На прошедшей недавно Московской международной книжной ярмарке музыкант, художник, писатель, кулинар и путешественник Андрей МАКАРЕВИЧ представлял свои книги, в том числе и недавно появившуюся – «Вначале был звук».
- Андрей, скажите несколько слов о вашей новой книге «Вначале был звук».
– Это издание состоит из двух частей, между собой никак не связанных. Первая часть – это сборник очерков «Вначале был звук». Несколько лет назад я как-то задумался, что такое мелодия, в чем ее тайна? Почему сочетание звуков разной частоты вызывает у слушателя радость или передает печаль? Музыкой я занимаюсь очень давно, у меня накопилось много самых разных наблюдений и размышлений по этому поводу, некоторые из которых и попали в книгу. Вторая часть – это небольшие истории, рассказики, эссе, которые я года два с половиной писал для одного из журналов. За это время их набралось достаточное количество, и я решил собрать эти заметки в книжке.
– Вы пишите легко или в долгих творческих муках?
– Когда я знаю, что хочу сказать, пишу очень легко и быстро. А когда не знаю или не до конца понимаю, что хочу сказать, я не пишу. Поэтому все мои книги одинаково мне дороги. Я стараюсь серьезно относиться к тому, что делаю.
– Но все-таки книги по кулинарии или музыке – это разные истории?
– Для меня нет.
– Только за последние три года у вас вышло пять книг. Наверное, вы уже успели сориентироваться в издательском бизнесе. Есть ли что-то общее между книжным и шоу-бизнесом?
– Что-то общее, конечно, есть. Это и то, как должен выглядеть продукт, в котором ты принял участие. Это и пути, благодаря которым человечество о нем узнает. Можно записать пластинку, но ее не купит никто, потому что люди просто не будут подозревать о ее существовании. Значит, надо о ней сообщить или, говоря вульгарным языком продюсеров, раскрутить.
– Можно ли провести параллель между встречей с читателями на книжной ярмарке и общением со зрительным залом на концерте?
– Нет, это совершенно разные события. К своему участию в ярмарке я отношусь скорее как к необходимости, а любое выступление для меня радостно и дорого. Если проводить параллели, то концерт ближе к самой книге. Вот тут, внутри книги, я раскрылся и выложился так же, как перед зрительным залом во время выступления.
– Насколько уютно вы себя ощущаете в нашем шоу-бизнесе?
– Я не очень понимаю, что такое российский шоу-бизнес. И даже более того, не вижу в нашей стране никакого шоу‑бизнеса. Если «Фабрика звезд» или эстрадная попса – шоу-бизнес, то мне это безразлично. Мы занимаемся своим делом. Я интересуюсь тем, что люблю, а вот на то, что мне не интересно, своего времени не трачу.
– Вряд ли такое отношение к жизни помогает вам пробиваться на радио или телевидение. Особенно в условиях, когда музыкантам за каждый эфир приходится платить.
– Я никогда не тратил свои время и силы, чтобы куда-то пробиться. И вообще отношусь ко всем этим вещам очень спокойно. Периодически крутят больше, периодически – меньше. Какое-то время назад мы снимали клипы, но потом я понял, что это бессмысленно и даже унизительно. Сначала тратить силы на то, чтобы снять клип, а потом деньги за то, что его будут где-то показывать. Мы перестали снимать клипы, но от этого количество людей, которые приходят к нам на концерты и покупают наши пластинки, меньше не стало.
– Приходит ли на ваши концерты молодежь?
– Конечно. На самом деле состав людей в зале зависит главным образом от цен на билеты. Которые устанавливаем не мы, а организаторы. Чем билеты дешевле, тем молодежи больше.
– Не так давно вместе со своей группой «Оркестр креольского танго» вы подготовили джазовую программу. Как в вашей жизни возник джаз?
– Джаз я любил и знал с детства, эту музыку обожал мой отец. Папа очень часто играл в джазовой манере на пианино, у него была масса пластинок, которые он привозил откуда только возможно. Эта музыка звучала все время у нас в доме, и я рос на ее фоне. Но в 14 лет я помешался на Битлах и Роллингах, поэтому весь свой потенциал и энергию формирующегося человека потратил на эту музыку. А сейчас пытаюсь задним числом наверстать то, что следовало делать лет тридцать назад.
– Не означают ли ваши слова разочарование в рок-музыке?
– Никакого разочарования в роке у меня нет. Это совершенно разные пласты культуры. Есть музыка этническая, симфоническая. А есть джаз. Или рок. И одно другому никак не мешает. Я всегда себя ощущал человеком на свой возраст. У меня очень большое недоверие вызывают артисты, которые удаляют морщинки, подкрашивают волосы и корчат из себя 20-летних, хотя им уже под 50. Выглядит это жалобно. И в чем-то интонации джазовой музыки мне сегодня кажутся ближе, когда я хочу рассказать ту или иную историю. Так что, может, это явление возрастное.
– А общественно-политическая жизнь вас занимает?
– У меня нет для этого ни времени, ни желания. Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Если меня что-то не устраивает или раздражает, я напишу об этом песню, которую услышит большое количество людей. Вот в этом, думаю, моя основная задача и состоит.