Народная артистка России Наталия Белохвостикова, дважды удостоенная Государственной премии СССР, с гордостью говорит: «Все века — мои!» Актерская профессия дала ей возможность сыграть героинь XVI века и четырех последних столетий.
- Наталия Николаевна, давайте начнем с семьи. Ваш отец был Чрезвычайным и Полномочным Послом в Канаде, Англии, Швеции. Он рассказывал вам что-нибудь о психологических тонкостях своей профессии? Для успешной работы дипломату нужно уметь договариваться, и в этом плане нам всем полезно стать немного дипломатами...
- Папа всегда говорил: что бы с тобой ни происходило, держи спину и улыбайся. Твои личные проблемы, чувства, в том числе неприязнь к кому-то, касаются только тебя. Их нельзя выставлять напоказ, иначе никогда ни с кем не договоришься. Я по этому принципу живу.
Дипломат — это гениальная, но очень тяжелая, нервная, круглосуточная профессия. Отец мог ночью, по звонку, собраться и умчаться за 600 километров на какую-нибудь встречу. По два часа давал пресс-конференции на английском языке. Представьте, какая эрудиция для этого требуется!
- Как он знакомился со страной до того, как приехать туда работать?
- Они вместе с мамой, которая была переводчицей, изучали историю страны, национальных героев, культовые места. А после прибытия полностью погружались в среду: посещали достопримечательности, узнавали людей, быт, привычки.
Они были вхожи в очень высокий круг и должны были ему соответствовать. Даже мне как дочери посла доводилось общаться с монархами и премьер-министрами. Во время работы в Англии моих родителей пригласили на коронацию Елизаветы, 2 июня 1953-го. Мне было всего два года, но я помню маму в безупречном светло-сиреневом платье со шлейфом, в светло-сиреневой шляпке и в таких же перчатках по локоть. Тогда я, конечно, не понимала масштаб этого мероприятия и его значимости для Англии. Было одно непередаваемое чувство — видеть свою маму такой ослепительно красивой!
- Коронация Елизаветы объединила всех англичан, как и недавняя свадьба принца Уильяма и Кейт Миддлтон. Народному ликованию просто не было предела! Как вы думаете, какое мероприятие в России может так же сплотить людей? Хотя бы на момент празднования.
- Я думаю, нас День Победы сплачивает. И, надеюсь, будет сплачивать еще долго. Ведь за победу вместе воевали все народы нашей страны. То, что им довелось пережить, - это общее горе и общий триумф.
Я родилась спустя 6 лет после окончания войны, но у меня в душе глубокое ощущение причастности к тем годам. Может, потому что играла роли военные. В 83-м вышел фильм «Берег» Александра Алова и Владимира Наумова - история любви немки и советского лейтенанта. И все в фильме было сделано так натурально, естественно. Потому что его снимали люди, которые пережили войну. Алов воевал, был контужен и умер в 59 лет от боевых ран.
Я сейчас призываю молодых режиссеров остановиться, прекратить снимать фильмы о войне! Потому что теряется самое главное — достоверность. Отсняты километры хроники, масса военных фильмов тех лет, настоящих, «дышащих» временем. Там нет мальчиков в отглаженных чистых костюмчиках, с подкрашенными лицами, от появления которых в кадре меня охватывает грусть.
- Но можно же более скрупулезно подойти к съемкам. Изучить то время и снять достоверный фильм.
- Не снимите. Сейчас даже лиц таких нет. Люди очень изменились: стали не лучше и не хуже, а просто другими. Вглядывались ли вы когда-нибудь в лица фронтовиков? Есть в них что-то особенное, неуловимое. Особенно в глазах! Чистота какая-то невероятная, открытость... Это неповторимо. Ушло то время.
- А не можем мы идеализировать прошлое?
- Отец моей двоюродной сестры ушел в ополчение добровольцем, в 58 лет, будучи больным человеком с очень плохим зрением. И под Москвой погиб. Какая тут идеализация? Тогда люди беззаветно любили свою родину и шли за нее умирать. Сейчас изменились ценности.
