Прошло 17 лет, как фильм «Брат» вышел на российские экраны. Погиб исполнитель главной роли Сергей Бодров, умер режиссёр Алексей Балабанов, но сагу об ищущем правды и справедливости Даниле Багрове с удовольствием смотрят не только его современники, но и новые поколения. Сыгравшая в этой культовой драме отвязную питерскую девчонку Мария МИЛЮТИНА (в титрах Кэт – Мария Жукова) родилась в глухом якутском посёлке. Со второго раза поступила в ЛГИТМиК, где училась на знаменитом курсе В.М. Фильштинского вместе с Константином Хабенским, Ксенией Раппопорт, Михаилом Пореченковым, Михаилом Трухиным. Но все эти ребята стали звёздами, а Маша осталась актрисой одной роли. Почему?
- Маша, как вы попали в картину «Брат»? Это был момент случая, везения?
– Попала я очень просто. Алексей Балабанов был неленивый режиссёр, поэтому он сам просмотрел на «Ленфильме» картотеку лиц того возраста, который его интересовал. Я была в той картотеке с 18 лет, когда впервые снялась в кино у Евгения Татарского, в первом русском триллере «Пьющие кровь» по повести Алексея Толстого «Упырь». После этих съёмок и попала в картотеку «Ленфильма», где меня спустя четыре года нашёл Балабанов.
– И как прошла ваша встреча? Вы читали Балабанову отрывок из Достоевского?
– Кстати, в институте я как раз играла Сонечку в «Преступлении и наказании». А наш мастер Вениамин Михайлович Фильштинский всегда говорил: «Девочка, которая играет Достоевского, может сыграть всё что угодно»… В общем, я пришла на встречу. Передо мной сидел какой-то странный мужчина, нейтральным голосом попросил рассказать о себе и сделал один или два кадра. И всё.
– В жизни вы были хотя бы немного похожи на Кэт? По характеру, внешне, может, ту же музыку любили?
– Да нет. Я не была близка к той субкультуре, в которой варилась Кэт. И вообще я не питерская. Очень провинциальная девушка, приехавшая из якутской глубинки, из посёлка, где топили печь дровами и вода была из речки, до нас можно было добраться только самолётом. А в Питере я пропадала в театральной мастерской. У меня не было никакой возможности и желания тусоваться.
Но я же актриса, нас учили искусству перевоплощения. Правда, перевоплощалась я практически самостоятельно – по крайней мере внешне. Из всей одежды мне выдали на «Ленфильме» только знаменитую косуху. В большинстве сцен я одевала себя сама. Сама делала причёски, макияж.
И вообще было ощущение, что всё делается «на коленке». Всё снималось кусочками, обрывками на квартирах чьих-то знакомых – например, в знаменитой сцене тусовки, где стулом топили камин, где были настоящие иностранцы, которым «скоро кирдык»…
В сцене на кладбище вместе с Сергеем Бодровым, Юрием Кузнецовым и Андреем Федорцовым снимались местные бомжи. И дискотека в планетарии – это же не статисты танцуют, мы просто приехали туда и стали снимать.
– А как у вас складывались отношения с Сергеем Бодровым? Вы много общались?
– Вообще Сергей, царствие ему небесное, не показался мне очень общительным человеком, больше как раз закрытым. Но с ним всё было очень просто: он в жизни был такой же, как и на площадке, в кадре.
– В чём всё-таки феномен этого народного и простого на первый взгляд фильма?
– Я бы не сказала, что «Брат» так прост. Героями фильма стали изгои общества. Это очень важная конструкция – Балабанов знал её, как никто, потому что снимал «Замок» по Францу Кафке. Это зерно всей немецкой, вообще европейской культуры ХХ века, когда героем становится изгой и вокруг него закручивается некая спираль. Надо сказать, что Балабанов очень неплохо ориентировался в немецкой литературе и немецком искусстве. И очень любопытно, что в «Брате» мы видим такую же «немецкую конструкцию». А ещё фильм «выстрелил» потому, что Балабанов увидел Сергея Бодрова в качестве ключа к своему фильму. Манера жить в кадре, его простые реплики и движения сформировали всю ткань и пластику картины…
– После этой роли на вас, наверное, посыпался град соблазнительных предложений?
– После ЛГИТМиК я расхотела заниматься актёрской профессией, хотя была очень востребована. Одна из самых ярких ролей была в спектакле «Дорога» по одноимённому киносценарию Федерико Феллини. Я играла Джельсомину, в знаменитом фильме эту роль исполняла Джульетта Мазина. Канатоходца играл Хабенский, Силача – Пореченков, Клоуна – Трухин. У нас был действительно звёздный курс…
– Кризис случился не потому, что у вас родился ребёнок?
– В «Брате» я играла, уже будучи беременной. Не знаю, повлияла ли беременность на моё решение бросить актёрскую профессию, но после окончания ЛГИТМиК я сломя голову умчалась в Москву. Работала в модельном агентстве, занималась организацией модных событий, наконец, воспитанием сына.
Потом постепенно начала возвращаться в актёрскую профессию. Сначала тот самый фильм «My Tube!», за который получила приз «Неформат года» на «Киношоке». В Театральном музее Щепкина сделали с молодым режиссёром Кириллом Левшиным спектакль «Первая любовь» по Тургеневу. Потом Егор Дружинин привлёк меня в пластическую драму «Всюду жизнь», и уже два года мы играем этот спектакль с неизменными аншлагами на лучших площадках Москвы. Есть определённые планы и в кино, думаю поработать с некоторыми артхаусными якутскими режиссёрами. Так что всюду жизнь – и она продолжается!