Непредсказуемая жизнь порой дает такой зигзаг карьеры, который удивляет не только друзей и знакомых, но и самого героя, совершившего крутой вираж. В одночасье Леонид Пикман вместо финансов стал даже не петь романсы, а руководить целым театром «Царицынская опера».
Дауншифтинг или синекура
- Леонид Борисович, в истории региона вы известны, как отличный финансист. И вот «жизнь пройдя до середины», резко меняете сферу деятельности. Как вы так решили?
- «Вы решили», наверное, неправильно говорить. Так решили Господь с Гепфнером. Мне предложили эту работу, я посмеялся несколько суток. Потом решился сказать об этом жене, несколько суток смеялась она. После того, как согласился, около года над этим смеялись все те, кто меня знали. А потом всё успокоилось, и сейчас я очень надеюсь, что меня воспринимают не как бывшего финансиста в прошлом, а видят будущее, перспективу в связи с моей нынешней работой руководителя театра. Это здорово, и меня самого радует. Когда занимаешься тем, что тебе нравится не на досуге, не в свободное время, а в рабочее – это же кайф.
- Я слышала разные версии вашего карьерного разворота: от дауншифтинга до синекуры. Вам какая больше нравится?
- Синекура, конечно.
- В самом деле?
- Ну, вы же спросили, какая нравится. Я пришёл на эту работу практически день в день, как начался кризис. Полгода меня уговаривали, потом ещё полгода я раздумывал. Вот если бы пришёл сразу, когда деньги ещё были. Но я явился именно в тот момент, когда они резко закончились. Первые два года были просто кошмаром. И скажу честно, если бы в настоящее время мне предложили что-то другое, я бы не ушёл. Потому что за те два года столько пережито и столько сделано, столько сил вложено, что я теперь никому это не отдам.
- Что было самым сложным?
- Пришлось проводить определённую чистку. Я только тогда понял людей, которые приходят на пост руководителя первого уровня. Пришёл ли человек на место директора завода, мэра, губернатора, моё мнение однозначно – надо менять всех и сразу, всю команду. Раньше я думал: посмотри, пощупай, пойми людей. Нет времени щупать. Если меняют руководителя, значит, есть на то причина, и как правило, виноват в этом не руководитель, ну, если он, конечно, не алкоголик. Виноваты все. И если меняется руководитель, должны быть заменены практически все лица, принимающие решения.
Когда на руководителя хотя бы не жалуются – это уже здорово
- Наверное, сама сфера – не совсем логичная ступень вашей карьерной лестницы. А так-то, у руководителя департамента финансов и у директора театра есть много общего?
- Одно дело, когда у тебя в ранге какого-нибудь «вице» просят деньги на садик, на школу, на театр, ты можешь думать, что это не срочный транш, не горит. И спокойно сказать просителю, что деньги нужны на другие первоочередные меры. Но когда у тебя за спиной коллектив, и для них ты – Путин, Бочаров, Дорждеев, ты - всё. Большим начальникам они могут только на тебя жаловаться, а надежду и опору они видят в тебе. Поэтому ответственность колоссальная. Я понял, когда на руководителя театра хотя бы не жалуются – это уже здорово.
- Сколько у вас человек в коллективе?
- Триста семьдесят. И все удивительно разные в профессиях: есть уборщицы, слесари, чудесные швеи, есть художники по костюмам, по декорациям. Есть (говорит высоким голосом) теноры, сопрано и меццо, есть басы – это все очень разные люди. Артисты хора и балета. Они все очень разные и каждый требует индивидуального подхода.
- Кому в Волгограде нужна опера и балет? Кто ваша публика?
- Теперь, спустя уже три с половиной года, как здесь работаю, мы четко знаем свою публику, она сложилась. Есть ещё, конечно, люди неохваченные, которые могут прийти. Но они считают, что в Италии, в Германии, в Москве, в Санкт-Петербурге лучше. Но есть и те, кто видит, что мы не хуже Астрахани, Саратова, Ростова - то есть тех городов, где, можно сказать, опера в крови. Где значительная часть публики воспитана и подготовлена предыдущими поколениями. Мы смогли подняться до их уровня, причем, достаточно быстро. Если я раньше предлагал: придите, посмотрите на нас, приглашал: ради Бога, у нас здорово, убедитесь сами. Сейчас никого не зову. Не хотите – не ходите, пусть будет мало, но это наши. То, как нас принимает сегодняшняя наша публика! Вот один из последних спектаклей «Царская невеста», в зале было немного, человек 150. Но был гром аплодисментов, запредельная овация! Мы не могли развернуть людей в гардероб, они так долго стояли и аплодировали. А тем, кто захочет прийти, чтобы потом в интернете гадость написать, могу сказать, что мы этого недостойны. Не приходите к нам, ходите на Петросяна.
Джильды – сколько угодно, а Риголетто – нет
- Оперные и балетные постановки – это достаточно затратные спектакли. Вы же госучреждение, как выкручиваетесь?
