Под Москвой, в Белых Столбах (Госфильмофонд), состоялся восьмой внеочередной съезд Союза кинематографистов, где был принят новый устав союза.
Устав-то новый, а лица все те же. Бодро ходили по залу богатырская Римма Маркова и фантастически моложавая Зинаида Кириенко. Самым молодым режиссером был, наверное, Хотиненко; но на этот раз я не заметил ни одного критика – видимо, все они утекли в альтернативный союз кинематографистов.
Да уж – кинематографисты активны, ничего подобного не сыщешь ни в одном творческом союзе. Писатели раздробились и выживают в одиночку. Театральные деятели спят летаргическим сном, раз в четыре года выбирают А. Калягина и снова засыпают – несмотря на то, что это самый многочисленный и проблемный отряд творческих работников в России. Про художников ничего не слышно. Композиторы, если они и есть, никого не волнуют. Но кинематографисты упорно собираются на съезды и спорят. Правда, на этот раз не согласные с руководством союза уже так ослабли, что до Белых Столбов дошел только несгибаемый Марлен Мартынович Хуциев. и еще несколько недовольных калибром поменьше.
Первый сильный ход сделал режиссер Вадим Абдрашитов. Он обратил внимание коллег на то, что творческий общественный союз, каким был когда-то Союз кинематографистов, превращается в бюрократический аппарат. По-своему, пародию на «вертикаль власти».
В чем-то он был прав – Союз кинематографистов во что-то превращается. Вот и новый устав, длиннющий и написанный на кошмарном юридическом жаргоне. Клуб вольных кинокаменщиков в прошлом. Видно, поняли – Москва не лужайка Гайд-парка и не райский сад, где беседуют блаженные души. Это тяжелые и вонючие джунгли. Для того чтобы разговаривать с властями, искать финансирование и вообще что-то представлять собой, СК должен быть четко организован.
Некоторый скандал вызвало принятие положения устава, гласящее: «СК России считает любое проявление, пропаганду или призывы к экстремистской деятельности, к национальной, расовой, религиозной, политической нетерпимости недопустимыми и несовместимыми с пребыванием в СК России». Люди справедливо заметили, что «экстремистской деятельностью» можно называть все что угодно – чем сегодня и занимаются власти. И присоединяться к ним в этом мутном деле творческому союзу не стоит. Да и какое может быть искусство без экстремизма? Экстремальный – доведенный до крайности, обостренный. А преувеличивать и обострять – законный метод искусства. Здравый смысл победил, и пункт решено было редактировать, убрав упоминание «экстремизма». Но вольнодумство прожило недолго.
Съезд кинематографистов, как видно, колеблется с учетом линии партии – и единогласно решил вернуть пункт про экстремизм в устав союза! Взрослые люди – а ведут себя словно «Наши».
Как грустно вздохнула Ахматова – «ни розою, ни былинкою не буду в садах Отца, я дрожу над каждой соринкою, над каждым словом глупца!»