанной дужкой очков, со спутанными волосами, что-то бормочущего себе под нос, мне очень по душе. Такие тоже встречаются. Только к творчеству это имеет мало отношения. Как и то, что я перед выходом из дома тщательно чищу ботинки. То есть я встречал в поэтической среде и неряшливых до безобразия людей, и чистоплюев, и городских сумасшедших, и докторов наук, но до сих пор так и не вывел математическую формулу — каким должен быть внешний облик поэта. Про внутренние миры вообще молчу.
Гениев, конечно, тоже видел, потому что прошел школу нескольких литературных объединений. Там попадались интересные личности. Одни считали себя миссионерами, которые научат нас, несмышленышей, жизни. Они, вероятно, и думали о себе как о лиге избранных. Другие сидели по углам и делали вид, что их нет. Это обратный пример: литература обойдется без меня, я вот просто рассказики пописываю, это так, баловство.
К какому типажу можно отнести меня? Не знаю. Знаю только, что я на своем месте. Мне нравится писать стихи. И прозу. И переводить. И «гастролировать» со своими детскими и взрослыми текстами.
Эпилог
— Ну и, конечно, все, что ты еще захочешь рассказать. Мне это будет интересно…
— Я где-то в начале заикнулся про систему чтения… Так вот, я сто лет выписываю журнал «Иностранная литература» и раз в месяц хожу на почту за очередным номером. Читаю эти триста страниц от корки до корки — не только прозу и поэзию, но и критические статьи с публицистикой. Есть мнение, что «Иностранка» теперь не та, но я не изменяю любимому журналу. Благодаря ему я раньше других познакомился с творчеством, например, нобелевских лауреатов Орхана Памука, Элис Манро, Юна Фоссе и других. Далее: журнал наводит меня на какие-то имена. Например, я прочитал материал про Ивлина Во. Надо же, думаю, с этим автором я совсем не знаком. Взял в библиотеке книги с его пятью романами — получил море удовольствия. То же самое можно сказать про Ремарка или Майкла Каннингема. Ага, еще я веду группу лито ЧТЗ в соцсети «ВКонтакте». Материалы обновляются там трижды в день, а для этого я «прочесываю» все толстые журналы и выбираю авторов для публикации. Третье направление — советы товарищей. Именно они подсказали почитать современных русских писателей Александра Терехова и Андрея Рубанова. Отличная проза!
Что я сейчас делаю? Работаю над циклом рассказов (хочу успеть до Нового года) и пишу экспериментальные стихи.