Она поет так как будто в груди у нее бездонная труба баховского органа - и это наполняет вас жизнью. Она дарит. И она берет в долг. Все это она делает только одним своим фантастическим голосом. Она поет так, как будто отдает за вас свою жизнь – это слезы чернокожей Америки!
17 октября Джаз в Доме Кино выступает бесподобная Лори Уильямс! Роскошь оттенков ее пурпурного голоса окружает вас, помогая вашему сердцу, - так усталые ангелы встречают с работы. Вместе с ней играет великолепный бенд из Нового Орлеана. То, что афро-Америка скрывала от нас – наконец-то пришло в Россию. Вы можете почувствовать себя потерпевшим кораблекрушение моряком в недолгое затишье между бурями. Или почувствовать себя стариком, умирающим от сверхурочной работы, углубляясь все далее в самого себя – тоже самое сделает с Вами голос Лори. Благосклонные небеса одобрительно взирают на то, как она коротает их вечность своим пением.
«Пожалуй, ее вокал - это самый удачный глоток бурбона за всю мою жизнь», – сказал про нее знаток женщин, Норман Мейлер. Расслабление приходит к вам, когда паря на крыльях ее голоса, вы начинаете плыть в какой то блаженной жидкой среде, более плотной, чем вокал, более благоуханной, чем мелодия. Пока Лори поет, ее голос можно пить – ваш слух никогда не будет столь же чуток. Что вовсе не означает, будто она - великая певица: отнюдь нет. Но я наслаждался ею, я пребывал в точке равновесия, подобной одной из тех маленьких светящихся точек, которые маячат над титрами в кинокартине.
Когда Лори свингует, вы испытываете нечто похожее на головокружение, словно она затащила вас на вершину небоскреба. Ее голос был поставлен как серебряные гвоздики, которые собираются забить крышку гроба вашей скуки. Она заимствует стили, и осваивает целину синкоп. У нее ясный и точный темп и очаровательный вкус к вариациям. Она поет: «Любовь на продажу, любовь, что чиста и свежа, любовь еще только возникшая…»
Сценическое освещение было для нее выигрышным, кроваво жемчужно фиолетовое, прекрасное освещение для светлой блондинки, ибо оно озаряло ее лицо серебряными отсветами и углубляло бледные зеленые круги под глазами, превращая их в волшебные пещеры. Менее всего она походила на Марлен Дитрих, но очарование было то же самое, этот загадочный намек на ничейную полосу, где нельзя отличить истощение от шпионажа. Затем бес, добрый или дурной, обладающий телепатической мощью, вскарабкался к ней на сцену, и она запела «Эта леди потаскушка», но в такой грубовато жалобной, напряженной и на редкость плоской версии, словно Марлен Дитрих и впрямь положила палец ей на адамово яблоко. «Заканчивай, – сказал я себе, – лучше остановись», и Лорри разразилась хохотом, фальшивым хохотом певицы, про которую говорят, что она чересчур напилась, и похлопала себя по ляжкам, задавая новый ритм пианисту (восхитительно мускулистый ритм), после чего закрыла глаза и весело рассмеялась.
Затем выделывает что то со словом «гадкий», что то исполненное раскаяния, словно для того, чтобы показать, что утраченное бывает сквернее грязи. Да, голос ее лишен лучше самого заурядного вокала джаз-певицы, но драйв, сквозящий в нем – завораживает. Голос Лори может переносить присутствующих на какую то долю секунды в объятья друг друга – и это равносильно нирване.
Кончайте со своей скукой – приходите и берите то, что сделает вашу жизнь наполненной.