Тенденции и перспективы развития стрит-арта в Иркутске

Уличное искусство, по большому счету, возникло вместе с человеком разумным. Сначала в виде наскальных рисунков. Позже, в Древнем Риме, Древней Греции, Египте люди начали выражать свои мысли посредством надписей на стенах. Это были признания в любви, выражение каких-либо политических воззрений, рекламные сообщения. Сегодня стрит-арт объединяет множество видов и направлений, но отношение к нему общества неоднозначно. Кто-то считает арты хулиганством, кто-то — полноценным искусством.

Так кто же такой стрит-райтер? Хулиган или художник? Хочет ли он попрать границы дозволенного или стремится оставить послание? Одно можно сказать наверняка: уличный творец способен вырвать прохожего из рутины серых будней, заставить задуматься, что-то переосмыслить, в конце концов удивить или развеселить. Если, конечно, это не бездумная мазня. «Продвинут» ли Иркутск в сфере стрит-арта? Есть ли в городе талантливые авторы? Как перевоспитать вандала? «Доросли» ли жители до понимания уличного искусства? Об этом и поговорим с куратором проекта «Голос улиц» Ильей Сергеевым.

— Как к вам пришла идея развивать стрит-арт в Иркутске?

— Я много путешествовал и понимал, что нашему городу не хватает красок. Стал размышлять: а что прикольного можно сделать? И подумал о стрит-арте. Мы с моим коллегой Романом Малиновичем придумали этот проект — «Голос улиц». А побывав в Екатеринбурге, где разработаны различные туристические маршруты, мы поняли, что идем в правильном направлении. Там, наряду с зеленой линией, которая «ведет» туриста по объектам культурного наследия, есть и бордовая линия, благодаря которой можно познакомиться со всеми произведениями стрит-арта. Можно идти пешком или ехать на самокате и видеть на фасадах огромные муралы (разновидность монументального искусства, живопись на архитектурных сооружениях или других стационарных основаниях — прим. авт.) или более мелкие постеры, граффити и другие арты.

— То есть ваша цель сделать Иркутск более самобытным и ярким?

— Да, но и еще одна из задач — популяризация и развитие уличного искусства. Под этим лозунгом мы, собственно, и проводили всероссийский фестиваль стрит-арта с 30 августа по 11 сентября. Для большинства горожан уличное искусство — это написать слово «лох» на заборе. А это просто вандальная надпись. Кроме того, у нас много памятников архитектуры, объектов культурного наследия. Молодежь порой не понимает, как взаимодействовать с городским пространством. И умнее, чем сделать какую-то надпись на стене, ничего не может придумать. Поэтому один из аспектов нашей работы — борьба с вандализмом.

— И каким образом вы с ним боретесь?

— С молодежью, которая «портит» фасады домов, заборы, остановки надписями, как правило, никто не работает. Все на них злятся, кричат, грозятся вызвать полицию. Но одними запретами в этом случае не обойдешься. Нужно разрешать этим ребятам легально проявить себя. Есть один парень, который работает под псевдонимом Понт, он повсюду в центре оставил свои «автографы». Так вот в этом году он участвовал в нашем фестивале в качестве организатора. Расписал три остановки, сделал пару шкафов — будок Ростелекома. Оказался очень способным. Делает крутые плакаты. При этом раньше занимался вандализмом. Теперь — нет. Еще несколько таких «хулиганов» работают с нами и направляют свою творческую энергию в правильное русло.

— А какие мотивы у таких «писателей»?

— Им просто прикольно делать то, что запрещают. Это дает им некий адреналин. Чем больше запрещают, тем больше хочется нарушать запрет. С такими ребятами надо взаимодействовать. Если с ними системно работать, то они начинают мыслить и действовать вполне адекватно. Многие фестивали живут от даты к дате. А наш проект длится весь год. Зимой холодно, на улице рисовать нельзя, но мы предоставляем помещение, где авторы могут заниматься росписью тех же остановочных панно и других переносных объектов. Творить они могут 365 дней в году.

— Есть ведь и более масштабные начинания?

— В 2020 году на острове Конный мы установили и расписали кубы. Тогда я еще работал в отделе по молодежной политике в администрации Иркутска. Кубы — это как раз хороший способ самовыразиться, проявить художественную фантазию и в какой-то степени «войти в историю». Кто-то расписывал куб целиком, кто-то две грани. Работали ребята командами и в одиночку. Получилось здорово, необычно. Каждый куб — отдельная история, отдельный сюжет. Позже мы получили грантовую поддержку от Росмолодежи и начали расширять свою деятельность: проводить мастер-классы, акции, лекции. Расписали 25 остановочных панно и несколько крупных объектов в городе. Провели совместный с компанией En+group конкурс росписи хоккейных кортов.

