Актёр Александр МОХОВ родился в Вологодской области, окончил Иркутское театральное училище, а затем ГИТИС. Снялся более чем в 55 фильмах: «Тайный город», «Утомлённые солнцем – 2: Предстояние», «Громовы» и др. Как режиссёр снял 11 фильмов: «Братаны», «Учитель в законе», «Песочный дождь» и др. Последние три года жил и работал в Киеве, снимал сериалы: «Пока станица спит» и «Последний янычар». Недавно вернулся в Москву, и сразу посыпались всевозможные предложения.
- Александр, как сейчас украинским киношникам живётся?
– Они работали в основном в российских сериалах, а после второго майдана производство нашей кинопродукции на Украине сократилось в разы. Им ещё и ставки на 70% урезали. Зато цены взлетели. Раньше в киевских ресторанах я на них не смотрел, сейчас всё дороже, чем в Москве! Лишь пятая часть населения чувствует себя нормально, а остальные вообще не понимаю, как живут. На вопрос, кто виноват, я вам скажу так: есть москвич, а есть москаль, есть еврей – есть жид, украинец – хохол. Так вот, хохол, москаль и жид – это состояние души! И всё, что происходит сейчас между Украиной и Россией, – чудовищно! Всё равно что правую руку поссорить с левой!
– Актёры сразу соглашались сниматься на Украине?
–Несколько известных отказались. Один из них сказал: «Саш, я тебе верю, что там всё нормально, но семья боится, и я не хочу, чтобы они волновались». Боятся те, кто не знает реальной информации. Сейчас же идёт война СМИ. Победит тот, кто правильно подаст информацию. Не был бы я там и тут, наверное, тоже поверил. Но Киев по-прежнему живёт своей жизнью. У меня снимались Антон Макарский, Юлия Рутберг, Дмитрий Назаров, Александр Феклистов, Армен Джигарханян, Игорь Петренко... И никто из них не боялся гулять вечерами по Киеву. Я тоже частенько отпускал водителя и бродил по старому городу. Люди здоровались, фотографировались, и никто мне не говорил: «Ах ты, москаль!»
– Выходит, на Украине вы человек известный?
–А как иначе? Все наши сериалы сначала шли там. Это только недавно их запретили. Мы ходили на футбольные матчи, в караоке-бары, где люди выпивают и могут сказать лишнее. Но даже там никаких инцидентов не случалось. Конечно, были моменты обострения. Например, когда мы выехали из Киева на съёмку, а обратно въехать не можем – стоят бронетранспортёры. А мне улетать в Москву надо! Военные меня узнали и пропустили. В Киеве у меня много друзей живёт, и все они украинцы. Каждую субботу мы собирались в частном секторе, играли в футбол, парились в бане. Если они ударялись в политику, я не вмешивался. Мне кажется, что украинцы сами уже ничего не понимают. Они же искренне верили, что Украина воспрянет, а их в который раз обманули.
– В своё время вы сняли фильм о путче 1991 года «Ельцин. Три дня в августе». Искали ответы на вопросы о тех событиях, а в итоге...
– Я долго изучал материалы, встречался с участниками, беседовал с Александром Руцким и понял, что ситуация неоднозначна до сих пор. Может быть, нашим внукам расскажут всю правду. Вот все ругают ГКЧП, а ведь они были за сохранение СССР и были уверены в своей правоте, на референдуме 85% граждан проголосовали за Союз. В СССР было много хорошего и плохого, и вот этот шлейф плохого люди, пришедшие к Белому дому, не хотели оставлять.
Но с лозунгом «За новое!» возникают вопросы. А за что новое? Для кого новое? И Украина выступает за что-то новое. А за что конкретно? Кому они нужны в Евросоюзе? Точно так же было и с молодой Россией. История покажет, хорошо ли, что гэкачеписты проиграли. Среди них были и вполне достойные люди, поверьте мне! И никто не отдавал приказ стрелять! У меня в сценарии было написано, что председатель КГБ Владимир Крючков такой приказ отдал. Я сказал: «Не буду это снимать, ведь он этого не делал! Зачем мне вешать на него кровопролитие?!» Пришлось схитрить. В фильме помощник Крючкова спрашивает у своего шефа: «А ведь может пролиться кровь?» «Да, может», – отвечает Владимир Александрович. Фильм показывают по ТВ каждый год, и он стал почти историческим.
– Сцену у Белого дома сняли за три дня. Как удалось?
– Мы столкнулись лишь с одной трудностью. Оказалось, что в день, когда собирались сооружать баррикаду на лестнице, Путин должен был проводить совещание. «Представляете, Владимир Владимирович проводит совещание, и вдруг вы тут!» – сказали мне. Но, слава богу, консенсус найти удалось.
– Говорят, что без накладок не обошлось. Вместо танка Т-72Б, на котором выступал Борис Николаевич, привезли другую модель...
– Знаете, это было непросто привезти танк в центр столицы. Дали ту модель, какая была. И по большему счёту не важно, на чём стоит Ельцин, важно то, что происходит. Нормальный бюджет такого фильма – 2–3 миллиона долларов, а на наш телевизионный проект дали копейки. Нужно было снимать сцены в тоннеле, а денег нет. И тогда я придумал ход. Взял документальные кадры в Госфильмофонде и ввёл в сценарий журналиста и оператора. Они у меня бегали и якобы снимали эти документальные кадры.
Отсутствие денег, как говорится, подтолкнуло к творческому подходу. С фильмом «Ельцин. Три дня в августе» я даже ездил на телевизионный фестиваль в Монте-Карло, и принц Монако Альбер II сказал мне на банкете: «Благодарю вас». Мне было приятно.