Телевидение диктует моду, создавая медийные лица, зарабатывая на этом деньги. И часто в забвении оказываются те, кто ещё вчера был кумиром. Как реагирует на происходящее народный артист России Сергей ЮРСКИЙ? О чём сожалеет, оглядываясь назад?
- За окном не лучшие времена, и не только для творческого человека. Наверное, пришла пора переоценки ценностей?
– Что касается театра, то его смысл поменялся. Другие задачи, требования к образованию, взаимоотношения со зрителем, да и сама жизнь театра другая. Некогда это был замкнутый организм, который работал на результат – на то, что называется сценой. Сегодня у актёров, увы, множество разнообразных дел, и в этом списке театр, как говорится, оказался «в том числе». И мне – человеку, отдавшему этому храму искусств многие годы жизни, из которых – пятьдесят два года было посвящено академической сцене, трудно объяснить, почему театром теперь называется всё что угодно. Шоу. Концерт. Ярмарка. Балаган или презентация. Когда игроками называют спортсменов – это закономерно. Игра на бирже – тоже понятно. Но когда говорят, что в «политическом театре появились новые игроки», – это, с одной стороны, принижает политиков; с другой – печально, что многие пришли в неё действительно «поиграться». Наша жизнь из-за этого попала во множество тупиков. Нарушена связь времён! Во всём произошла подмена понятий. Скажем, драматический театр – вещь страстная, но бескровная. А вот «театр военных действий» звучит весьма кроваво.
А ещё подмена понятий делает никому не нужными людей, играющих действительно по профессии.
– Что вам как режиссёру интересно было бы поставить сегодня на сцене?
– С телевидением и кино, где работают внешние признаки интереса, – театру трудно соревноваться. Прямое высказывание скатывается к проповеди или исповеди, иногда к переложению фактов, более или менее забавных. Если добавить музыки, научить актёра пританцовывать на сцене – будет легче: уже задан ритм. Классику давно попирает «игра мимо нот». Чаще это соревнование с гением, которого ты используешь и, как правило, не в пользу соревнующегося. Где важно само слово. И всё больше сбрасывается ответственности с того, что называется драматическим театром. Поэтому драматический театр сегодня находится при смерти. После «Игроков» я занимаюсь театром абсурда уже 20 лет. Он спасает меня от того, что называется современностью. И лично для меня абсурд стал острым инструментом, дающим возможность высказаться.
– Сергей Юрьевич, оглядываясь в прошлое, на какие этапы разделили бы жизнь?
– Важный и определяющий для меня период в творческом плане – это БДТ. Я сыграл там самые важные свои роли: «Генрих IV», «Мольер», «Цена» Артура Миллера. В 1976 году сыграл в собственной постановке «Фантазии Фарятьева», а в 1977-м уехал из Ленинграда. Питер – родина моей сознательной самостоятельной жизни. Двадцать лет рядом с Георгием Товстоноговым несоизмеримы с теми тридцатью годами, которые я отдал Моссовету, МХАТу и «Школе современной пьесы». Москва – это детство – и сегодняшний день. Ещё ценю своё университетское время в Ленинграде. Это юридический факультет, пусть даже из страшных сталинских времён.
– А какой период был для вас самым трудным с точки зрения профессии?
– Перестройка выбила у всех опоры. Произошёл перелом в сознании. Глядя на пустые театральные залы 90-х, было очень тяжело осознавать, что моя профессия оказалась никому не нужна. «Откат» интереса от театра стал причиной моей печали и расстройства. Я написал статью «До нескорого свидания», в которой прощался со своим зрителем и читателем. Но судьба меня миловала. И то, что ещё пять лет назад мне казалось просто нереальным, тогда вдруг осуществилось. Я снял фильм по собственной повести «Чернов. Чернов». Следом – пришла работа во Франции. Когда вернулся в Россию, ощутил новый всплеск общественного интереса. Написал статью о Михаиле Чехове. Прочёл курс лекций в ГИТИСе. И наконец – моё крещение. Ощущение причастности к Церкви – окончательно вернуло меня к жизни. Через какое-то время собрал потрясающую команду актёров и поставил пьесу «Игроки. ХХI век».
– А насколько важен тыл такому человеку, как вы?
– Вы имеете в виду семью? К счастью, у нас с Натальей Теняковой – человеком из той же профессии, моим постоянным партнёром – не было разночтений в профессиональном плане. Вообще главной реальностью у людей нашего поколения всегда была работа. Мы все настоящие трудоголики. Быт мы, как два творческих человека, конечно, ужасно запустили…
– О чём-то мечтаете?
– Мечтать поздно. Нужно осознавать свои возможности и сопоставлять их со временем. Приходит пора, когда нужно уступать место. Возникает вопрос: как уступать и кому?
– Кого можете назвать своим учеником?
– У меня нет их. Может быть, кто-то объявится, но это добровольное дело. Я иногда читал лекции. Создал виртуальную артель актёров. Эти люди мне близки. И если мы расстались, то только потому, что жизнь нас развела. Я всегда занимался практическим театром. И если кто-то захочет назвать себя моим учеником, присоединиться к моей школе... Спасибо.