— Остановки вы расписывали по заказу администрации города?

— Мы это делали по собственной инициативе. Составили список остановочных пунктов, которые выглядели особенно непрезентабельно. Сделали замеры каждого из них. Бросили художникам клич в чаты и соцсети. Кто-то приходил и говорил: «Хочу расписать остановку «Трилиссера». Мы ему давали все материалы (кисти, краски), и он работал.

— Получается, согласований с городскими властями никаких не было?

— Были встречи с архитекторами, где нам сказали: сделайте две «пилотные» остановки, а там посмотрим. Оказалось, что остановки принадлежат всем и никому. На наши вопросы работники мэрии отвечали: это не наша сфера. Очень аккуратно от них отмахивались. Мы сделали первые две — «Чкалова» и «Больницу «Академгородка». Единственное условие было как-то обыграть название остановки. Больше в творческом плане мы авторам ничего не навязывали. После монтажа новых остановок мы получили множество положительных отзывов от иркутян в соцсетях. Горожане писали, что это круто и что росписи украсили их район. Мы вдохновились и сделали еще 23 панно. Выполнены они в разной стилистике разными авторами. Участвовали в этой работе и ученики художественных школ, и райтеры-одиночки, и коммерческие организации.

— Где вы находите художников? Проходят ли они какой-то отбор?

— Сначала мы смотрим на эскиз, на портфолио. Есть ребята, которые хотят рисовать, но пока не готовы творить в уличном пространстве. Но они могут быть подмастерьями, к примеру. К тому же, мы все материалы предоставляем. От художника требуется только желание работать. Ну и определенные навыки, конечно.

— По времени их как-то ограничиваете?

— Смотря какой объект. На остановку давалась неделя. Можно было приходить и работать в свободное время. Никого не подгоняли. Да и когда панно нарисовано, оно монтируется не сразу. Чаще мы сразу несколько работ устанавливаем.

— Были случаи, когда художник что-то нарисовал, а вам не понравилось и вы его работу «завернули»?

— Нет. Мы «заворачиваем» только на стадии заявки. Говорим, например, переделай эскиз. Если человеку недостаточно умений, он может походить на мастер-классы местных художников и как-то подтянуться, подрасти. На фестивале проходили разные мастер-классы и другие активности от приезжих райтеров: по использованию аэрозольного баллончика, по созданию уличных плакатов, скетч-батл и другие.

— Сколько молодых людей охватывает ваш проект?

— По-разному. В прошлом году ездили с лекциями по школам, были в четырех учебных учреждениях. Взаимодействовали с представителями Российского движения школьников. Мы спрашивали у ребят: вандалят ли они? Они поднимали руки, оказалось, процентов 30 из них хоть раз, но писали на домах. Если говорить про фестивали, то в них принимают участие более двух тысяч жителей в качестве зрителей. Райтеров, которые делают арты, более пятидесяти. Это и профессиональные художники, и архитекторы, и дизайнеры, и самоучки. Люди разного возраста и рода занятий.

— Но это бесплатная работа? Какие у художников мотивы?

— Во-первых, это та же работа с холстом, только с большим. Во-вторых, хороший опыт, возможность воплотить свою идею. В-третьих, это известность, самопиар: под каждой работой мы помещаем небольшую табличку с QR-кодом, где указана фамилия автора и описание его работы. И, наконец, это возможность принести пользу городу.

— Какие арт-объекты появились в Иркутске во время фестиваля?

— Расписали четыре фасада в Иркутске, один — в Усолье-Сибирском, троллейбус, который специально привезли на Конный, плиты берегоукрепления у старого Ангарского моста и КНС — канализационную насосную станцию. На такие масштабные работы объявляли конкурс и их выполняли приезжие художники. Все объекты сфотографировали, дали их размеры, закинули художникам и объявили отбор. Иногородним авторам помимо материалов мы предоставляли проживание и питание, оплачивали перелет до Иркутска.

— Почему вы зовете иногородних художников, хотя и у нас есть талантливые стритарщики, например, Степан Шоболов, чей мурал украшает парк у ресторана «Киото»?

