Есть такие песни, прекрасные песни, которым никак не пожелаешь актуальности. Это, например, пацифистские хиты Сергея ГАЛАНИНА и группы «СерьГа». В частности, самый известный: «А что нам надо? Да просто свет в оконце. А что нам снится? Чтоб кончилась война. Куда идём мы? Туда, где светит солнце. Вот только, братцы, добраться б дотемна…» Увы, но в последние годы тема войны звучит совсем не отвлечённо.
– ЕВГЕНИЙ Маргулис поёт: «Нас назначили в святые – хоть сейчас в иконостас». По заслугам ли мэтрам отечественного рока отведена роль властителей дум или даже функция национальной совести?
– Ну, спасибо, как говорится, за почтение. Я бы таких слов испугался (смеётся). Вряд ли мы, рок-музыканты, тянем на святых. Мы достаточно правильные по сравнению с какими-то другими участниками шоу-бизнеса, но всё же это просто красивый речевой оборот. Возможно, молодые люди возлагают на нас надежды подобного рода, но я бы не особо гордился этим, потому что надо соответствовать, а не всегда получается. Оценивать то, что происходит вокруг тебя, – дело очень ответственное. Когда я публично что-то говорю, эти слова для многих становятся неким ориентиром, и недавно ко мне пришло понимание: надо быть серьёзнее и осторожнее. Раньше я записывал на пластинки всё, что сочинил, а теперь не позволяю себе этого. Для близкого круга друзей я могу быть каким угодно, но не для широкой аудитории. И вопросы адресую теперь прежде всего себе любимому, а не окружающим.
– И не тем, кто сидит наверху?
– Да. Это проще простого – на кого-то свалить всё и вся. Но имеешь ли ты такое право? И сам являешься ли тем, кем тебя представляют и кем хотел бы быть? Я вот точно не являюсь. Безусловно, мы имеем право возмущаться происходящим в стране, но заниматься этим профессионально и постоянно – удел людей, странных для меня. Те, кто идёт в политику, – какие-то другие. Я бы не смог этим заниматься. Тут же получил бы какую-нибудь халяву из рук власти и испортился бы до конца. Кстати, политические предложения поступали.
– От «Единой России»?
– Нет. В своё время мы ездили с выступлениями под знамёнами «Союза правых сил». Не было такого, чтобы мы выходили на сцену в обнимку с Борисом Ефимовичем Немцовым, царствие ему небесное. Я не агитировал народ голосовать за них, мы просто призывали молодёжь прийти на выборы. С моей стороны это было лукавством, потому что сам-то я на выборы не ходил. Будучи сам далёк от политики, я предположил, что вовлечение в неё молодёжи, пробуждение молодёжной активности может дать положительный результат. Сейчас мне понятно, что дело это бестолковое. Любая власть в любой точке мира является властью не просто так. Нигде её в действительности не выбирает население, как нам бы того хотелось. Власть – это везде ставленники больших денег.
– Сейчас в ротации на радио ваш новый хит, навеянный событиями последних лет, – «Забьём на войну». Очень двусмысленное название.
– Согласен.
– С одной стороны, забьём на всё, что нас ссорит, помиримся, а с другой стороны – наплюём, закроем глаза на войну и будем жить спокойно, как будто её нет. Это сознательная двусмысленность?
– Так получилось. Конечно, в первую очередь я имел в виду необходимость примирения. Но от нас мало что зависит. В том числе и от меня – старого работника культуры, как я себя называю. Поэтому иногда хочется просто закрыть глаза и забить на всё на это.
– После концертов в российском Крыму вам, как и множеству других российских артистов, запретили въезд на Украину. Досадно? Или вы забили?
– Совершенно спокойно воспринял. При нынешней украинской власти мы туда не собираемся. Достойных людей там много, много наших друзей-приятелей, и хотелось бы, конечно, с ними увидеться. Но мы осознаём сложившуюся ситуацию. С нашей стороны это не трусость, а принципиальность. Было бы очень сложно выступать на Украине и при этом оставаться собой, зная, что произошло, например, в Одессе. На нашем новом альбоме есть и другая песня на эту тему – «Рай». Я увидел в «Фейсбуке» чьё-то восклицание: «Рай переполнен детьми!» – и использовал в песне. А быть в списке тех, кому Украина запретила въезд, я даже горд, учитывая, сколько в нём достойных людей.
– Есть на вашей новой пластинке и песня о Великой Отечественной: «Это была, есть и будет Победа святая. Победа Белого Света над бешеной стаей». Звучит как возражение кому-то.
