Что Давид против Голиафа?

На страницах газеты «Аргументы неделi», начиная с ее первого номера, звезды политики, культуры, шоу-бизнеса, да и просто самые обычные люди проходят сеансы психологического анализа в кабинете известного психолога Рамиля ГАРИФУЛЛИНА. Сегодня он беседует с семейной парой лилипутов.

В кабинет зашли девочка и мальчик, причем без родителей. Меня это удивило. Лишь  присмотревшись, я понял, что в моем кабинете семейная пара лилипутов. Они почувствовали мое удивление. Первой начала говорить женщина.

- Что, удивились? У нас, лилипутов, как нас обзывают в народе благодаря этой сволочи - Свифту, тоже бывают психологические проблемы… Иногда нас называют «уродцами» и «карликами». Это больно!

Вот вы удивились, взглянув на нас, а мы из-за этого уже переживаем. На нас всегда показывают пальцем.

(Вижу, что женщина обиделась и встревожилась. А я почувствовал свою вину. - Прим. Рамиля Гарифуллина.)

- А как вы сами себя называете?

- Мы просто маленькие.

(У меня так и не складывалось полного представления о том, кто находится в моем кабинете. Я не мог даже предположить возраст своих пациентов. Но мужчина, словно прочитав на моем лице вопрос, все разъяснил.)

- Я 1950 года рождения, а моя супруга на год старше. В тринадцать лет я стал работать в цирке. Занимался акробатикой. Станок, постановка. Все это было. Цирк покинул из-за травмы. Потом был в эстраде маленьких. Оттуда ушел только потому, что надо было заканчивать школу. Работал также техническим секретарем на заводе. Печатал на машинке.

С супругой познакомился в эстрадно-цирковом коллективе «Колибри» Ульяновской филармонии. Мы выступали в программе «50 лилипутов». Сейчас уже нет такого коллектива. А мы, бывшие коллеги, ходим друг к другу в гости.

(В разговор вступает супруга.)

- Я была тогда одинока. Развод. Передряги. У меня это второе замужество. Я всегда с мамой жила. Никто нам не помогал. Профессия выручила. Единственный близкий человек - это мама. Родственников у меня больше нет.

(Ее перебивает супруг.)

- Да, забыл. Я еще работал осветителем в цирке. Очень ответственная работа.

(Мой пациент рассказывает живо, как мальчуган. И я вижу и чувствую в нем мальчишеские манеры и установки.)

- Меня сам Леонид Енгибаров учил, советовал мне. Он был очень человечный.

- Так в чем же ваши проблемы?

- Есть проблема. Даже права на вождение машины наш брат получает с очень большим скандалом. У меня была третья группа инвалидности. Но ее вдруг сняли, чтобы машину нельзя было взять. «Таврию» или «Оку», например. Попросили в анкете написать, кем я могу работать. Зачем? Кем работаю, тем и работаю. Отношение медиков к нам какое-то непонятное.

Еще проблемы с обувью. Мы заказываем специальные колодки. А обувщики нос воротят. Руки у них, видите ли, в заготовку не пролезают. Более того, мы ведь растем всю жизнь понемножку. Хоть в 25, хоть в 60 лет. Поэтому и размер обуви меняется.

- А психологические проблемы у вас есть?

- Есть. Нас сильно раздражают дети - пальцем на нас показывают. Они очень жестокие. Камни в нас бросают, дразнят.

(Я разъяснил своему пациенту, что жестокость и агрессивность со стороны детей обусловлена, с одной стороны, конкурентным инстинктом к себе подобным, но при этом взрослым людям. Так они могут почувствовать свою силу над взрослыми. При этом есть еще детская и подростковая жестокость, из-за которой часто погибают бомжи и инвалиды.)

- И все-таки я чувствую, что вы пришли в мой кабинет из-за другой проблемы?

