Кинотавр 2019: Одесса, которую мы потеряли... и обрели

Привет, привет, дорогие читатели газеты «Аргументы недели»! Знаменитый фестиваль отечественного кино «Кинотавр», справляющий в этом году свой 30-летний юбилей, открылся показом фильма Валерия Тодоровского «Одесса». Фильм очень личный (сам режиссер родом из Одессы) и, одновременно, это своеобразный микроэпос, в котором через конкретную историю одной семьи отразилась история страны. В.Тодоровский - режиссер очень крупный, но неровный. Рядом с безукоризненным фильмом «Любовник» (просто шедевр) - пустой и временами художественно неряшливый фильм «Большой». «Одесса», скорее, порадовала, нежели вызвала недоумение, а уж скучать не пришлось вовсе…

Начну с повтора уже разошедшейся по информационным сетям и пересказам коллег краткой истории создания фильма. Почему? Потому что «Одесса» снималась где угодно, только не в Одессе. Оказывается, половина актерского состава фильма внесена Украиной в пограничный стоп-лист, включая исполнителя одной из главных ролей и сопродюсера Леонида Ярмольника. И вообще строить дорогущие декорации на одесской киностудии (и директор студии, и мэр города всячески поддерживали эту идею) было слишком рискованно. Правый сектор запросто мог их спалить – «москали понаехали!». Ведь сорвали же они выступление Константина Райкина, поклонники которого не смогли противостоять грубой нацистской силе. Вот Валерий Тодоровский и не решился снимать в Одессе. Сделал, правда, несколько панорам с движения по легендарным улицам и улочкам, но тут его постигло окончательное разочарование: в каждом кадре как вставные зубы маячили стеклопакеты и вентиляционные коробки (а действие фильма происходит в 1970 году).

Но есть еще в России городишки, не тронутые пластмассовой мерзостью, а декорацию одесского дворика, в который выходят лесенки от квартир героев фильма, художник Владимир Гудилин виртуозно создал на «Мосфильме». Посреди царства стеклышек уютных веранд, занавесок, скрипучих ступенек оператор Роман Васьянов, снимающий на кинопленку, создал свою партитуру света и тени, отчего пространство, в котором обитают герои, обрело свою «плоть», таинственное «вещество жизни». Да и герои вовсе не бестелесные существа. Это еврейская семья, состоящая из пожилых, но еще не старых родителей (Леонид Ярмольник и Ирина Розанова) и их дочек. Это три сестры, одна из которых осталась в Москве, куда поехала учиться и удачно вышла замуж за корреспондента «Известий» Бориса (Евгений Цыганов). Он получает назначение в зарубежный корпункт, а пока привозит к тестю и теще на бархатный сезон своего 10-летнего(?) сына Валерика (автор фильма подчеркивает личное начало фильма). Другая осела в Ленинграде, где обзавелась дочкой от русского композитора, вечно пьяного неудачника, - она (Ксения Раппопорт) с семьей тоже навещает родителей. И, наконец, живущая с ними третья сестра (Евгения Брик), которая вместе с мужем редкой противности «убивает» отца семейства и главу рода Леонида Ярмольника в начале фильма своим сообщением о подаче документов на выезд в Израиль.

Подчеркиваю, на дворе 1970 год. Выезд в Израиль еще в новинку. Герой Ярмольника не считает себя евреем. Его национальность – советский. Он в шоке. Он начинает действовать. Но его действия, которые вы увидите в фильме, лично мне кажутся все-таки не совсем правдоподобными. Насколько я знаю коренных одесситов (а я там бывал не в 1970 году, но рядом), выбирая между интересами социализма и интересами рода, глава еврейской семьи выбирает последнее. Герой Ярмольника выбирает первое, причем это завязано еще и на личном страхе репрессий со стороны органов, о неприятном опыте «общения» с которыми скороговоркой говорится в фильме. Так или иначе, сюжет будет развиваться в том числе и в этом направлении, и тут виртуозно сыграет свою роль хозяйка дома Ирина Розанова. Ее роль – фейерверк актерского мастерства, и пусть строгие судьи упрекнут ее в перенажиме и перенадрыве, но мне показалось все это уместным и увлекательным.

Я сказал, что сюжет будет «развиваться в том числе и в этом направлении». Дело в том, что другая «ветка» сюжета, переплетаясь с первой, развивается совсем в другом направлении. Фильм начинается с того, что в Одессе объявляется карантин в связи с эпидемией холеры. Никого из города не выпускают. Рыбалка запрещена. Правда, герои едут купаться на опустевший лиман, и одна из девушек ранит себе ногу о стекло. Но это «ружье» в фильме не «выстрелит». Вообще холера в фильме никого не коснется. Холера присутствует как предполагаемое обстоятельство, катафалк на улице показали только один раз, причем до объявления карантина – покойника везут в открытом гробу, никакого запаха хлорки не слышно. Кажется, что холера нужна для того, чтобы московский зять Борис задержался в Одессе и влюбился в 15-летнюю соседку, родитель которой приютил его на одну ночь. Юная Лолита провоцирует сперва сдержанного Бориса, но потом он сорвется с катушек, и его рвущаяся наружу страсть добавит «скипидару» в варево фильма.

И, конечно, что за чума без «пира во время чумы»! Драма героя Ярмольника уйдет на задний план; на первый выйдет наш Ромео со школьницей. Причем на многие обстоятельства мы будем смотреть глазами мальчика Валерика. Пожалуй, это самый лирический фильм одного из лучших отечественных режиссеров.

А сейчас я прощаюсь с вами, дорогие читатели, в следующем номере я прокомментирую решения жюри по конкурсу юбилейного «Кинотавра», и отмечу отдельно те фильмы, которые того заслуживают, если их проигнорировало высокое жюри под предводительством прекрасного актера Константина Хабенского. До свидания, пока-пока!