— Есть медийное пространство, куда мы сбрасываем всю информацию. Степан не увидел ее и не подал заявку. Бегать за каждым художником мы не можем. Есть у нас Василий Каптырев — большой мастер, он рисует по всей России. Из-за большой загруженности он не смог поучаствовать в нашем фестивале. Почему наши художники, кроме Васи, не рисуют на всероссийских фестивалях? Это вопрос, в основном, к ним, а не к нам.

— В одном из интервью Степан Шоболов говорил, что для него стрит-арт — это нечто запретное, андеграундное, некий бунт. А фестивали — это же своего рода заказ. Может, поэтому они ему не очень интересны.

— Какой заказ, если мы не вмешивались ни в одну работу! Выслушивали какие-то пожелания членов градсовета и кивали головами. А художник приезжал и делал то, что хотел. И мы его фантазию не ограничивали. Единственный момент был с КНС, которую тяжело согласовывали, в итоге объект так и не согласовали. Но прилетел стрит-райтер из Калининграда и, несмотря на все запреты, расписал его. Градсовет может что-то рекомендовать, не более. Не знаю про архитекторов, но обычным жителям, которые за нашу работу сказали нам «спасибо», арты понравились.

— Кстати, про жителей. А всегда ли они принимают уличное искусство или для многих это хулиганство, которое надо запретить?

— Мы ведем постоянный диалог с жителями. Нет практически ни одного негативного комментария, касающегося наших работ. А если вопросы возникают, художник объясняет жителям свою идею. И, как правило, все вопросы снимаются. Для того, чтобы не было никаких инцидентов, мы общаемся с управляющей компанией. С ее помощью согласовываем объект с жителями. Процентов 70 из них должны проголосовать «за». Без этого мы не выйдем и не создадим роспись. Это чужая собственность и надо действовать по правилам. Мы не работаем на магистральных улицах. Потому что в этом случае к нам будут большие вопросы у администрации города. В целом, иркутяне сейчас позитивно реагируют на арт-объекты.

— Не всегда. Порой то или иное граффити вызывает много споров — и качеством исполнения, и самим предметом изображения. Например, студенты разрисовали ограду Политеха разными картинками, были там «Пираты Карибского моря», инопланетяне... После общественность бурно спорила о том, почему нельзя было изобразить, скажем, березки или нерп.

— Если жители хотят березки и рябинки, то платите деньги — художник все это вам изобразит. Это будет коммерческий заказ. Другое дело — стрит-арт. Тут райтеру никто ничего диктовать не может. Никто же Малевича не заставлял рисовать черный квадрат. Никто ему не говорил: «Рисуй квадрат!» Это была его идея. То же самое со стрит-артом: что художник хочет, то и рисует.

— А вам не кажется, что когда уличное искусство загоняют в рамки (фестивальные, молодежные, в какие-то проекты), оно теряет саму идею запретности, подпольности, бунтарства?

— Думаю, подпольность все же остается. Мы расписали остановки, но, по сути, ни одна из них не была согласована. Или телефонные шкафы, которые мы делаем — это тоже не согласованная история. Поэтому элемент подпольности сохраняется. Есть ребята, которые могут по собственному почину делать плакаты (небольшие работы на кальке). Мы их не спонсируем, но их работы яркие, сочные, необычные. Они делаются их очень быстро. Стоят и рисуют прямо на улице. И если это талантливо — я только «за»! Пусть будет больше таких артов. Наша же задача расширить горизонты иркутских стрит-арщиков, познакомить их с опытом художников из других городов.

— Если сравнить Иркутск с другими городами — Казанью, Екатеринбургом, Новгородом — на каком уровне уличное искусство у нас?

— Иркутск не избалован хорошими артами. У нас пока мало известных стрит-артщиков. Кроме Степана Шоболова и Василия Каптырева, есть Алексей Андрусяк и Дмитрий Темников со своей узнаваемой стилистикой. Юрий Старков, который сейчас готовится к большой работе на Синюшке — будет расписывать фасад здания. Сюжет посвящен образу Синюшиной горы, некой музы, связанной с местными легендами. Кто-то из наших райтеров подавался на фестиваль. Но у иногородних мастеров задумка была круче. Для этого фестиваль и задуман — ради коммуникации между художниками из других городов. Мне бы очень хотелось, чтобы и наши ребята были известными и ездили по всей стране. Мы готовы помогать им. Надеемся, что в дальнейшем будем подключать Степана Шоболова, чтобы он рисовал в том же Екатеринбурге или в Казани. Если наши художники выйдут на всероссийский уровень, будет здорово.