- Да…  Можно, она выйдет?. (Супруга выходит из моего кабинета.) Мне нравятся только маленькие, то есть мне подобные. Так и должно быть. А ей (показывает на дверь) нравятся большие. Спрашивается - на кой черт тогда связала со мной свою судьбу?! Более того, она уже неоднократно нарывалась на педофилов. Еще до нашей свадьбы от них страдала. Причем один из них был вроде интеллигентный человек, школьный учитель.

(И действительно, процент педофилов высок в сферах, связанных с работой с детьми).

- Я не хочу, чтобы меня пестовали, хочу, чтобы просто понимали. Моя супруга для меня и мама, и жена в одном лице. Больше мама.

Я был нервным, вспыльчивым. Жена перевоспитала. А ее мама - единственный человек, который меня понимает до конца. У нас, маленьких, мужчины слабее. На самках все держится (оправдывается). А вот мужик…

(Мой пациент в течение сеанса часто произносил «вот он мужик!», тем самым показывая, что он навсегда останется сынишкой своей жены.)

- Я не считаю зазорным убрать в квартире, приготовить еду. В чем-то моя жена может на меня положиться, а в чем-то - нет. Андрюха в Лене тоже нашел «маму». А Саша для Светы  - мужик! Он независимый! Все может починить.

(Мой пациент часто говорил о независимости других, подчеркивая свою зависимость от супруги, тещи и других людей.)

- Большинство маленьких мужей в своих женах видят матерей. Взрослые не знают нас.

(Он все время нас, больших, называл взрослыми, подчеркивая, что ощущает себя ребенком. Его супруга же называла нормальных людей «большими».)

- Жена мною руководит. Мы с ней огонь, воду и медные трубы прошли. В группе «Колибри» я был лидером. Я вообще-то ласковый. Люблю кого-нибудь опекать, воспитывать, наставлять. Люблю поиграть. Мы взрослеем раньше, чем нормальные люди, но часто бываем очень ленивыми.

Я безропотно отдал руководство семьей своей жене. Правда, иногда мы спорим. Из нас, маленьких, часто прислуг делают. Это гнусная склонность некоторых больших.

Ребята из-за этого плачут иногда.

(Выяснилось, что мой пациент в последнее время стал часто плакать, как маленький мальчик, прижавшись к своей матери-жене. Это психологическая защита регрессией - возвращением в детство.)

- Я - мальчишка, играющий во взрослого. До выключателя не доставал и сейчас не достаю. Но есть крошечки, еще меньше меня. Когда работал на заводе, большие ко мне относились снисходительно, нянчились, баловали. Мне это и нравилось, и нет. Но как-то выживать все равно надо.

У меня нет интереса к сексу. А жена давит. Хочет, чтобы я выполнял семейный долг.

(Далее я попросил войти супругу. А он вышел из кабинета.)

- Судя по всему, вы хотели бы, чтобы ваш супруг был действительно опорой, помощником, мужчиной и выполнял свой семейный долг. А он пребывает в роли вашего ребенка-мальчишки?

- Вы знаете, он даже сидит у меня на руках и плачет. А я устала от этого. Другие же маленькие берут на себя функции мужчин.

- Но ведь он, судя по тому, что мне рассказал, старается. Вон, уже готовится водить машину. Не стоит так резко погружать его в мир взрослых. Для него это нагрузка. Поэтому он сейчас часто плачет.

- А постель у нас когда-нибудь будет? Или я все время буду жить с ним, как с сыном? Я хочу женского счастья, хочу быть матерью. У нас, маленьких, дети редко рождаются - с помощью кесарева сечения.

Мне удалось разъяснить ту программу, по которой этой семье требовалось развиваться. Это был комплекс мероприятий, в том числе эндокринологических.

Через год я случайно встретил эту семью. Опаздывал. Голосовал на дороге. Остановилась «Ока». Мой пациент сидел за рулем, говорил уверенно, мне даже показалось, что его голос стал по тембру ниже. Его движения, установки, привычки говорили о том, что передо мной сидит уже не мальчик. Я взглянул на супругу. Она жестом показала, что все у них нормально.