Зрители любят Алексея ГУСЬКОВА по замечательным ролям в фильмах «Граница. Таёжный роман», «Волкодав», «Классик», «Участок», «Белая гвардия» и др. Настоящий перфекционист: чтобы сыграть роль дирижёра во французской картине «Концерт», он, например, пересмотрел огромное количество записей великих Караяна, Мравинского, Светланова. Скоро Гуськов должен приступить к съёмкам в фильме, который он уже два года готовит с немецким продюсером Штефаном Арндтом. Вместе они делали «4 дня в мае» – картину о войне, вызвавшую неоднозначную реакцию в России. На этот раз история будет о любви и без всякой политики.
- Алексей Геннадьевич, вы сейчас довольно часто снимаетесь за границей. Чем вы, российский актёр, так привлекаете иностранных режиссёров?
– В их представлении мы – люди с огромным энергетическим запалом, который они даже называют «чуть варварским». Не очень исполняющие законы, не очень любящие порядок, стихийные, спонтанные… А прелесть наша в том, что есть в нас некий страдательный залог – нам дай пострадать, покаяться, извиниться! Как вы знаете, на Западе даже есть такое выражение – «загадочная славянская душа». Во всех трёх моих западных картинах я и есть та самая «загадочная душа». Но с тем же успехом в них могли бы сыграть и чешский артист, и польский, и сербский. Природа актёрская везде одинакова. Хороший артист играет хорошо, а средний артист – средне.
– Наши актёры, поработавшие на западных площадках, говорят, что там всё чётко, быстро, слаженно. Это так? Как вам работалось, скажем, во Франции?
– Не знаю, после работы с французами я им сказал: «Ну что, ребята, всё? Больше нет «либертэ, эгалитэ и фритернитэ» – свободы, равенства, братства? Теперь только три святых понятия: «манже, дормир, буар» – поесть, поспать и выпить?» Французы, конечно, профессионалы высочайшего уровня, но, если у них перерыв, всё мгновенно останавливается. За деньги – да, но ради какой-то высокой, святой и чистой идеи там никто и пальцем не пошевелит. Помню, когда нам надо было отработать дополнительно день, 70% съёмочной группы были другие люди. Это не от хамства, таково устройство французской нации.
Нам было легче всего найти контакт, рассказывая анекдоты. Вообще юмор, наверное, самая сложная вещь для понимания. Потому что природа трагического понятна, она одинаковая для всех. Могу сказать, что из десяти «рашен джок» итальянец смеялся раз семь, француз – пять, англичанин – два раза.
– А их шутки были смешны?
– По-разному. Вот вам немецкий анекдот. Два полицейских в аэропорту. Один спрашивает: «Можешь угнать самолёт?» Другой отвечает: «Если он в небе, то да!» Немцы смеются над этим анекдотом до слёз. А мне как-то не очень...
– Как вы относитесь к юмору, понятно. А как воспринимаете критику?
– Критики критикам рознь – это раз. Во-вторых, фильм фильму тоже рознь. Есть картины, где я оставил частичку себя, а есть – где заработал деньги и забыл.
– Что вы сейчас больше всего цените в жизни?
– Больше всего ценю «поле» вокруг. Это не связано с комфортом. Знаете, как говорят: «Он не любил ситуации, где было применено насилие над его природой». Вот чем дальше, тем больше я стараюсь избегать ситуаций, где мне приходится себя ломать, где нужно быть не собой. Иначе тебя просто растащат на огромное количество кусочков. Ведь по большому счёт кроме родных и совсем близких, никого не интересует, какой я в реальности и что у меня болит. Воспринимают через свои представления, через роли… И так со мной пытаются строить отношения. Что в корне неверно.
– Вуди Аллену принадлежит фраза: «Если у тебя нет врагов, значит, ты не делаешь ничего нового». У вас есть враги?
– Я ни с кем не воюю. С годами выработал формулу, условно говоря, «не мой театр», «не моё кино», «не моя музыка». То есть «имеет право быть», но мне неинтересно. Если вы за это считаете меня своим врагом, то это ваши трудности, не более того.
– Если в работе наступает пауза, чем её заполняете?
– У меня есть участок в 85 километрах от Москвы, маленький дом, берёзы. Как только пауза – дня на три прячусь там. Нет Интернета, почти не ловит сигнал телефон, с трудом принимает телевизор, там часто отключают свет… Просто великолепно!
– И что же вы там делаете?
– Сплю. Прошу младшего сына накачать мне фильмы, какие сейчас смотрит молодёжь. И смотрю. Но всё равно долго не выдерживаю… А большой отпуск выпадает крайне редко. Не так давно первый раз за пять лет поехали на север Италии.
– Что в таких путешествиях для вас главное?
– Люблю смотреть, созерцать. У меня есть страница в Facebook, там я выкладываю фотографии. Недавно кто-то написал: «А где люди?» И действительно, странно: оказывается, я снимаю так, что в кадр не попадают ни местные, ни туристы. Казалось бы, брожу по огромному городу, а получаются безлюдные созерцательные пейзажи. Наверное, брожу по какому-то своему придуманному миру. Он где-то внутри меня есть и живёт.