Побег из тюрьмы собственного тела

Роман Аранин не может ходить. Военный летчик, любитель высоты и риска, 10 лет назад в результате аварии на параплане он упал с 50-метровой высоты и сломал шею. Роман не может держать стакан, ложку, телефон — кистями рук он не управляет и роняет ладонь на джойстик, чтобы инвалидная коляска поехала.

Роман Аранин не может ходить. Но своими неработающими руками он меняет свой город.

Его бизнес по продаже оборудования для инвалидов — компания Observer —процветает. Фирма началась, когда Роман оправился от травмы и стал выбираться, как раньше, на природу. Бывший парапланерист не мог обойтись без прогулок, но обычная электроколяска буксовала в песке, не могла ехать под горку — Роман сползал и падал с наклонившегося сиденья. Тут подключился его друг Борис Ефимов. «Это наш гениальный инженер, без которого ничего бы не было» — так Роман представляет мне Бориса. «Мы с 7-го класса вместе. Борис из тех людей, которым говоришь: «Это сделать невозможно», и вот тут-то ему становится интересно». Борис сконструировал для парализованного друга коляску-вездеход. Раньше даже такого понятия не существовало: никто не предполагал, что колясочник попрется на песчаные дюны или в лес по грибы. Роман поперся, и оказалось, все возможно — даже с комфортом. Большие колеса, высокая посадка, но главное — сиденье кресла-вездехода сохраняет горизонтальное положение всегда, как бы ни наклонялись колеса. Роман рассказывает, что знакомые ездят на его вездеходе «Максимусе» на охоту и рыбалку. Но большинству людей он оказался нужнее для того, чтобы спускаться по лестницам пятиэтажек. На «Максимусе» человек может спуститься по лестнице без посторонней помощи.

В Observer продают не только свое изобретение. Сотрудничают с западными компаниями, закупают иностранные ступенькоходы, лифты, подъемники для лестниц и лестницы, превращающиеся в подъемные платформы. Собирают уникальные модификации для заказчиков: «С современным уровнем технологий технических проблем нет. Работает у вас только один палец, и тот на ноге? Установим джойстик туда!» Сейчас собирают «Максимус» для Игоря из Уфы: он полностью парализован, от шеи вниз, и панель управления креслом ему собирают под подбородок. Сооснователь фирмы и другой давний друг Романа, Юрий Захаров, демонстрирует на себе манишку, которая выведет Игоря из плена собственного тела. «Помню, как после 5 лет ежедневных занятий в спортзале я смог поднять руку на панель управления коляской. Сам переехал из одной комнаты в другую. Это была такая свобода — как из тюрьмы выйти», — вспоминает Роман.

Сейчас в Observer налаживают производство шагающих ступенькоходов в Калининграде: «начинка» прибора немецкая, а силовая рама, порт для крепления коляски, пластины и кнопки делаются тут, в мастерской. Это удешевит товар (из-за курса евро цены сильно взлетели), а главное —  даст рабочие места. В компании работают семь колясочников, и это еще одна цель Аранина. Кое-кого пришлось вытаскивать из депрессии перед тем, как взять на работу. Вид работающего по 14 часов в день Романа — в инвалидном кресле и с горящими глазами — действует жизнеутверждающе, и он это понимает. «Теперь слышу, рыбалку обсуждают. Ребят, на улице два градуса тепла! Но им-то что, у них там плотва, что ли, пошла. Маньяки!»

Стоят «навороченные» коляски как автомобиль. Но инвалиды не покупают их на свои деньги. По государственной программе им положено несколько разных колясок — уличных, домашних, простых, электрических. Даже «Максимус» входит в этот перечень. Роман расстраивается, что программа выдачи технических средств реабилитации устроена по принципу советского распределения: сидит где-то чиновник (естественно, здоровый) и решает, что нужно и не нужно инвалидам, какого цвета, размера, с какими функциями. В федеральном списке положенного бесплатно нет такой необходимой вещи, как специализированная кровать.