- Хочу сказать большое спасибо нашему учредителю, он долго и последовательно приучал нас к скудности бюджета. Меня часто ставили перед выбором: гонорары, костюмы, декорации или зарплата. Конечно зарплата это основное! Но ….мы стали минимизировать декорации – это плохо, это отвратительно. Но на другом экономить, вообще, грех. Потому что своих режиссеров в Волгограде нет, к нам приезжают постановщики из Маринки, из Большого, и нужно им платить. Мы берём их обаянием, падаем до какой-то цены, конечно, они все понимают, входят в положение, но тем не менее, гонорар выплатить мы должны. Экономить на костюмах – это ещё больший позор. Поэтому мы одеваем всех достойно, не применяя, якобы, постановочные уловки, когда герой поёт в джинсах. Остаются декорации. Увы. Окупаемость постановок за счет билетов, за счет зрителей – это, конечно, задача для театра нереальная. Для оперного театра, точно.
- У руководителя театра есть выбор: воспитывать зрителя или идти на поводу, ставить, ориентируясь на коммерческий успех. Вы какой путь выбрали?
- Это провокационный вопрос.
- Не без этого, и все же. Неужели есть компромисс?
- Иногда мы не можем поставить то, что хочется. Есть спектакли, обреченные на зрительский успех, на них точно будут ходить. Но в оперном театре специфика такова: надо, чтобы голоса разложились на труппу. И желательно, чтобы было не по одному голосу, а по два, иначе придется кого-то приглашать, а это уже дорого, нецелесообразно. Зрители ждут от нас «Турандот» Пуччини, «Бал-маскарад» Верди, «Пиковую даму» Чайковского, мечтают о «Риголетто» Верди. Все хотят «Риголетто»! Ну, нет у нас Риголетто, Джильды – сколько угодно, а Риголетто – нет. В драматическом театре, конечно, тоже есть свои условия, но тембр голоса там не важен. А у нас – нет его, и всё сыплется. Помните, у Гайдая: я имею желание купить дом, но не имею возможности, имею возможность купить осла, но не имею желания. Очень хочется выпить, чтобы наши голоса соответствовали нашим желаниям.
-То есть глобального маркетинга по привлечению публики не планируете?
- Я уже говорил, что своя публика у нас есть. Чужие – не ходите, не портите нам ауру! Воспитывать таких бесполезно. Молодежь – другое дело.
Цветы только от родственников
- Я и имела в виду молодежь. Ведь между новым поколением и оперой – пропасть.
- Вы ошибаетесь. Благодарные зрители. Госуниверситет сам вышел к нам с инициативой абонементной программы для своих студентов. Студенты медицинской академии любят нас. Со школьниками, конечно, сложнее.
- Наверное, должна быть культура, вовлечение хотя бы учеников музыкальных школ?
- Музыкальные школы, как ни странно, с большой неохотой приводят к нам своих учащихся. По какой причине, не знаю. Кстати, о воспитании культуры. Очень жаль, что мало зрителей приходят с цветами. Вот, где тоже проявляется культура. Если бы был Лепс, у меня бы сейчас минимум треть зала была готова подарить цветы. А на оперу обычно только родственники исполнителей приходят с цветами.
- Вы не чувствуете, что территориально вы за границей жизни Волгограда? К вам сюда на площадь даже митинги оппозиционные сослали.
- Спасибо мэрии, митингующие теперь знают, где мы находимся. И в новостях нас упоминают намного чаще. Давайте расставим точки так, что мы находимся вдали от центра города, но не вдали от культурной жизни.
- Я не сказала, «вдали от». Я сказала, за границей.
- Конечно, есть такое. НЭТ, ЦКЗ, музыкальный театр повесили у себя на фасаде афишу – и полгорода её увидели, знают. У нас от «Академической» до «7-ой Гвардейской» двадцать четыре рекламных места, но это же надо, чтобы народ пешком ходил, видел. Я уже на раз говорил, что если бы нас поменяли с каким-нибудь театром…
- В центре?
- В центре.
- Ой, сейчас нас уличат в коварных планах, увидят злой подтекст.
- Нет, обижать, конечно, никого не надо.
- В смелых мечтах давайте нарисуем — вот если бы для вас построили здание театра в центре.
- Да, если бы мы находились в центре, можно было бы не только цены на билеты делать другие, но и зарабатывать на гастролерах, на аренде. Я не про то, чтобы пускать какие-то сомнительные личности. Но можно было бы делать творческие проекты, юбилеи предприятий и организаций, выпускные балы. Если бы мы находились в центре, определенная часть публики могла бы там почаще выгуливать свои меха, наряды и бриллианты – у некоторых и такая потребность есть. Тогда можно было бы совсем другие планы строить, на другие постановки замахиваться.
- Поделитесь планами, которые уже можете анонсировать?
