Актриса театра им. Моссовета Евгения КРЮКОВА родилась в Москве, окончила ГИТИС и стала известна благодаря сериалу «Петербургские тайны», где сыграла Юлию Бероеву. Снялась в фильмах: «Ключ от спальни», «О любви», «Ведьма», «Бандитский Петербург» и др. Одна из новых работ актрисы – сериал «Марьина Роща», съёмки третьей части которого должны начаться в ближайшее время.
- Евгения, в сериал «Марьина Роща» вас взяли без проб. Почему?
–Я уже давно не принимаю участие в пробах. Можно прийти в театр и посмотреть, как я играю, или можно посмотреть мои фильмы и сделать вывод. Единственный режиссёр, у которого я с удовольствием участвовала в пробах в фильме «Ключ для спальни», – это Эльдар Рязанов. Но он пробует всегда и всех. Мы, артисты, конечно, это знаем и с радостью включаемся в игру мастера.
– Что для вас было самым трудным при работе над ролью авантюристки Нины Проходяевой?
–Не могу сказать, что мне было трудно, скорее я получала удовольствие от преображения в женщину послевоенной эпохи. С удовольствием носила на съёмках старые, винтажные платья, просила подыскивать вещи именно того времени. Сейчас даже ткань другая, а это совсем иные ощущения. Мы худеем, травим себя диетами, пытаясь соответствовать принятому идеалу красоты, а тогда платья лишь подчёркивали женские формы. С интересом наблюдала и за чудесным превращением девушек из массовки. Они приходили в каких-то одинаковых джинсах, курточках, а когда переодевались в потрясающую одежду того времени, вдруг становились все разными.
– Широкую известность в 1994 году вам принёс сериал «Петербургские тайны». Вы помните момент своей первой узнаваемости?
– Это случилось на рынке. Я выбирала морковку, а продавщица как-то особенно широко мне улыбалась. Когда я достала деньги, чтобы расплатиться, то услышала: «Не надо денег. Берите бесплатно». Было приятно.
– По вашим словам, вы часто отказываетесь от ролей, если вам неинтересно. Режиссёры знают о вашем избирательном подходе?
– Знают. У меня была история, когда я дважды отказывалась от съёмок в фильме «Умножающий печаль». Первый раз отказалась, когда прочитала сценарий. Второй – когда встречалась с режиссёром Олегом Фесенко. Затем со мной долго беседовал продюсер. Он меня уверял, что я не разочаруюсь. Продюсер оказался убедительным, и я ему поверила.
– В народе говорят: «Не родись красивой, родись счастливой». Вам ваша красота больше в плюс или в минус?
– Согласна с этим утверждением. Если говорить обо мне, то благодаря моей внешности меня часто воспринимают не так, как есть на самом деле. Но я научилась этим пользоваться, и если кто-то хочет меня видеть «женщиной-загадкой» или «роковой женщиной», то я не буду его в этом переубеждать. В кино все роли с социальной внешностью для меня закрыты. Режиссёры так и говорят: «Ты такая красивая, что точно не можешь быть продавщицей из винной лавки. В это никто не поверит».
– Некоторые режиссёры говорят, что если актриса не хочет раздеваться в кадре, то и не актриса она вовсе...
– Это глупость! В какой-то момент нашим режиссёрам захотелось раздевать актрис. Но получалось плохо, потому что актрисы не умеют правильно раздеваться в кадре, операторы не умеют это красиво снимать, а режиссёры не умеют это режиссировать. Поэтому пусть они для начала научатся снимать эротические сцены, а потом пусть раздевают актрис! Другое дело – европейское кино, где всё происходит органично и красиво. Когда режиссёр умеет снимать сцены «ню», когда это необходимо для фильма, то это очень здорово, почему бы и нет. Мне повезло, я не сталкивалась с режиссёрами, которые во что бы то ни стало хотят раздеть актрису. У Эльдара Рязанова я, правда, полфильма проходила в нижнем белье. Он кричал: «Где Крюкова?» Ему отвечали: «Она одевается». «Как она может одеваться 40 минут, когда она у меня голая?» – не унимался Эльдар Александрович. Но с этими корсетами, бантиками, чулочками, крючочками как быстрее справиться? В картине «Упасть вверх» у меня была прекрасная дублёрша, которая это делала профессионально. В стиле «ню» я поработала лишь в «Плейбое».
– Что бы вам хотелось изменить в нашей стране?
– Меня волнует проблема образования и возрождения отраслей. В 90-е годы целое поколение осталось без возможности работать по профессии. Специалисты разбежались по странам, и у нас стало просто некому учить. С этой проблемой я столкнулась, когда занялась возрождением знаменитого русского фарфора. Поначалу было очень трудно, ведь не осталось ни технологов, ни художников, единицы знают, из каких процентных соотношений состоит масса и из чего её нужно мешать. Сейчас всё делают для потока, даже Императорский фарфоровый завод в Петербурге занимается больше ширпотребом, чем эксклюзивными живыми вещами. А хочется, чтобы нам было чем гордиться.
– Как же вы выходите из ситуации?
– Изучаем старые книги, химичим, смотрим, восстанавливаем старые формулы. Недавно заказали газовые печи, потому что никто уже в них не обжигает. Наши первые образцы изделий, кажется, всем нравятся. Если и дальше всё будет хорошо, то через год открою магазин, где будут представлены керамика, посуда из фарфора, глиняные изделия.