В апреле трудного 1990 года – ровно 20 лет назад – один из выпускников ГИТИСа (ныне Российская академия театрального искусства – РАТИ) 23-летний Дмитрий Бертман и еще четверо друзей, не имевших работы, решили ни больше ни меньше организовать театр. Оперный. Выбрали оперу на четверых – «Мавру» Игоря Стравинского.
Так начинала свою жизнь ныне широко известная в мире «Геликон-опера». Сегодня в гостях у «Аргументов неделi» ее создатель и художественный руководитель, народный артист России, профессор и завкафедрой РАТИ Дмитрий БЕРТМАН.
- Дмитрий Александрович, на протяжении 20 лет вы и ваш театр были «первопроходцами», «первооткрывателями». Вы ставили те оперы, которые не нашли своего воплощения ни в Большом театре, ни на других оперных сценах страны. Это верно?
– Это так. Репертуарная политика нашего театра очень разнообразна. Но одной из главных линий является постановка опер XX века и современных. Мы вправе гордиться нашим репертуаром, поскольку у нас, единственных в стране, идут такие оперы, как «Средство Макропулоса» Яначека, «Диалоги Кармелиток» Пуленка, американская опера «Распутин» Риза. Но наряду с этим идут и классические – те, что нечасто балуют зрителей: «Сказки Гофмана» Оффенбаха, «Фальстаф» Верди, «Сибирь» Джордано. Мы не забываем и ту любимую классику, которая обязана быть в репертуаре каждого оперного театра: «Евгений Онегин» Чайковского, «Травиата» Верди.
– От последних спектаклей складывается впечатление, что ваш режиссерский «почерк», режиссерские приемы изменились.
– Возможно, мудрее стал. Меняется время, и я меняюсь.
– Тем не менее вы признаете в постановках модернизм или абстракцию?
– Смотря что считать модерном или абстракцией. Ведь любая абстракция – это все-таки образ реальности. Именно образ, а не фотография ее. Что же касается модернизма, то я процитирую Пушкина в «Моцарте и Сальери». Слушая произведения Моцарта, Сальери (т.е. Пушкин) оценивает их с трех позиций: «Какая глубина, какая смелость и какая стройность». Тем самым нам даются главные критерии оценки произведения искусства. В каждом из них должны быть три составляющие: глубина, т.е. концепция, смелость – это новаторство, стройность – это профессионализм, это школа, это традиция. Что касается традиции, могу сказать, что весь мир завидует России, тому, что у нас были Шаляпин, Станиславский.
– Каковы ваши отношения со временем, в частности, нынешним? Вы когда-то сказали, что ваша жизнь идет «не по часам, а по премьерам».
– Это так. В этом сезоне мы сыграли премьеру оперы Сергея Прокофьева «Любовь к трем апельсинам», которую молодой композитор написал по сказке Карло Гоцци. Сейчас у нас поставлена «Вампука, невеста африканская» В. Эренберга. Эту оперу-пародию, которая высмеивает все то, с чем мы обычно боремся в оперном театре, поставили вместе с Центром Галины Вишневской. Это смешной спектакль. Думаю, зрители будут рады.
Мы с театром поставили очень большой и красочный спектакль «Царица» – оперу Давида Тухманова, автора знаменитой песни «День Победы». В Москве «Царица» прошла на сцене Дворца Съездов. Таковы последние работы у меня и у театра.
– Вы всегда относились к артистам не как к пешкам, а как к творцам спектакля. Ваше мнение не изменилось?
– Мои артисты уникальны. Я всегда по ним скучаю, когда ставлю без них. Во-первых, они очень талантливы. Во-вторых, они натренированы, они ансамблевые – то, что сейчас стало редкостью. Раньше везде были постоянные труппы во главе с режиссерами, которые воспитывали труппу.
Я счастлив, что у меня труппа воспитана. Они знают, что такое «хорошо» и что такое «плохо».
– У вас и у вашего театра большие художественные ресурсы, которые вы и артисты театра используете не только в Москве, но и по всему миру. Что дает столь широкий спектр деятельности?
– Это обмен культурными коммуникациями, навыками, идеями. Когда артист натренирован, если сегодня он поет в «Геликоне», завтра в лондонском «Ковент-Гардене», послезавтра в парижской «Опера-Бастий», то, возвращаясь в Москву, становится внутренне богаче. Ведь он приобретает огромный актерский опыт, который дает ему возможность проявить его и здесь. Плюс ко всему это еще большая гордость и реклама для нашего театра, потому что в мире знают, что артист театра «Геликон» – это бренд.