В следующем году народный артист России, профессор Российской театральной академии Валерий ГАРКАЛИН отметит своё 60-летие. К юбилею актёр идёт с солидным багажом ролей как в театре, так и в кино. Достаточно вспомнить его работы в таких картинах, как «Катала», «Белые одежды», «Ширли-мырли», «Ландыш серебристый», «Андерсен. Жизнь без любви» и др. Ну а ещё за спиной Валерия Борисовича два тяжелейших инфаркта и смерть любимой жены Кати. Не так давно Гаркалин ушёл и из стационарного театра.
- Валерий Борисович, почему закончился ваш «роман» с репертуарным театром? Почему ушли в антрепризу?
– Зная все тонкости и своеобразие творческого существования в академических, репертуарных театрах, я пришёл к выводу, что театр, какой он был, не должен более таким оставаться. На мой взгляд, 80 процентов театральных коллективов Москвы должны прекратить своё существование. На смену им придут совершенно новые театры. Если вы помните, в серой массе времён застоя работало огромное количество коллективов, и только три-четыре из них выделялись. Юрий Любимов с Театром на Таганке, Анатолий Эфрос с Театром на Малой Бронной плюс какие-то студийные коллективы, например, Олег Табаков со своей «Табакеркой». Эти театры возникали на той самой серой почве, в однообразной и скучной среде, они создавали что-то новое. Вопрос: где сейчас в репертуарных театрах это новое, достойное планки Любимова, Эфроса, Товстоногова? Поэтому я и ушёл.
– Как вы выдерживаете нагрузки антрепризного театра, суть успеха которого в постоянных разъездах, после двух инфарктов, клинической смерти?
– Как выдерживаю? Когда в октябре 2008 года я вновь оказался между жизнью и смертью – опять оторвался тромб, меня спасли во Франции. После выписки тамошний профессор мне сказал: «У вас, русских, одна проблема – вы не знаете, что такое уставать, всегда работаете вопреки, преодолевая усталость». И ведь он прав: ничего не делать и никому не быть ничем обязанным – прекрасное, здоровое состояние! И сейчас я в выходной день даже книги не открываю. Вы знаете, что во Франции самый низкий уровень инфарктов? Потому что французы, когда чувствуют усталость, отдыхают. Теперь и я стал «французом»: если иду по дороге и она меня утомила, отхожу в сторону, сажусь и отдыхаю и путь становится легче. Раньше, когда шёл и уставал, мне в голову не приходило остановиться и передохнуть, говорил себе: «Иди вперёд, всего один километр остался». А что касается гастролей, к сожалению, бывают такие периоды в жизни, когда всё скапливается в какой-то сгусток. Но есть месяцы, когда я практически ничего не делаю – например, летом. В сентябре могу взять отпуск и надолго уехать, потому что знаю: работы будет мало.
– Валерий Борисович, по этим же «французским» причинам вы сейчас не снимаетесь в кино?
– Ну последние несколько лет стал понемногу сниматься. В картине «Земля обетованная Иосифа Сталина» сыграл Соломона Михоэлса, снялся в фильме «Дед Иван и Санька», в «Крыше» – режиссёрском дебюте Бориса Грачевского. В «Крыше», кстати, подобралась хорошая женская компания: Мария Шукшина, Евдокия Германова, Ольга Прокофьева… Кстати, с Ольгой Прокофьевой у нас есть на двоих творческий вечер, где мы читаем стихи Беллы Ахмадулиной. Мы с Олей поняли, что настало время популяризировать эту литературу, в противовес сегодняшнему оскудению русского языка, во многом обусловленному Интернетом. У Ахмадулиной есть такие строки: «Влечёт меня старинный слог. Есть обаянье в древней речи. Она бывает наших слов и современнее и резче».
– Вы назвали несколько фильмов, где снялись в последнее время. Но это же очень мало для артиста такого уровня, как вы!
– Согласен. Действительно, у меня случился какой-то разрыв с кинематографом. Наверное, нужны другие темы, другие герои. Например, ушёл интеллигент из кино. В связи с этим целая плеяда актёров уходит. Ну, что ж, думаю, мне на смену прибудут другие исполнители.
– Но вам же присылают новые сценарии? Кого там предлагают сыграть?
– Знаете, мне противно даже пересказывать содержание тех сценариев, которые мне дают. В таком кино ноги моей не будет! Планка всё снижается и снижается. Раньше кино говорило о высоких чувствах, но разве возможна сейчас такая поэтика, как в фильме «Летят журавли»? Нет, никто так о войне нынче не расскажет – ни один режиссёр, ни одна актриса. Сейчас даже такой актрисы не могло бы и родиться, потому что не существует темы. В большинстве современных фильмов есть какая-то Золушка, которая бродила по своим периферийным улочкам, а потом вдруг решила хищнически завладеть Москвой, не очень хорошими методами, подсидев кого-то...
– Что вы, человек, переживший клиническую смерть, думаете сейчас о жизни?
– Я теперь очень хорошо понимаю, какой это неоценимый подарок небес – жизнь. Я испытал боль нелюбви, знаю, что это такое, и прекрасно понимаю, что она невыносима. После клинической смерти я задумался: кто укоротил мою и без того короткую жизнь? Кто?! Не любите человека хотя бы один день – и инфаркт обеспечен. Если не сейчас, то позже. Надо любить друг друга, тогда жизнь не будет такой короткой.