Где место игрока в казино? На сцене!
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ МИХАИЛ БОРИСОВ НА ПРИЕМЕ У ПСИХОЛОГА РАМИЛЯ ГАРИФУЛЛИНА
0 0000, 00:00 [«Аргументы Недели», Рамиль Гарифуллин ]
На страницах газеты «Аргументы неделi», начиная с ее первого номера, звезды политики, культуры, шоу-бизнеса, да и просто самые обычные люди проходят сеансы психологического анализа в кабинете известного психолога Рамиля ГАРИФУЛЛИНА. Сегодня он беседует с телеведущим Михаилом Борисовым.
- Мы всегда находимся в плену прошлых событий и психических травм. Поэтому попробуем поработать в режиме свободного ассоциирования, то есть говорить первое, что приходит в голову из прошлого.
(Пауза и глубокий вздох моего пациента. Мне показалось, что его глаза увлажнились. – Прим. Рамиля Гарифуллина.)
– Моя супруга умерла во время родов. Это не просто психическая травма… разве словами это можно как-то выразить?..
(Действительно, не все можно выразить словами. Именно в этом заключается одна из причин психических расстройств – в неспособности психики переварить и выразить свалившуюся беду. А психотерапия создает условия для этого выражения.)
Сын остался у меня на руках. Я воспитываю его один. Конечно, я беспокоюсь за него в два раза больше.
– Искренне вам сочувствую… ведь она была вашей любимой женщиной. Наверное, она приходит к вам во сне, у вас с ней происходит диалог. О чем он?
– Мне очень редко снятся сны.
(Защита дезориентацией.)
– По-видимому, вы так и не объяснили для себя прошлое, отвлекаясь творчеством, воспитанием сына. А напряжение из прошлого все равно давит.
– Это был перелом. Надо было кормить ребенка, работать, двигаться.
– Итак, мы продолжаем путешествие в прошлое. Что еще приходит в голову?
– Я – домашний ребенок и никогда никуда не выезжаю. Мне 13 лет. И я еду в Анапу, на море. Меня просто трясет из-за того, что я впервые уезжаю далеко от дома… В поезде мне снится сон, что началась война и мне из пионерского лагеря пришлось одному добираться домой пешком. Это было очень страшно.
(Такие невротичные сновидения бывают у домашних детей, избалованных родительской опекой.)
– Вы до сих пор мысленно общаетесь с родителями?
– С отцом. Иногда мне даже кажется, что мой сын – это я, а я – это мой отец.
– Вы выбрали профессию актера из-за каких-то детских комплексов?
– Нет, просто мне это легче всего давалось. Кода мне было 11 лет, ко мне подошел какой-то мужчина и спросил, не хочу ли я сняться на телевидении. Разумеется, я согласился. На центральном канале тогда выходили спектакли для детей. Вот в них я и играл. А 1968 году, когда учился в МГУ, я попал в КВН. Мы даже стали чемпионами Москвы и СССР.
– Оставим в покое ваше прошлое. Чем вы сейчас обеспокоены?
– Состоянием театральной системы. Театр находится в кризисе, стимулы утрачены. Актеры больше не заинтересованы работой в театре, потому что он мешает съемкам в сериалах, рекламе. Сыграв в дешевом сериале, человек может прославиться в три дня, а в театре можно работать десять лет – и о тебе никто не узнает. Театральная элита устарела, а молодежь, которую надо бы выпускать на сцену, не всегда профессиональна.
(Это так называемый архетип тени. На самом деле мой пациент говорит не о других – он говорит о себе. Он и себя считает причиной такого состояния театра.)
- Выразмениваетесь на всякие коммерческие проекты, чтобы выжить, и при этом мечтаете сохранить классический театр?
– Это моя профессиональная боль. Я не могу сказать актеру: «Не снимайся в кино». Всем нужны деньги.
(Мой пациент сильно переживает.)
Театры – это единственное, что еще не приватизировано в центре Москвы. Представляете, какое могло бы быть казино в театре Вахтангова!
(Противоречивое суждение. Мой пациент сам является косвенным пропагандистом игорного бизнеса.)
– Часто люди ненавидят то, чем вынуждены заниматься. Вот я бы ни за что не пошел к психологу. А вы любите азарт?
– Я люблю играть в казино. Но это очень дорогое удовольствие.
(Трудно себе представить, чтобы мой пациент начал критиковать сферу, в которой работает.)
– Игромания – это миф или реальная проблема?
– Это огромная проблема.
– В России любят играть. Игроки залезли в кредиты, набрали долгов, с которыми каждый третий не может расплатиться. Россияне – азартный народ.
– На Западе играют деньгами, а в России играют… судьбой. У нас люди проигрывали состояния, деревни, жен.