– Шаг за шагом, по крошечке нашу историю пытаются вывернуть наизнанку. Завяз коготок, потом всё крылышко, а потом, глядишь, и вся птичка завязнет. Россия слишком неудобна для нашей любимой Европы и нашей любимой Америки (говорю «любимой», потому что к народам Запада никаких претензий быть не может, люди везде одинаковые, трудятся в поте лица). Те, кто желает нас видеть, как говорится, у себя под крылом, – они никогда не успокоятся. Лоб в лоб они с нами не могут, а вот тихой сапой… История православной культуры и Победа – это то, что нас во многом объединяет, поэтому и происходят нападки на нашу историю, нашу веру, нашу Победу. Перепишешь – и рухнет всё к чёртовой матери. Хоть мы и стали частью глобальной мировой системы, в каком-то смысле мы по-прежнему ей неподвластны. До тех пор пока мы сильны и едины, мы можем сопротивляться ей. Эта система построена людьми, в чьих руках денежный станок. Раньше политические и экономические отношения складывались между государствами, а теперь? Глобальной системе не нужно государство, не нужна национальность, не нужна религия – нужны лишь потребители того, что она производит, какие-то новые люди, люди будущего, с разной сексуальной ориентацией, которые будут только потреблять. Думаю, я не доживу до этого предела, до апокалипсиса, но мне противно видеть, к чему мы идём.
– Если глобальный капитализм вас не устраивает, значит ли это, что вы социалист?
– Даже не знаю. Хочется справедливости. У наших западных партнёров превосходно работает судебная система на уровне простых людей – это, безусловно, достижение. Но справедливо ли то, как Запад поступает со странами третьего мира, особенно с африканскими? Дербанить страну и высасывать из неё богатства удобнее тогда, когда там бардак. Появляется интерес к стране – и начинаются разговоры о какой-то демократии, о страшном демоне, который правит страной, хотя с этим демоном лет десять назад все обнимались и целовались взасос. Если бы в мире действительно применялись те лозунги, под которыми живёт демократия, – то не происходили бы такие события, как в Африке. У людей отнимают государство, между ними возникают междоусобные войны – и этого не остановить в течение долгих десятилетий.
– В общем, прочность культа национальных побед вы увязываете с национальным суверенитетом.
– В этом смысле я всегда восхищался Америкой. 4 июля – в День независимости граждане поднимают государственный флаг. Слово «патриотизм» для них – не пустой звук. Может быть, какой-нибудь американский фермер глупее нас с вами, но любви к своей родине у него не отнять. И это очень круто! Мы упускаем это последние лет 20–30. Взять, например, наших спортсменов, которые из-за мутной истории с допингом согласились выступать без флага и прочих отличительных знаков России. А согласился бы на это американский спортсмен? Как он смотрел бы в глаза соотечественникам? Никого не осуждаю, потому что профессиональная судьба многих спортсменов краткосрочна.
– Сразу за песней про Победу на пластинке следует песня «Бурый медведь»: «Я бурый медведь, не пытайтесь меня разводить, и не стоит в мой лес с ружьём за грибами ходить». Тоже про страну?
– Да, как я её вижу. Если ты без винтовки, как говорится, без огнестрельного оружия, без ножа зашёл в мой лес просто поискать грибы – я с удовольствием составлю тебе компанию, мы с тобой бухнём и, может быть, даже споём, обнимемся и потом встретимся снова. Но не надо злоупотреблять терпением бурого медведя. Это опасно.
– Процитирую ещё: «Я бурый медведь, не опоссум, не скунс, не хорёк. Я бурый медведь, я усвоил важный урок, что там, где кончается лес, тоже немало зверей. Но на земле в их вольерах нет шкуры моей». Нет и не будет?
– Той шкуры, которая олицетворяет всю Россию, в их вольерах не будет никогда. Но возможно, что мирным путём им удастся раздробить медведя на опоссумов, енотиков, белочек и ёжиков – и заполучить себе их маленькие шкурки. А медведя сокрушить нельзя. Как и орла. Как и китайского… панду. Всё-таки ядерное оружие – это действительно оружие сдерживания. Правда, в последнее время возникает ощущение, что оно может послужить и другой цели. Британский премьер Тереза Мэй заявила о возможности превентивного ядерного удара. Эти люди думают, о чём они говорят? Радует, что наша власть не делает таких заявлений.
– Сергей, мой крайний вопрос… Шучу, шучу! Да, вопрос о вашем неприятии слова «крайний» в значении «последний». Вы называете это ни много ни мало культурной деградацией. Не преувеличиваете?
– Слово «крайний» в таком значении звучит вокруг меня сплошь и рядом – из уст актёров, актрис, режиссёров, большей части эстрадных музыкантов, их администраторов… Люди зарабатывают деньги и не отдают себе отчёта, что и помимо заработка есть вещи, за которыми нужно следить, которым нужно соответствовать. Наверное, будет слишком жёстко, если я скажу, что слово «крайний» меня раздражает… Но меня колбасит до коликов в животе, когда я слышу его от людей, не имеющих никакого отношения к опасным профессиям, где оно применимо. Когда мы говорим, что выпустили крайнюю пластинку, или сняли крайний клип, или забрали крайнего сына у крайней жены, – это уже даже не суеверие, это какое-то гламурное привыкание к общим тенденциям.