Сергей КОЛЕШНЯ после окончания Театрального училища им. Щукина был принят в МХТ им. Чехова. Играл на сцене знаменитого театра Фёдора Годунова, сына Бориса Годунова в исполнении Олега Ефремова, Раскольникова в «Преступлении и наказании». Параллельно много снимался в кино: «Шальной ангел», «Из жизни капитана Черняева», «Любовь и прочие глупости», «Москва. Центральный округ», «Олимпийская деревня», «Профиль убийцы», «Эти глаза напротив», «Мамочки» и др. И не за горами премьера фильма «МиШура», где Сергей играет сразу две главные роли.
- Сергей, в МХТ вас принял сам Олег Николаевич Ефремов. Вы могли, например, поспорить с легендарным актёром и режиссёром или подчинялись ему беспрекословно?
– Нет, я с ним не спорил, Олег Николаевич был таким человеком, который сам мог поделиться планами с молодым актёром, даже выслушать его советы. Вообще за своих «молодых птенцов» он грудью стоял. Меня приняли в труппу в тот год, когда МХТ отмечал 100-летие. И были большие гастроли по Волге. Мы плыли на корабле, останавливались в крупных городах, играли спектакли. За время творческого круиза у меня произошла замечательная притирка с большинством актёров театра, с самим Олегом Николаевичем. Однажды была такая ситуация. С нами на корабле плыл главный спонсор этого тура. Мы, молодые актёры, сидели вечером на палубе, шутили, смеялись. Вдруг откуда-то вышел человек и закричал: «А ну-ка, идите отсюда, я тут сплю!» Мы ему вежливо ответили – вот и идите спать в свою каюту! И дело у нас чуть до драки не дошло. Оказывается, это и был тот самый главный спонсор, которого мы не знали в лицо. Он двинулся к Ефремову и сказал: «Значит, так. Или я с моими деньгами, или эти щенки!» На что ему Олег Николаевич ответил: «Я своих не сдаю ни за какие деньги!»
– Знаю, что когда-то вы хотели стать каскадёром и даже тренировались, учились этой экстремальной профессии. Пригодились где-нибудь каскадёрские навыки?
– Я играл частного детектива в экранизации романов Елены Михалковой. Нужно было снять драку, и на площадку к нам пришёл профессиональный каскадёр, который должен был драться вместо меня. Но каскадёр был совсем на меня не похож. Мы с ним и в одном ракурсе пробовали, и в другом, и в третьем. Чётко видно: не я! Тогда я вспомнил о своём былом увлечении и решил всё сделать сам. Надел каскадёрские доспехи и стал работать без дублёров. О чём после, конечно, слегка пожалел: меня жёстко, основательно били, я падал, слетал с лестницы, врезался всем телом в стену… Вообще-то я стараюсь себя беречь, но тут была, что называется, производственная необходимость.
А ещё у меня был случай на съёмках картины «Море по колено», 64 серии которой мы снимали семь месяцев в Геленджике. Был момент, когда я там реально тонул. Снимали сцену, где мы с девушкой, довольно плотно одетые, находились в надувной лодке. По сюжету лодка переворачивается, мы оказываемся в воде, я должен вынырнуть, спасти девушку и вынести её, благодарную, на берег морской…
Перед съёмками проверили дно в том месте, где должна была находиться лодка. Всё нормально – глубина меньше моего роста. Но пока выставляли камеру, солнышко немного ушло, и для более удачной съёмки лодку машинально отодвинули на другое место. Так, что никто особо и не заметил. А там была уже другая глубина. И вот я в одежде, в сапогах и амуниции нырнул. А когда всплыл, почувствовал, что меня будто кто-то за ноги вниз тянет. Я не мог нащупать ожидаемую твердь и реально запаниковал, тяжёлые сапоги тянули на дно. Я плюнул на реквизит, снял под водой обувку и выплыл. Честно скажу, было страшно!..
– Не сомневаюсь, что экстрима хватало и на съёмках картины «МиШура», ведь там вам пришлось перевоплощаться в женщину!
– Да, мне довелось играть бизнесмена-неудачника, который вынужденно перевоплощается в бабу Шуру – гадалку, прорицательницу, очень яркую персону. И у моего героя вдруг начинается красочная, насыщенная, обеспеченная жизнь… Экстрим, конечно, был связан с преображением в женщину. Съёмки длились около 12 часов. Я появлялся на площадке заранее, на грим уходило часа три. Убирали морщины, наводили полный макияж, от которого у меня была постоянная аллергия на глазах. Баба Шура – это, так сказать, сценический псевдоним, вполне молодая женщина, она должна была выглядеть эффектно, красиво, богато. У меня был сложный парик, его комбинировали из разных париков, специально подбирая длину, цвет волос. Потом натягивали комбидресс, чтобы подчеркнуть форму, убрать лишнее. Даже волдыри от него появились, и, надевая комбидресс в очередной раз, я морщился от боли. Особенно мучился с накладными ногтями. Их сдирали минут 40, так они сильно приклеивались. Но, конечно, самая экстремальная история – беготня на высоких каблуках. Я приходил со съёмок и говорил костюмершам: «Девчонки, я теперь вас так понимаю! Хочется только одного – скинуть туфли и задрать ноги к потолку!» В павильоне стояла духота, палили осветительные приборы, на площадке находилось много людей. И был даже момент, когда я первый раз в жизни почувствовал, что могу сейчас упасть в обморок… Надеюсь, страдания не прошли даром, и мою «жертву» оценят зрители.