«Надо, чтобы человеку выдавался сертификат, а он обменивал его у любого понравившегося поставщика на то, что ему нужнее». Тогда, считает Роман, отрасль начнет нормально, рыночно развиваться, за спросом потянется предложение: «Я конкуренции не боюсь. Я все равно лучше здоровых знаю, как нужно». Знает на своей шкуре. Именно поэтому Роман взялся за улучшение городской среды в Калининграде.

Аранин основал общественную организацию «Ковчег» и три года сидел в общественном совете при главе города, прежде чем столкнулся с заммэра по архитектуре и строительству Артуром Крупиным. Тут-то дело и пошло. «Есть свод правил, но написан он расплывчато. Проектировщики отражают требования условно, а застройщики минимизируют затраты. Вроде все есть, но ничего не работает!» — объясняет мне Крупин. Оказалось, что в городе никто не занимается непосредственно безбарьерной средой, и нет специалистов, чтобы объяснять застройщикам тонкости и адекватно их работу контролировать. Теперь есть: Роман отправил двоих сотрудников учиться в Олимпийский университет по специальности «Доступная среда». Пробовал и дома, в Калининграде, организовать трехдневные курсы для архитекторов о безбарьерной среде. Специалистов — вести семинары —нашел, а вот архитекторы учиться не пришли. Впрочем, Аранин не сдается, в этом году семинары тоже будут. Он вообще не сдается никогда.

«Чиновникам по определению ничего не надо. Но когда на них паровоз прет, не остается выбора. А мне повезло, мы с Крупиным — это два паровоза», — говорит Аранин. Работать вместе начали месяца полтора назад. Первым делом заммэра повел его на почти готовую набережную Трибуца — там Роман «выловил» ошибки строителей. Результат — образцовые пандусы в начале и конце набережной и бесшовная плитка по всей длине. Вечером субботы там обнаруживается толпа детей на роликах, куча взрослых на велосипедах и множество мам с колясками — все они колесами голосуют за безбарьерную среду. Теперь все новые проекты будут попадать к Роману и его товарищам еще в бумаге.

Гордость последних дней — лифт-платформа в Музее янтаря. Музей расположен в немецкой сторожевой башне 1852 года постройки — здание историческое, ломать и перестраивать что-либо запрещает закон. Сотрудники Романа артистически «воткнули» лифт в винтовую лестницу. На очереди — кресельный подъемник на крышу башни.

Два пляжа — в приморских Зеленоградске и Пионерске — еще прошлым летом, до знакомства с Крупиным, удалось оборудовать колясками, в которых парализованный человек может плавать, принимающими форму тела лежаками (для людей с искривленным позвоночником), навесами, раздевалками. Пляж для Романа стратегически важен. Если туда будут выбираться колясочники, там образуется целебная среда для знакомств, общения, обмена информацией, которой людям не хватает. Некоторые инвалиды могут годами не показывать носа из квартиры и не знать о своих настоящих возможностях. Команда «Обсервера» и «Ковчега» надеется, что пляж будет воздействовать на умы. «Я наблюдал картинку: идет мимо нашего пляжа девочка с папой и спрашивает: «А это зачем?» И папа объясняет, что это пандус для инвалидных колясок, чтобы все люди могли в море искупаться. Нам просто нужно вырастить одно поколение, которое будет понимать, зачем!» — говорит Юрий Захаров.

После разговора со мной Аранин отправляется в Музей мирового океана — везет документы об устройстве безбарьерной среды там. Музей ждет масштабная реконструкция, отстроят новые корпуса, заодно доступ колясочникам наладят. Двое сотрудников укладывают Романа на заднее сиденье машины, пристраивают на подушки ноги в элегантных замшевых ботинках, подошвы которых никогда не касаются земли. Каждые два часа Роману нужно лечь, иначе спина начинает болеть невыносимо. Он ею не управляет, а она все равно болит.

Лежа, Роман смотрит в окно. Он влюблен в свой город. Дело, говорит, за малым. За несколько лет в Калининграде опустят все бордюры на пешеходных переходах — об этом позаботится заммэра Крупин. Скоро вопрос будет лишь в том, осмелятся ли привыкшие к изоляции люди в этот город выйти. Чем больше колясочников решится прийти в Музей янтаря, выбраться на набережную или пляж, тем скорее они перестанут быть незаметными.

Источник: "Новая газета"