Когда слушаешь скептические отзывы коллег о конкурсной программе ММКФ, то хочется вернуть их к реальности. Добротного авторского кино в мире за год делается 100–140 картин, и, после того как они проходят сито Канн и Венеции, Берлина и Рима, Локарно и Сан-Себастьяна, у отборщиков Москвы остаётся весьма скромный диапазон выбора. И то, что просмотренные фильмы иногда оказывались ниже планки, которую мы патриотично завышаем для конкурса ММКФ, нет ничего удивительного. Удивительно другое – попадались интересные фильмы.
Конечно, особенное внимание было приковано к русским фильмам, которые удостоились чести попасть в конкурс. О фильмах ветерана ММКФ Константина Лопушанского «Роль» и дебютанта Антона Розенберга «Скольжение» я выскажусь в итоговой статье о фестивале, которая выйдет в следующем номере «АН», а вот о третьем отечественном фильме конкурса – «Иуде» режиссёра Андрея Богатырёва хочется сказать уже сейчас. Это второй полнометражный фильм юного режиссёра, можно считать, прикормленного ММКФ. Ведь его первый полнометражный фильм «Баги» на 33-м ММКФ получил специальное упоминание жюри. И это практика всех крупных фестивалей – если они открывают новое имя режиссёра, то как бы подписывают с ним джентльменский контракт, обязывающий его своё новое творение представить открывшей его фестивальной пчеломатке.
От фильма «Иуда» по повести Леонида Андреева «Иуда Искариот» у меня осталось двойственное впечатление. С одной стороны, подкупает дерзость молодого режиссёра, который решил экранизировать весьма радикальное произведение русской литературы о главном событии Нового Завета. С другой стороны, репортажный стиль съёмок, на мой взгляд, категорически не совместим с величием происходящего. Понятно, маленький бюджет, а фильм исторический, то есть постановочно обременительный, понятно, что проката не предвидится, а потому одна надежда на телевидение, которое предпочитает крупные планы. И всё же взялся – не говори, что не дюж. С одной стороны, интересно подана личность Иуды, который проходит эволюцию в фильме от мелкого воришки до соучастника божественного предназначения, от жулика и пройдохи до вершителя судьбы мировой истории. Ведь он идёт на предательство Христа во имя Христа, во имя чуда Его Воскресения из мёртвых, без которого – понимает андреевский Иуда – его учение было бы сожрано жерлом вечности. И актёр Алексей Шевченков создаёт интересный образ, за правдоподобной жизнью которого на экране увлекательно следить. С другой стороны, образ Учителя в этом фильме несколько неубедителен, очень он сахарный, чуть было не сказал «глянцевый». Уж лучше было бы его вообще снимать со спины, оставив зрителям пространство воображения относительно лица Иисуса Христа. Короче, я удивлюсь, если фильм что-то получит, но всячески приветствую его в конкурсе.
«Иуда» режиссёра Андрея Богатырёва
Среди зарубежных фильмов хотел бы выделить «Ливанские эмоции» режиссёра из Южной Кореи Чон Ёнхёна. Этот фильм производит весьма вкусное впечатление, потому что в нём вообще нет ничего случайного. Ни одного кадра лишнего, каждый длится ровно столько, сколько нужно для развития эмоциональной партитуры, все детали работают, а актёры столь точно подобраны, что им веришь сразу и насовсем. Главный герой – корейский юноша, который приезжает на кладбище почтить память недавно умершей матери, его друг оставляет ему квартиру, уезжая на время за границу, и поручает ему следить за капканом в лесу, не попадётся ли олень? Тоска по матери такова, что он готов свести счёты с жизнью. Но неудачно. А у капкана будет своя добыча – в него попадётся красивая девушка, историю которой, забыв на время про юношу, рассказывает фильм. Девушка, выйдя на трассу без денег (она была в заключении), останавливает машину и предлагает водителю себя за вознаграждение. Получив желаемое, она звонит своему сутенёру-бандиту-любовнику с водительского телефона и грязно оскорбляет его. Обворовывая водителя, она убегает в лес, но джинн уже выпущен из бутылки. Её бандитский любовник находит горе-водителя и заставляет его вместе с ним идти в лес, где наш юноша только что вынул девушку из капкана. Все линии сойдутся вместе, наступит кровавая кульминация и жизнеутверждающая развязка. Понятно, что девушка и юноша теперь пойдут по жизни рука об руку. Вот такая прекрасная страшная сказка.
