Государственный музей-заповедник «Петергоф» в минувшем году стал петербургским «Музеем года», завоевав главную номинацию премии «Музейный Олимп».
Сегодня на вопросы корреспондента петербургской редакции «Аргументов недели» отвечает генеральный директор ГМЗ «Петергоф» Елена Кальницкая.
— Елена Яковлевна, в 2011 году ваш коллектив оказался на вершине музейного Олимпа Северной столицы. Эта престижная премия говорит очень о многом, перемены в музее-заповеднике действительно произошли грандиозные, так неужели у триумфаторов минувшего года не осталось проблем?
— Триумфаторы — не триумфаторы, но в 2011 году мы действительно много хорошего о себе услышали. Но работы и нерешенных задач много, причем они возникают постоянно. Сейчас, например, у нас идет туристическая договорная кампания. По сравнению с тем, что было три года назад, претензий и проблем в этом направлении стало значительно меньше.
— А что изменилось в отношениях с турбизнесом?
— Мы стали эту кампанию проводить очень четко и дифференцированно: охотно идем навстречу и даем скидку тем компаниям, которые поставляют нам много туристов. Туризм — это бизнес. Я в этом году получила признание прессы как один из лучших топ-менеджеров в сфере управления музеями. Разве я топ-менеджер? Всегда считала себя искусствоведом, исследователем, но уж никак не менеджером. Но когда управляешь столь большой и сложной организацией, которой является музей-заповедник «Петергоф», — это именно так, оказывается, и называется. Управление требует гибкости, разных подходов. И партнерские отношения складываются непросто.
Вот только что перед вами здесь в кабинете сидел молодой человек, компания которого выиграла конкурс на реставрацию самого сложного, самого проблемного, самого дорогого для нас зала Большого дворца — Картинного. Их фирма выиграла конкурс, понизив цену почти на треть. За эти деньги выполнить работу хорошо почти невозможно. Но он нам доказывал, что все будет замечательно… А нам остается усилить втрое технадзор, будем внимательно следить за ходом реставрации. Мы получили целевые деньги, но в рамках 94-го Федерального закона вынуждены действовать так: по проверенной смете у нас есть одна сумма, а осваиваться будут две трети от нее… Вот это и есть менеджмент в культуре сегодня….
— В такие музеи, как Эрмитаж, Царское Село, Петергоф всегда можно попасть, отстояв определенную очередь. Но вот появилась городская программа «Карта гостя». Как же вам теперь регулировать огромные туристические потоки?
— Действительно, с «Картой гостя» у музейщиков возникают проблемы. Ее обладатель может идти без очереди в любой музей, работающий по этой программе. Но если мы в нее включаемся при понимании, что все хотят посещения без очереди только Большого дворца, это значит, что мы создадим себе проблемы. Большой дворец десятилетия работает по определенному графику, а человек приходящий с «картой гостя» хочет попасть во дворец в ту же минуту… и без очереди. А в это время, например, идут иностранные туристические группы. Как пропустить, чтобы никого не обидеть? Поэтому я и объясняю, что Большой дворец в эту программу войти не может, и тогда на меня начинают давить со всех сторон. Я хотела бы поддержать городское начинание, но не могу, и выхода из этой ситуации пока не вижу. Большой дворец Петергофа, Монплезир, Эрмитаж включить в эту программу нельзя, они просто не выдержат увеличения потоков.
Не так давно со мной беседовал наш новый вице-губернатор по культуре. Я рассказала ему, что у нас максимально бывает 5 000 000 посетителей в год. Позднее услышала, как он заметил, что город должен принимать до 15 000 000 туристов… Но Петергоф не может принять 15 000 000 человек в год, не может! Наши дворцы старые, они не выдержат такого людского потока! Проблем, как видите, много и на музейном Олимпе… Вот за день до осеннего шторма упало 100 возрастных деревьев. Я объезжала парк, видела их — они от старости были уже почти полые внутри. Мы составили перечень на 229 таких аварийных деревьев. Но нам не позволяет их снести КГИОП. А если случится беда… Летом прошлого года дерево рухнуло без всякого порыва ветра, а если бы под ним оказался человек? Может быть, все же стоит дать нам разрешение на снос опасных деревьев? Мы же будем сажать новые… Знаете, нам прежде всего нужно слышать друг друга, надо совместно координировать усилия для решения возникающих проблем.
— Нередки жалобы на дорогие билеты, отсутствие бесплатной возможности посещать музеи пенсионерам. Про платный вход в Александрию только ленивый не жаловался и не писал!
— Во-первых, мы предоставляем пенсионерам скидки в рабочие дни. Если неработающему пенсионеру очень важна скидка, приходите и приезжайте в будни. Если приезжаете в выходные… либо вас привозит семья, которая в состоянии заплатить за билеты, либо вы сами можете это сделать. Значит что-то тут не так…
Я для себя выработала такую формулировку и на ней настаиваю: Петергоф — это то место, которое нужно содержать всем миром. И когда в прошлом году я впервые услышала от молодой мамы: «Мы живем в Петербурге, это город недешевый», почувствовала, что люди начинают это понимать. Да, у нас, к сожалению, стоимость жизни высокая, чего пока не скажешь об уровне жизни.
