На счету знаменитого актера Юрия КУЗНЕЦОВА около ста ролей в кино и телесериалах и долгое служение в театрах Омска, Хабаровска, Петербурга. Юрий Александрович многолик и многогранен: тут и бомж Василь Петрович в «Черкизоне», и «заплечных дел мастер» Малюта Скуратов в фильме «Царь», и генерал в «Литейном, 4». Но всенародную популярность и даже любовь актеру принесла роль Мухомора в сериале «Улицы разбитых фонарей».
- Юрий Александрович, как же жаль, что с телеэкранов исчез Мухомор – чудаковатый, с прибамбасами, но такой обаятельный милицейский начальник!
– А мне не жаль! Мухомора давно нет – приказал долго жить много лет назад. В сериале «Литейный, 4» я уже играл генерала, которого звали Кузнецов Юрий Александрович. Сценаристы не могли ничего придумать оригинальнее, и нас нарекли анкетными именами и отчествами. И того генерала тоже уже нет. Отыграл один сезон, а потом то ли меня убрали, то ли я сам ушел… Ну, и слава богу!
– Чем же вам так не понравилась «генеральская» должность?
– А просто осточертели эти стрелялки-догонялки. Они лишены всякого смысла. Хозяева сериала настаивают на определенной стилистике. И очень любят проливать на экране кровь, прямо как из брандспойта. Но эпатировать можно ведь по-разному. Хичкок тоже эпатировал, но в этом был момент искусства. А у нас просто бессмысленная кровища! Например, делаем новогоднюю серию, я читаю сценарий. «Предновогодний вечер. Выходит женщина с дочкой из магазина, встречает подружку, мило болтают, вдруг откуда ни возьмись крутой автомобиль, и оттуда автоматная очередь косит маму. Дочка жалобно плачет: «Мама! Мамочка!» Хорошенькое начало у новогодней серии! И так далее – все наполнено какими-то бессмысленными убийствами, насилием, морем крови. Ни мотивации, ни психологии, все шито белыми нитками...
– В общем испортили вам все эти сериалы актерскую карьеру!
– Думаю, нет, хотя я навеки остался Мухомором. Иду по любому городу, и стар и млад в восторге: «О, Мухомор, давайте сфоткаемся!» Приехал как-то на кинофестиваль в Узбекистан, а там Мухомор просто национальный герой. Они вообще ничего, кроме «Фонарей» и «Ментов», по телевизору не крутят. И кому я объясню, что у меня еще сто картин? Как в том грустном анекдоте, помните? У абитуриента спрашивают: «О чем пьеса «На дне»?» – «О водолазах!» – отвечает тот.
– А с кем из коллег-актеров из «Улиц разбитых фонарей» и «Литейного» до сих пор дружите?
– С Настей Мельниковой. Мы с ней вообще родственники – Настя крестная мама моей дочки Саши. Она единственный человек, который в трудные минуты помог мне, деньгами, реально. Настя – работяга, одна тащит свою дочку Машеньку. А какие дни рождения ей закатывает! Двести человек собирается на даче во Всеволожске. Она упертая, часто измотана, но своего добивается.
– Юрий Александрович, вы сразу согласились сыграть Малюту у Павла Лунгина?
– Между прочим, поначалу я пробовался на роль митрополита Филиппа, но в итоге роль сыграл Олег Иванович Янковский, чему я был только рад. Мне же достался Малюта Скуратов… На четвертый день съемок Лунгин говорит мне: «Юра, что-то ты какой-то нестрашный! Я тебя не боюсь!» Я отвечаю: «Я и не собираюсь кого-то пугать! Малюта же не каждый день бошки отрубал сабелькой турецкой!»
Я к тому времени прочитал книжек двадцать про время Грозного. И понял, что Скуратов был первый на Руси профессиональный сыскарь. Он организовал то, что сейчас называется ФСБ, КГБ. Он все это затеял и раскрутил. У него везде были связи, налажена сеть. Малюта, повторяю, сам не отрубал руки и ноги. У него было достаточно и других методов воздействия на инакомыслящих и смутьянов.
– С режиссером часто спорили на съемочной площадке?
– Еще как! Вот эпизод, где в застенках Малюта прижигает грудь Шуйскому. Все было готово к съемке, ребята сделали багровой краской клеймо, и пора мне браться за штырь. Тут Лунгин просит меня пустить сладострастную струю изо рта: «А-а-а…» А я в штыки: «Этого не будет, Пал Семенович! Это работа, а не сладострастие!» У Карамзина про Скуратова написано: верный слуга и добрый семьянин. Кстати, за время правления самодержца Ивана Васильевича было пять тысяч смертей, включая Казань, Новгород, Москву. А за одну Варфоломеевскую ночь в Париже – тридцать тысяч! А с какими почестями Малюта Скуратов был похоронен! Это очень большая тема. Я могу лекции читать в университете по той эпохе…
– Юрий Александрович, где сейчас снимаетесь, какие у вас дальнейшие творческие планы?
– Планов никаких. Жду новых, интересных ролей, но в душе прекрасно понимаю, что такие лица, как у Кузнецова, с умными глазами, умеющие помолчать в кадре, мешают нынешней политике ТВ одурачивать и дебилизировать массы. Весь этот юмор «Кривого зеркала», «Камеди Клаба», все это га-га-га и гы-гы-гы, все эти антрепризы (Бог миловал, я не играл ни в одной антрепризе!) – это все уже не для меня. Лица актеров моего поколения неуместны, они мешают. Вдруг они что-нибудь скажут разумное, доброе, вечное – со своим-то опытом, жизненным и актерским?!