- Мы же тоже готовимся к Чемпионату мира. Пожалуй, даже круче готовимся, чем сборная России. И точно надеемся на больший успех, чем они. Мы делаем концерт-феерию, посвященную чемпионам мира прошлых лет. Это красивый микст для тех, кто любит классику, балет и футбол. Для гостей и нашей публики у нас будут репертуарные «Жизель» и «Лебединое озеро», и будет либо «Царская невеста», либо «Тоска». В ближайшее время готовим две детские музыкальные сказки. «Принцесса на горошине» по Андерсену, и получили права на постановку «Алисы в стране чудес» Владимира Высоцкого. В 70-е годы, если кто помнит, была виниловая пластинка у Высоцкого, она ценилась необыкновенно. К открытию сезона лелеем нашу мечту: последний из трех балетов Чайковского «Спящая красавица». Таким образом, все балеты композитора: «Щелкунчик», «Лебединое озеро» и «Спящая красавица» будут нами охвачены. Опер у Чайковского намного больше, но и к ним надо стремиться. Ещё запланировано участие в уникальном всероссийском фестивале «Видеть музыку», который будет проходить в Москве на оперных площадках. И остальные репертуарные спектакли – по плану. К сожалению, но и к радости, для большего количества волгоградцев любой наш спектакль – это премьера. Еще очень многие у нас не были, и нам есть, что друг другу показать.
Имя театра
- Примеры подводят нас к тому, что успешный театр – это, прежде всего, имя. Какой должна быть роль, каков масштаб личности, руководящей другими незаурядными личностями?
- С интересом и тревогой жду нового руководителя НЭТа. Там ведь тоже коллектив такой, что за хлебом послать некого. И нужен человек уровня Калягина, Волчек. Если менеджера туда ещё теоретически найти можно, то в творческую епархию нужен человек, которому бы они поклонялись. Но есть и другой момент: если там появится человек такого высокого творческого уровня, он может существенно изменить состав труппы, что было бы жаль. Безусловно, имя – это составляющая хорошего театра. Был Григорович – гремел «Большой». Соломин есть – есть «Малый», Волчек есть – есть «Современник», Калягин – «Et cetera». За Табаковым было два театра. А вот Апексимова, при всем моём уважении к ней, Таганку, которую вёл Любимов, уронила, по крайней мере, по моему мнению.
- И у Джигарханяна тоже что-то не заладилось.
- Всему своё время. Думаю, двадцать лет назад он бы не сделал то, что сделал сейчас… Конечно, у нас не МХТ, не Маяковка, у нас НЭТ. Но когда говорили: НЭТ – всегда подразумевался Отар, говорили Отар – сразу он ассоциировался с НЭТом. Сейчас, при всем своеобразии НЭТа, было бы очень жаль терять театр. Хотя, как говорится, кому война – кому мать родна. Когда в филармонии были распри – мы «подлатались» оркестром и хором. Может быть, и сейчас что-то подберем ненужное.
- Судя по тем мероприятиям, которые проходят у вас, а это не только оперные и балетные постановки, экспериментальной сегодня можно назвать «Царицынскую оперу». Фестиваль православной музыки, сольные номера в скрипичном концерте. Пытаетесь найти коммерческую жилу?
- Фестиваль православной музыки сложно назвать коммерческим мероприятием в нашем городе. Мы же приняли летом в свой состав хоровую капеллу.
- Получается, не только приютили, но и обогрели.
- Я бы сказал, провели полный апгрейд капеллы, если говорить об эксперименте. И вначале фестиваль был просто идеей. Поговорили с епархией, поговорили с комитетом культуры, с депутатским корпусом. Вроде бы, поддержка есть. Моральная, естественно моральная. И решили: давайте-ка попробуем нашего зрителя. И он пошёл. Цены на билеты, конечно, смешные, я даже говорить не хочу. Рядом пивнуха, там кружка дороже стоит. Вот так появилась такая уникальная для нашего города возможность послушать православные песнопения, великолепную звонницу. И спасибо огромное нашему руководству, что нам досталась капелла.
- Возвратимся к истории региона нового времени. Вас звал к себе работать губернатор Бровко, вас звал к себе работать мэр Гребенников, губернатор Боженов тоже звал. К ним вы не пошли, но пошли в «Царицынскую оперу».
- К Собакарю я ходил (смеётся). На самом деле были разные причины. Что касается Романа Георгиевича Гребенникова, совпало несколько ситуаций. Когда я помогал ему с выборами, я не работал в мэрии. Почему уже не помню, столько раз уже уходил из городской администрации, что причины точно уже не помню. Тогда меня немного смутила его неопытная команда. И второе, меня тогда позвали в Москву, я выбрал Москву.
Что касается, Сергея Анатольевича Боженова, тоже чудесное совпадение. На ту позицию, на которую он меня звал – она на тот момент была вообще-то занята. А когда человек с должности уволился, через два дня Боженова сняли.
С Анатолием Григорьевичем Бровко вообще все просто: между областной администрацией и Городище, я выбрал Городище. В то время там не так воровали, как стали впоследствии. Кстати, считаю, что это был один из лучших моих периодов. Благодарный, ой, чуть не сказал, зритель. Благодарное население, готовое на созидательное благо.
Но это все не мои карьерные капризы, просто так совпало.