Вопросы финансовой политики музея очень сложны. Когда мы сделали вход в Александрию платным, то привели в порядок парк, открыли там два новых музея. Там теперь нельзя жарить шашлыки, и не мы виноваты в том, что все южное побережье Финского залива роздано и распродано, а людям негде отдыхать. Это проблемы районной администрации. Но я напоминаю, что для жителей Ораниенбаума вход в Ораниенбаумский парк свободный, а для жителей Петергофа — в Александрию. Верхний парк открыт для всех. Чтобы вы себе представляли: у 1300 наших сотрудников есть родственники и знакомые, друзья, которых частенько водили в музей и парки бесплатно, жизнь есть жизнь. А сколько проникало народу через дырки в заборах!
— Елена Яковлевна, если перейти к разговору об Ораниенбауме, то как будут идти там работы дальше? За три недели сентября Большой Меншиковский дворец посетили 150 000 человек, это говорит о том, что Ораниенбаум становится настоящей точкой притяжения.
— Для нас эта экспозиция оказалась в буквальном смысле слова выстраданной, я уже не раз об этом говорила. Сейчас бы хотела сказать о другом. Ораниенбаум и сейчас полон народу, и мне хочется, чтобы меня услышала местная администрация. Остро стоит проблема парковок и стоянок, которая должна решаться за пределами музея. Я все жду, когда же администрация Петродворцового района повернется к музею лицом. В Ораниенбаум стало больше приезжать петербуржцев благодаря завершившемуся строительству дамбы. А ставить транспорт негде…
Что касается работ внутри Ораниенбаумского парка, то в этом году должны быть профинансированы работы по прокладке инженерных сетей. Любая дворцовая реставрация — лишь вершина айсберга; сети, фундаменты… все, что в земле — этого не видно.
О том, как трудно понимают тебя люди, я осознала за три года работы и даже с этим смирилась. Ну, например, если на будущий год не расширится экспозиция в Ораниенбауме или расширится немного, сразу возникнет тенденция, будут говорить: «Остановилась реставрация Ораниенбаума». А она не остановилась, не остановится, она пойдет дальше. Просто она должна идти по определенной схеме. Несколько лет назад надо, наверное, было начинать с коммуникаций, с инженерных сетей. На 2012–2013 годы именно на эти цели выделено около миллиарда рублей.
Сейчас уже практически готов цокольный этаж Катальной горки. Там мы задумали сделать очень интересный интерактивный музей. Человек XXI века сможет ощутить себя в веке XVIII-м, виртуально скатившись с Катальной горки, воссозданной в 3D. Дух захватит!
Боюсь утверждать — все еще в стадии обсуждения, — но нам хочется создать Музей императорских развлечений.
— А если перейти от виртуальных к вполне реальным каменным развалинам на берегу Финского залива — к Нижней даче Николая II в Александрии?.. Она давно окружена забором. Есть ли надежда на то, что хотя бы проект восстановления будет в ближайшее время сделан?
— Нижняя дача в Александрии — очень серьезный проект, который мы включили в долгосрочную программу развития музея. Но…40 000 000 рублей стоит только проект. Я надеюсь, что мы найдем эти средства, надеюсь, что воссоздадим дачу. Но опять-таки, важнейший вопрос — какой там будет музей?
—Елена Яковлевна, в грядущем сезоне, осенью, вы будете принимать представителей городского музейного сообщества, ведь конкурс « Музейный Олимп» пройдет у вас, такова традиция: победитель прошлого года приглашает гостей к себе. Вы уже думаете об этом?
—Да, конечно, не буду раскрывать тайн, скажу, что это будет сюрприз. Я лично желаю этой премии долгой жизни, с теплом и благодарностью думаю о том, что ее придумал наш экс-председатель Комитета по культуре Антон Николаевич Губанков. Это начинание ни в коем случае нельзя останавливать. Так здорово, когда мы собираемся вместе, рассказываем друг другу о своих делах! Когда узнаешь, что делают другие, легче работать самому.
КСТАТИ
Когда этот материал был уже подготовлен к печати, из Петергофа пришло известие, что в музее-заповеднике создан эндаумент — целевой фонд для его дальнейшего развития. Такие фонды существуют во всем мире, чтобы обеспечить учреждениям культуры и образования бóльшую автономию от государственного финансирования. Эндаументов в России немного: Петергоф стал третьим музеем страны после Эрмитажа и ГМИИ им. Пушкина и первым среди музеев-заповедников, создавшим такой фонд. Музей надеется, что это позволит ему осуществить немало ярких и интересных проектов.