Говорят, что известность – это товар, который можно выгодно реализовать. Но так ли это на самом деле? Вернее, всегда ли так было? О том, в каком эквиваленте сегодня выражается популярность, поговорим с актёром Андреем СОКОЛОВЫМ, человеком известным и популярным.
- Раньше популярность измерялась не в денежном эквиваленте, а по эмоциональной наполненности была более значимой. А теперь, похоже, всё измеряется гонорарами…
– Время, конечно, другое, иная форма выражения признательности. И если сравнивать эквиваленты финансовые, то в деньгах я получал раньше меньше, но были другие дивиденды в качестве машин, квартир и прочего. Полезных знакомств, которые бывают дороже денег. Там была некая недофинансированность популярности, которая компенсировалась в других единицах. С годами в обществе произошло некое перетекание из социалистической формы бытия в капиталистическую. Сейчас ты можешь оценивать свой рейтинг в денежном эквиваленте.
Так что во всех случаях известность – это товар. Только валюту за него в разные времена платят разную. Но не надо забывать, что известность и знаменитость – суть разные вещи. Мне кажется, любому актёру очень важно иметь своего режиссёра. Амплитуда и амплуа актёра во многом связаны со всеми этими моментами. Конечно, диапазон зависит и от типажа, но этот маятник можно раскачать широко. А вот для того чтобы обладать статусом, скажем, Джигарханяна, нужно прожить его жизнь, а не сняться в одном сериале и двух рекламах. Там работа на имя шла десятилетиями, и заряд значительнее, вес успеха серьёзнее. Есть глубина и честность. В случае с именитыми актёрами – это целый айсберг. А у нынешней популярности, которая по верхушкам прыгает, макушка так высока, что в любой момент может перевесить. Бултыхнулся вниз, и ты уже под водой.
– Вы много снимаетесь в сериалах. Как готовитесь к ролям?
– Образно говоря, это интимная сторона белья. Помню, как после «Маленькой Веры», меня стали растаскивать по кускам. И я выработал для себя некоторые принципы закрытости, чему очень рад. Я не принадлежу к тем актёрам, которые рассказывают, что они, чтобы сыграть доктора, ходили в морг. Не хочу себя разбазаривать. Однако скажу, что актёры очень часто что-то углядывают у своих коллег. И берут в арсенал то лучшее, что видят. Кто для меня пример, не хотел бы называть. Тем более что даже неизвестный актёр может дать такой трамплин, что надолго хватит…
– Если оглянуться назад. Ведь именно «Маленькая Вера» стал знаковым фильмом для вас? Не раздражает?
– Этот фильм дал мне путёвку в жизнь. Есть и много других ролей, которые мне дороги, но по степени наполненности и отдаче – вряд ли они сравнятся с этой работой. «Маленькая Вера» била наповал, потому что показала, как жить не надо. Правда, как надо, не сказала.
– А театр и кино? Тут есть разница?
– Если сравнивать эти две ипостаси, театр – это то место, где актёр набирает опыт. Кино – то, где он отдаёт накопленное, используя свой багаж. На съёмочной площадке нет времени искать что-то новое. Ты можешь использовать свои сценические наработки. В театре ты работаешь на последний ряд, в кино – на человека, который у края твоих губ. В театре можно работать грубым мазком. В кино нельзя «плюсовать», плёнка более чувствительна. Это может смотреться фальшиво. И там и там – подача материала через психофизику человека. У дерева много ветвей, но ствол один.
– В любой профессии есть свои риски. Вы побывали по обе стороны камеры. Представьте себе: вы – режиссёр, и вдруг актёр в середине картины поссорился с вами и отказался сниматься. Как быть?
– Такие вещи должны быть заранее оговорены в договоре. Но, к сожалению, сегодня наше общество живёт не по законам, а по понятиям. У нас нет законов, адекватных времени. Что значит штраф сто рублей за неявку актёра на съёмочную площадку? Смешно. Или такой же штраф – за хамство на страницах печати? Если бы в Швеции позволили себе публикацию с непроверенными данными, то им был бы выставлен огромный иск. Контрагенты стали бы самыми богатейшими людьми. Но этот опыт нами не перенимается, значит, это кому-то на руку? Нам не выгодно, чтобы находились ворованные машины и так далее и так далее, то есть в результате – не выгодно, получается, просто жить.
– У вас есть в техническом райдере особые условия?
– Кондиционер. Тихая сторона гостиницы, номер – люкс, самолёт – бизнес-класс.
– Какую планку для себя отмерили в творчестве? За призами, наградами гоняетесь?
– На одном фестивале было три или четыре моих проекта, очень интересных, а в результате в финал вышла другая картина. И в этот момент я окончательно понял, что все призы, премии – это политика. Поэтому спокойно отношусь ко всяким «соревнованиям». Критерий для меня один – как зритель проголосует. Другой вопрос, что я могу быть растиражированным. А штучный товар – редкость, о нём нужно не забывать. Конечно, хочется оставаться штучным. И сказать себе: я буду сниматься только у Спилберга. А если он не позовёт? Так что, с голоду помирать?