– А вам не кажется, что вы своей телеигрой стимулируете игроманию?
– Наша передача очень спокойная, у нее вялый азарт.
– А что такое вялый азарт?
– Бывает азарт, когда человек захвачен страстью настолько, что может проиграть все. А вялый азарт – когда он на слабом огне подогревает себя: выиграл немного, проиграл немного.
(Эта рациональность, пожалуй, и стала главной формулой жизни моего пациента.)
- На вашупрограмму попадали патологические игроманы?
– Раньше их было много, а сейчас их оттянули игровые автоматы. У нас ведь надо купить билеты и неделю ждать. А там зашел, поставил – и через 30 секунд знаешь результат. Правда, он почти всегда отрицательный.
– Вы многое рассказали, но мне все равно кажется, что я воспринимаю вас неверно, через призму вашего телеимиджа. А ведь вы актер, профессор ГИТИСа, учитель многих выдающихся современных актеров, режиссер-постановщик множества пьес…
– В этом нет ничего страшного. Конечно, жаль, что я не востребован, я бы мог сыграть. То, что мне предлагали, не совпадало с моим мироощущением.
Мне предлагали роли бандитов. А мне интересна классика.
Зачем это мне? Я 20 лет преподаю в Щукинском училище, заведую кафедрой эстрады в Российской академии театра и искусств ГИТИСа. В театре Ермоловой уже десять лет идут мои спектакли по Островскому, поставил «Горе от ума» Грибоедова, Толстого, «На дне» Горького. Я своими спектаклями доволен.
(Чем больше мой пациент рассказывал о своих творческих успехах, тем больше ощущались его тревога, метания. Я почувствовал, что он готов к основательным переменам в своей творческой деятельности, но при этом и от телевидения избавляться не желает.)
– Эта пропасть между вашим творческим потенциалом и заказухой, которая хорошо продается, – она является для вас проблемой?
– Здесь проблемы нет, и то и другое – лишь один из моих образов.
(Защита маскировкой существенной истины. Отсутствие значительных ролей в кино и несущественные образы в рамках телепередачи несравнимы по значимости.)
Человек – многоликое существо. Дома одно, на работе другое, в компании третье. Не надо к этому относиться как к беде.
– Вам так и не удалось сыграть серьезную роль в кинематографе.
– Меня туда не очень-то приглашают. Мое лицо «замазано» телевидением. Совсем недавно я снялся в небольшой роли, но режиссеру Сергею Виноградову понравилось, и он хочет дать мне роль посерьезней.
Конечно, хочется сниматься больше. Снимается же в кино Леня Якубович, а у него телевизионных проблем «в квадрате». Но пока не предлагают.
– Кино требует времени, поездок, экспедиций.
– Я 17 лет не выезжаю из Москвы больше чем на 3 дня, и у меня 13 лет не было отпуска.
– Тут возникает проблема выбора.
– Выбор за меня сделала сама жизнь, я никогда не думал, что наша передача будет идти так долго…
(Я почувствовал, что этот успех моего пациента не слишком сильно радует. Он осознает, что стал жертвой конъюнктуры. Но он говорит, что и это его не огорчает. Невербальный же анализ показал обратное. Вот такое противоречие. По-видимому, это защита обратным чувством.)
– Расскажите о своих фантазиях.
– Все мои мысли связаны с сыном. Ему 16 лет, скоро будет поступать в институт. Больше беспокоюсь за это.
– Он пойдет по вашим стопам?
– Мы пока решили, что на продюсерский факультет
– Скажите что-нибудь на прощание.
– Я только одно могу сказать – тот, кто возьмется меня снимать, не пожалеет. У меня богатый жизненный опыт, я буду счастлив играть!
Психоанализ показал, что истоки внутреннего конфликта моего пациента обусловлены столкновением двух чувств – игры и страха. Чувство игры сформировалось еще в глубоком детстве, в силу истероидности (демонстративности) личности моего пациента. Именно поэтому он выбрал профессию, связанную с игрой на публику. Эта демонстративность во время сеанса носила замаскированный характер. Кураж и азарт этой игры был оборван психической травмой, вызванной смертью любимой супруги. Это привело моего пациента к вялому азарту в своей актерской профессии (в т.ч. в силу ответственности за судьбу ребенка). Поэтому мой пациент склонился к более конъюнктурному и прагматичному проекту, который предложило телевидение. Неиспользованный актерский азарт проявил себя в игорной сфере. Необходимо отметить, что в настоящее время, когда ребенок вырос, мой пациент внутренне уже готов вернуться к высокому актерскому азарту. Он надеется, что еще не упустил шанс в карьере артиста.