На российские экраны выходит «Мамочка», фильм режиссёра Ксавье ДОЛАНА, получивший в этом году приз жюри Каннского кинофестиваля.
Получать призы и лелеять надежды лента «Мамочка», выдвинутая Канадой на «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке», имеет полное право. Несмотря на 25-летний возраст, Долан в своей новой работе (это уже пятый фильм канадского сценариста, режиссёра, актёра и продюсера) поднял вечную проблему – «отцы и дети», точнее «матери и сыновья», которые (цитата) «ближе, чем мужчина с женщиной». Но, исследуя в жанре драматического, жестокого реализма психологию взаимоотношений 47-летней женщины и её сына, изучая стокгольмский синдром, сыновний эдипов комплекс, подростковое самоутверждение и неведомым образом проникая в психофизику матери-одиночки, Долан затрагивает и общечеловеческую беду – нежелание расстаться с прошлым, которое часто кажется людям счастливее настоящего.
Сюжет фильма можно описать несколькими предложениями, но на экране простые описательные фразы воплощаются в актёрскую игру, не знающую равных по психологизму. Напряжение, в котором два с лишним часа держат зрителей Энни Дорвал (Диана), Антуан-Оливье Пилон (Стив) и Сюзанн Клеман (Кайла), усугублено необычным форматом изображения: большую часть фильма герои существуют на экране в рамках квадрата, напоминающего инстаграмовские снимки, что позволяет говорить о том, что лента снята в основном на крупных и средних планах. Формат 1х1 – это рамки, в которые чувствуют себя загнанными герои, застрявшие в своих проблемах. Рамки эти может временно физически расширить, раздвинуть руками (!) счастливый своей свободой Стив, катающийся на лонгборде вместе с обеими «велосипедизированными» «мамочками». А могут они раздвинуться и при движении троицы вперёд на автомобиле, но ощущение единства и счастья будет уже обманным…
Самый удивительный эффект картины Долана – считываемость предысторий абсолютно закрытых героев, познавать которых приходится лишь по сиюминутному их существованию в кадре и бессвязным обрывкам экранных разговоров. Получается, что каждый из троицы живёт вчерашним днём: кто-то ищет в нём основу для психологической стабильности, а кто-то, напротив, утратил там таковую и тащит эти проблемы за собой в настоящее.
В какой-то момент начинает казаться, что история может получить хеппи-энд, но биологическая мамочка совершит предательство. Нет, не из страха перед медицинскими проблемами сына (хотя в начале фильма она чуть ли не клянётся, что скептики будут посрамлены чудом её материнской любви), а из осознания того, что ей, признавая сына вменяемым и здоровым, никогда не расплатиться по иску родителей пострадавшего в пожаре малыша. Чтобы никто и никогда не догадался об истинной причине её поступка, она прячет судебное извещение и совершает законодательно закреплённое в Канаде родительское предательство – сдаёт сына в психиатрическую клинику, лишая будущего и его, и себя. Долан не морализирует, он констатирует ошибочность личного счастья матери вне судьбы ребёнка. Но каждый имеет право увидеть в ленте что-то своё…