Немецкий режиссёр Мэгги Перен выпустила в прокат фильм «Фальсификатор». Хотя изложенная в нём история вполне реальна: 20-летний еврей Самсон Шёнхаус выживает в Берлине 1942 года, подделывая документы себе и окружающим, спасает 300 жизней. Вроде бы зритель вправе ожидать трагическое кино про холокост, которое со времён «Списка Шиндлера» некоторые творцы снимают словно «под премию» на фестивалях. Но у Перен получилось очень личное высказывание без привычных атрибутов жанра.
Даже если взять последние годы, по теме преследования евреев в период Второй мировой войны представлен внушительный корпус киноработ: «Ида» Павла Павликовского, «Сын Саула» Ласло Немеша, «Раскрашенная птица» Вацлава Мархоула, «Жена смотрителя зоопарка» Ники Каро, «Фальшивомонетчики» Штефана Рузовицки. В конце XX века Роман Полански в «Пианисте» и Стивен Спилберг в «Списке Шиндлера» заново сформулировали канон картины о холокосте: непереносимой жестокости массового уничтожения бросают вызов не славные воины союзников, а частный человек внутри самой нацистской системы, который по жизни ни капли не герой. И баланс сил здесь настолько несоизмерим, что борьба нередко обретает форму сказки.
Другое дело, что на одну удачную находку (как, например, в «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи) приходится пяток скучных назидательных напоминаний, что фашизм – это плохо. Чтобы разнообразить палитру, режиссёры ищут новую форму там, где постеснялись бы искать, пока на свете ещё доживали настоящие узники Освенцима. В комиксе Арта Шпигельмана «Маус» евреи превращаются в мышей, а нацисты – в котов. А Вадим Перельман снял «Уроки фарси», где уже привезённый на расстрел иудей в отчаянии выдаёт себя за перса. И начинает учить одного из немецких офицеров языку фарси, которого сам не знает. С художественной точки зрения изобретение и запоминание придуманного языка – это метафора создания простеньких нарративов, которыми все мы объясняем жизнь как нам удобно. Да и публика часто хочет смотреть на экране о той же войне совсем не то, что было в действительности.
В этом смысле «Фальсификатор» Мэгги Перен не похож на фильм «под премию». Картина подчёркнуто лишена привычных атрибутов кино о холокосте: здесь нет колонн марширующих нелюдей, измождённых мальчиков в полосатых пижамах, облав с рычащими псами и самих концлагерей. Перен погружает всю историю в камерные декорации: продавленные диваны, настенные часы с кукушкой, рваное сукно на столе. Задёрнутые шторы и заклеенные окна сигнализируют не только об экономии электричества и возможных налётах англичан, но и о внутренней закрытости почти всех персонажей фильма. Что бы ни писали сегодня о фанатичности нацистов в Германии, к третьему году войны люди были скорее сами за себя, чем за абстрактные идеи.
«Мы, немцы, придерживаемся представления, что существовали «хороший немец» и «нацист». А этого не было. Антисемитизм был укоренён в обществе. Почти все немцы были похожи на фрау Петерс», – говорит в интервью Мэгги Перен. Её управдомша фрау Петерс (Нина Гуммих) – распространённый и в советском кино типаж. Задёрганный циркулярами, запутавшийся в собственных мотивах, но всё же имеющий базовые представления о добре и зле персонаж может в любую минуту стать для героя фильма как Иудой, так и Спасителем.
Художник и график Самсон Шёнхаус (звезда нашумевшего немецкого сериала «Тьма» Луис Хофман) и до встречи с ней чудом не попал под раздачу. Родители Сёмы родились в Минске, уехали в Палестину, но в конце 1920-х перебрались в Берлин, чтобы спустя десять с лишним лет сгинуть в концлагерях. Самого Сёму ненадолго спасла бронь труженика оборонки, но впоследствии он взял судьбу в свои руки – назвался Петером Шенхаузеном, нарисовал себе документы и слился с антисемитской средой.
Способности к мимикрии у него оказались выдающимися. Он не прятался в подвале, а раздобыл себе форму морского офицера, постригся по-военному и стал душой ресторанных компаний. Он и ветеранскую байку может рассказать, и шутку про евреев отпустить, и сойтись с бойкой девушкой, и развести пожилого бюргера на угощение, деньги и талоны на еду. Он и с подпольем начинает сотрудничать не столько ради спасения других евреев, а чтобы лучше прокормиться самому. И фальсифицирует не только документы, но и повадки и философию обычных диванных фашистов.
Высунув от напряжения язык, Сёма клеит, рисует и вырезает паспорта для юриста Франца Кауфмана (Марк Лимпах). В этом резкий контраст Шёнхауса с героем «Списка Шиндлера», который спасает сотни своих рабочих-евреев, пройдя мучительный путь прозрения и осознания. С Сёмой ничего подобного не происходит: он просто добрый и плотоядный парень, которому терять особо нечего – поймают, так всё одно головы не сносить. «Плевать, почему люди творят добро. Я делаю это ради талонов на еду. Вопрос не в том, что без этого не стал бы, а просто мы бы подохли с голоду. Людям нужны тепло и вкусная еда», – формулирует своё кредо герой «Фальсификатора». «Если однажды утром в вашу квартиру вместо молочника постучит гестапо – я настоятельно прошу вас повеситься», – посмеивается над ним Кауфман.
Случилось так, что храбрый Сёма спас 300 евреев. И хотя многие из тех, кому он выправил паспорта, впоследствии всё равно погибли, пафос не в этом. Глядя, как во время проверки в ресторане его друга Дета (Джонатан Берлин) забирают в гестапо, Сёма просто замирает, пока опасность не минует. Нет никаких сомнений, что, оказавшись в руках палачей, он сдал бы всех, кого знал. Но всё же протагонист вызывает огромную симпатию за то, что его формула выживания не подразумевает уничтожения кого-то ещё. Солнечный мальчик всё время улыбается, даже когда его фотографии уже развешаны по всему Берлину. И это не гримаса ужаса, которая возникает у вполне здоровых людей в наше время, например, при покалывании в боку.
«Я переживу войну, а потом заставлю всех почувствовать, что всё хорошо», – заявляет о своей цели Шёнхаус. Он действительно укатил на велосипеде в Швейцарию, где скончался в возрасте 92 лет в 2015 году. С его стилем жизни это абсолютно не удивляет.