И это характерно для фестиваля – сказочность большинства зарубежных фильмов. В швейцарском фильме «Рози» (режиссёр Марсель Гислер) героиня – ещё как живая мама модного берлинского писателя, которая в начале фильма плюхается в своём домике на пол то ли с инфарктом, то ли с инсультом, то ли от чрезмерной дозы алкоголя, то ли от увиденного по ТВ интервью с сыном-писателем, опубликовавшим очередной роман на нетрадиционную тему. Сын приезжает к ней в Восточную Швейцарию, чтобы решить проблему ухода за мамашей. А она всем даст прикурить и вовсе даже не собирается превращаться в овощ. Однако у дочери она жить не хочет, а социальные работники от неё отказываются (она не выполняет условий, не носит браслет безопасности). Жизнь писателя становится весьма нервной, а тут ещё внук друзей старушки Марио, ухаживающий за ней, ищет отношений. Впрочем, после перипетий всё налаживается, старушка, сперва взбрыкнув, соглашается на дом престарелых и благословляет сына взять Марио с собой в Берлин.
Заметно, что в фестивальных фильмах нет никакой классовой борьбы! И это тренд! Мировая буржуазия давно разработала массу идеологических моделей, чтобы её избежать. Например, везде насаждается гендерная революция. Забудьте Париж 1968 года. Теперь там стенка на стенку выступают сторонники и противники однополых браков. Хотя браки уже законом разрешены, протесты не утихают. Какой там экономический кризис – не до этого. Социального кино я что-то давно не видел. Всё больше про «отношения». Или чистый жанр вроде французского фильма «Другая жизнь Ришара Кемпа (режиссёр Жерминаль Альваре), необъяснимым образом попавшего в конкурс ММКФ-35.
Есть, конечно, всё ещё актуальная тема самоопределения народов Восточной Европы, сбросившей пяту советской деспотии. Из этой секции в конкурс попал фильм Сербии–Германии–Венгрии «Мамарош» (режиссёр Момчило Мрдакович). В нём рассказываются мытарства матери – боевой старушки – и её уже совсем немолодого холостого сына-киномеханика, которые во время натовских бомбардировок Белграда лишились своей киноустановки, которую использовали для демонстрации любимых «Весёлых ребят». Трогательно привязанный к матери, герой отказывается от чудом выигранного билета на получение грин-карты в Америке. Но потом через цыганскую общину, у которой в департаменте по эмиграции в Вашингтоне уборщицей работает родственница, он получает визу и на мамашу. У уборщицы – доступ ко всем файлам, ведь ночью, когда она работает, в департаменте никого нет. Сказочным образом добравшись до Америки, они чудом проходят пограничный контроль. Встреченные друзьями сербами, они оказываются в сложных жилищных условиях, но опять помогает чудо. Ведущий программы про вкусное питание, кухню которого они ремонтировали, отважился попробовать приготовленный мамашей сербский солдатский фасолевый суп и был в восторге. Мамаша приняла участие в шоу и заработала подъёмные деньги. После чего они наладили передвижную киноустановку и с успехом стали показывать любимый фильм «Весёлые ребята» американской детворе. Не пропадут! Ну просто сказка – из-под натовских бомбардировок прямо на Гудзон с любимым делом и любимой мамашей. Какая уж тут классовая борьба, вопрос о сопротивлении агрессору даже не стоит. Цель жизни – найти свой маленький тихий уголок, желательно, под американским солнцем.
Кадр из к/ф «Мамарош», реж. Момчило Мрдакович
Пока выводы делать рано, однако уже можно сказать, что ММКФ-35 отражает мировые тренды, которые противоположны социальному кинематографу. И хотя фильм лауреата «Золотой пальмы» режиссёра Кешиша «Жизнь Адели, или Голубой самый тёплый цвет» в сопроводительных программах не значится, фестиваль, как я предполагал, не стал бастионом целомудрия и касается до всего слегка.