Я приведу пример, очень слабый, совершенно несоизмеримый с войной, но близкий к моей жизни. Когда я заканчивала ВГИК, нам, начинающим актерам, великий режиссер Сергей Герасимов говорил: выбирайте такие роли, чтобы после премьеры не было стыдно просыпаться и жить дальше. Думайте, что делаете, что играете. И мы прислушивались к нему, не кидались на любые роли, за которые платят больше денег. И первым делом, когда предлагали что-нибудь сыграть, спрашивали не «за сколько?», а «какая роль?». Для нас слово «звезда» было оскорбительным, мы стремились стать артистами в полном смысле этого слова. И славу свою хотели заслужить талантом и упорной работой. Понимаете, к чему я клоню? Сейчас все ценности превратились в шелест купюр.
- Вы действительно пробовали свои силы в очень разных образах. Англичанкой были, голландкой, немкой, француженкой... Причем из совершенно разных эпох. Я помню, Горький о Пушкине писал как об истинном интернационалисте, который может в шкуру любого народа влезть и написать, как его представитель. Например, в «Маленьких трагедиях» то он натуральный испанец, то англичанин, то австриец... Но то гений Пушкин. А вы как вживались в роль и прорабатывали национальный характер?
- Я всегда очень долго к роли готовилась — по нескольку месяцев. И старалась не играть в параллель, «принадлежать» только одному фильму, чтобы полностью влиться в образ и на время съемок существовать «в нем». Когда я получила роль Неле в «Легенде о Тиле», постоянно слушала музыку Баха и Вивальди, рассматривала картины Брейгеля и Босха. Скрупулезным был подход всей съемочной группы, от режиссеров до костюмеров. Наша художница по костюмам, Лидия Юрьевна Новикова, ориентируясь на картины Брейгеля, пыталась получить цвет ткани для костюма главной героини! Она недели для этого проводила в красильных мастерских на Мосфильме. У этой гениальной женщины следы краски на руках не отмывались годами.
- Поразительно стремление к достоверности даже в таких мельчайших деталях! А в то же время в «Маленьких трагедиях» вы играли испанскую красавицу, жгучую брюнетку донну Анну, будучи блондинкой. Почему?
- По этому поводу я очень переживала. У меня волосы светлые, а в пушкинском тексте черным по белому написано «вы черные власы на мрамор бледный рассыплете». Режиссер, Михаил Швейцер, молчал. Я у него спрашиваю: «Михаил Абрамович, что будем делать, съемка же скоро...» А он: «Ангел в России должен быть со светлыми волосами!» Но мы не могли себе позволить переписывать Пушкина. И вот в день съемок, мой партнер Володя Высоцкий, который играл дона Гуана, думал-думал, потом ко мне с хитрецой подошел и как выдаст: «И чудные власы на мрамор бледный рассыплете...» Это и сняли в конце концов. Режиссер хотел подчеркнуть: вне зависимости от цвета волос, от национальной принадлежности, человеческая душа во все времена одинакова. Чувства у нас общие, у испанцев, у русских — у любого народа...
- Снимаясь в фильмах, вы много ездили по стране. В тех регионах, куда приезжали, присматривались к людям?
- Мой первый фильм, «У озера», снимался на Байкале, в Бурятии. Мы ездили в местные села, в картине было много бурят. Я с удовольствием с ними общалась и, честно сказать, не чувствовала, что мы чем-то отличаемся. Тогда была единая страна, прекрасно говорящая по-русски, в которой проблемы национальности не стояло. Мы все были советскими людьми, одинаково уважающими друг друга. И сейчас ничего не должно меняться. Нас всех по-прежнему связывает общая история — она никуда не денется.
Недавно я вместе с детьми приезжала в город Павлово Нижегородской области, оттуда родом мои отец и дед. Город стоит на обрыве, на Оке. Там мы гуляли по улице Белохвостикова, названной в честь деда — кузнечных дел мастера, который лично знал Ленина. И нас охватывало совершенно потрясающее чувство! Казалось, будто мир стал космическим, границы его расширились до предела. А все потому, что мы почувствовали родную землю, далеко от Москвы, там где никогда не были. После этой поездки я поняла, что нельзя зацикливаться в пределах своего города или региона — этим мы обедняем себя и свою историю.
Интервью для сайта «Национальный акцент» подготовила Елена Козинова