Константин Эрнст стал идеологом «Противостояния»

На Первом канале вышел детективный сериал «Противостояние» – новая экранизация романа Юлиана Семёнова и ремейк советского 6-серийного шедевра о розыске жуткого убийцы-«расчленёнщика» Кротова. Свежий проект проигрывает старому практически во всём, но посмотреть его всё равно стоит. Во-первых, новое «Противостояние» на фоне старого не перестаёт быть крепеньким детективом «на раз». Во-вторых, появляется повод пересмотреть образец 1985 г. и задуматься, что не так со временем и с нами.


Первый титр нового фильма режиссёра Тимура Алпатова сообщает нам, что «автор идеи» – директор Первого канала Константин Эрнст. В чём заключается эта идея, по окончании просмотра остаётся только догадываться. Возможно, хотели «отремонтировать» старое «Противостояние», которое ленинградский режиссёр Семён Аранович снимал в середине 1980-х на очень скромный бюджет. Произведения Юлиана Семёнова стали очень востребованы у киношников после оглушительного успеха «Семнадцати мгновений весны». Дошли руки и до серии про полковника Костенко (далеко не главной в творчестве Семёнова), а «Противостояние» – её завершающая часть после «Петровки, 38» и «Огарёва, 6». Так, может быть, идея Эрнста и заключается в том, чтобы снять со старого дома кривые доски с прохудившимся шифером и заменить их современными сайдингом и металлочерепицей? Ведь в фильме Арановича местами и картинка «плывёт», и саундтрек хромает, и некоторые сцены сняты явно с первого дубля.

Технически сериал Тимура Алпатова сделан в разы более качественно. Картинка сочная и глубокая, а цветокор как бы состаривает её «под СССР». Дроны позволяют за копейки получить роскошные виды на тайгу и город Магадан. Но это чуть ли не единственный плюс нового «Противостояния». Продюсеры говорили в интервью, что экранизируют текст Семёнова более скрупулёзно, чем предшественники. Но, похоже, это просто рекламный трюк.

Поздней весной 1979 г. в лесу под Магаданом находят расчленённый труп неизвестного. На помощь местным сыщикам прибывает из Москвы подкрепление в лице полковника МВД Владислава Костенко (Владимир Вдовиченков) и лейтенанта Константина Тадавы (Денис Нурулин). Шаг за шагом они устанавливают, что жертвой стал крановщик Михаил Гончаров (Игорь Хрипунов), который уехал в аэропорт с таксистом Григорием Милинко – и не доехал. Зато таксист улетел в Сочи вместо него. Тадава зарывается в архивы и выясняет, что настоящий Милинко в марте 1945 года был найден в прифронтовой полосе во время битвы за Бреслау – в виде расчленённого трупа в мешке. А документами его завладел власовец Николай Кротов (Алексей Гуськов) – лютый зверюга, прошедший разведшколу абвера.

Оба «Противостояния» мало отклоняются от семёновского текста. Но новый даже больше старого. В сериале Алпатова Костенко мучим семейной драмой: от него собирается уходить жена, не вынеся рабочего графика сыщика. Тадава превращается в образцового до тошноты юного славянина-комсомольца. Хотя в книге он матёрый мужик: майор милиции, кандидат юридических наук и замначальника отдела по расследованию особо важных дел. И Реваз Григорьевич к тому же. Но главное в противостоянии старого и нового «Противостояний», конечно, не в этом.

Хотя фильм Семёна Арановича вышел на телеэкраны в 1985 г., это и близко не перестроечное кино. Запускали проект при Андропове, но ленинградские кинематографисты позволили себе куда больше творческой свободы, чем их коллеги в нынешние времена. Костенко сыграл Олег Басилашвили – получился сложный образ интеллигентного, мыслящего и жёсткого человека, совсем не похожий на кондовое амплуа советского милиционера. Кротова исполнил Андрей Болтнев, после германовского шедевра «Мой друг Иван Лапшин», считавшийся актёром первого ряда. И он не просто номер отбывал, сделав из предателя родины жертву амбиций, проросших в робком заикающемся юноше. Весь фильм Арановича – вереница блистательных эпизодов, сыгранных Бехтеревым, Садальским, Филиппенко.

Когда следственная группа прибывает на таёжную лесосеку, чтобы снять показания со свидетеля, кажется, что это и не актёр вовсе, а реальный сибирский джентльмен удачи. Колоритный зэк Загибалов на допросе колет орехи и цитирует зоновского пахана: «Без третьей улики вы меня не возьмёте». Столичная шишка Костенко не брезгует перемещаться в коляске мотоцикла, а в его гостиничный номер бесцеремонно подселяют фокусника-гастролёра, который разводит растерявшегося офицера на червонец. Во всём этом чувствуется запах советской реальности, который так дорог зрителю.

А у Алпатова ничего подобного нет. Такое впечатление, что идея его «Противостояния» – в популяризации гламурного Советского Союза, где никто никогда не жил. Офицеры органов всегда безупречны, всегда на высоте. Раньше Володя Шарапов был олицетворением правильного мента, попавшего в отдел к неправильным, а нынче все выглядят как степфордские жёны в форме. Костенко с Тадавой даже не пьют. Когда полковнику организует пикник старый друг, начальник милиции Сочи (Сергей Газаров), тот долго ломается, но в итоге позволяет себе пригубить вина. Зато милицейская красная ксива – словно отдельный персонаж картины: её герои предъявляют каждому встречному-поперечному с отточенным уставным шиком. Конечно, режиссёр и помыслить не может кого-то подселить к таким ребятам в номер или унизить их перемещением в коляске мотоцикла: вокруг государевых слуг витает флёр власти и безграничных возможностей сверхдержавы. Жена Костенко две трети фильма бросает трубку, когда он звонит, а потом вдруг заявляет, что замужем за ним, а не за его работой: «И я же тебя люблю».

Ну и вишенка на торте: Кротов, собираясь бежать с золотишком из страны, подходит к кассе на Черноморском побережье и спрашивает билет на паром до Стамбула. В 1979 г. ведь все гоняли в капстрану на шопинг – и даже справку из райкома в кассе не спрашивали. В конце фильма настырная магаданская журналистка Кира Королёва (Ангелина Поплавская) встречает Костенко в Москве и говорит, что её материал про Кротова заметили и пригласили её в отдел журналистских расследований «Красной звезды». Словно в Священном Писании, в СССР всем воздаётся по делам их.

В итоге новое «Противостояние» рождает ощущение, в корне отличное от старого фильма: вот стоят пассажиры в очередь к трапу самолёта – и за версту видать, что это группа статистов, разодетых в реквизит советских времён. Такого в жизни никто не носил, но костюмеры орудовали словно по выкройкам журнала «Работница».

Будто с журнальных обложек сошли и герои фильма по «идее Константина Эрнста». Внутри гладкой, медовой картинки они без нервов затягивают кольцо поисков вокруг Кротова, и просто обречены на успех. Правда, ни грамма саспенса в фильме нет. А в старом «Противостоянии» он прямо клубился вокруг каждого нового расчленённого трупа. Хотя в Союзе таких слов и не знали.

Но самое страшное во втором «Противостоянии», что потомки, глянув его вполглаза, могут и не пожелать смотреть первое. И то же самое произойдёт со всеми отрыжками нынешней «культурной революции». Глянут свежие «А зори здесь тихие» – и пожалеют времени на оригинал.