Ядерная безопасность всего мира и уровень исламистского терроризма не только на территории Исламской Республики Пакистан (ИРП) и ее соседей, но и США, ЕС, России во многом зависят от того, кто правит в Исламабаде, что делает руководство пакистанской армии, с кем и в какой степени сотрудничают спецслужбы этого государства.
На протяжении первых трех десятилетий существования Пакистан рассматривался мировой политической элитой исключительно как антипод Индии. Затем – как тыл войны против СССР в Афганистане и «куратор» афганского «котла с неприятностями» после ухода оттуда советских войск. Сегодня он союзник НАТО в борьбе с талибами и «Аль-Каидой», но среди террористов, задерживаемых в США и Великобритании, все больше людей пакистанского происхождения.
На грани хаоса
Положение Пакистана сложно и противоречиво. Он слишком серьезен в военном отношении, чтобы Запад рискнул попытаться оказать на него прямое воздействие, но внутреннее положение в стране неустойчиво, а добрая половина ее территории не контролируется ни центральными, ни местными властями. Экономика ИРП слаба и продолжает деградировать, правительство коррумпировано, лидеры политических партий борются друг с другом не на жизнь, а на смерть, а судейская элита не стоит «над схваткой», но является ее участником.
Армия – гарант стабильности страны – оттеснена от власти, но подконтрольна ей лишь в той мере, в какой готова это позволить. Колоссальные военные расходы рассчитаны на противостояние с Индией, хотя главной угрозой безопасности являются лидеры вооруженных исламистских групп внутри страны.
Борьба с исламистами в Пакистане – это поистине «странная война»: немало лидеров экстремистов связаны с истеблишментом ИРП и пользуются покровительством властей страны. Пакистанская ядерная программа непрозрачна, символом ее стал «заговор Абдул-Кадыр Хана», создателя «исламской бомбы» и организатора черного рынка ядерных технологий и оборудования, предоставившего доступ к ним Ирану, Ливии и Северной Корее, а возможно, и Саудовской Аравии, Сирии и Египту.
Население ИРП не любит иностранцев, пакистанская элита не доверяет им, но без их помощи не справится со своими проблемами: до 70% из 175 млн. граждан страны живут ниже черты бедности, составляющей два доллара в день. Множество выходцев из ИРП осели за ее пределами: около двух миллионов – в аравийских монархиях, более 750 тыс. – в Великобритании.
Балансируя между США и ЕС, Китаем и арабским миром, Ираном и Индией (с которой он конкурирует за влияние в Афганистане), Исламабад настаивает на неприкосновенности границ Пакистана для иностранных войск, хотя ежедневно рубежи республики пересекают сотни тысяч человек: контрабандисты, террористы и члены живущих в пограничье племен.
Террористические университеты
Лавинообразное расширение системы религиозного образования в Пакистане и провал ее реформы, инициированной в 2001 г. президентом Первезом Мушаррафом, стали победой религиозных экстремистов. Лишь 507 из 15 148 медресе страны приняли участие в реформе. Формально после терактов в Лондоне в июле 2005 г., где прослеживался пакистанский след, все медресе, не прошедшие государственной аудиторской проверки до 31 декабря 2005 г., подлежали закрытию, а студенты-иностранцы – депортации. Но фактически этот указ был проигнорирован в масштабах всей страны.
Влияние радикалов, которые в 80-е годы были сильны лишь в Северо-Западной пограничной провинции и Кашмире, сегодня распространилось на весь Пакистан. Борьба за систему религиозного образования – часть их противостояния с властями. Символом ее стали события в столице: штурм армией в июле 2007 г. Красной мечети, студенты и преподаватели которой потребовали введения в стране шариатского правления, и двойной теракт боевиков-смертников в октябре 2009‑го в Международном исламском университете.
Подготовка новоявленных камикадзе в Пакистане поставлена на поток. В лагерях на территории Северного и Южного Вазиристана нередко проходят обучение граждане европейских государств пакистанского происхождения, прибывшие на историческую родину в качестве студентов. Одни из них изначально придерживались радикальных взглядов, другим они пришлись по душе во время учебы. Примерно в 20% медресе, контролируемых радикальными исламистами, помимо религиозных предметов преподаются военное дело, изготовление и использование взрывных устройств.
Многие выпускники этих «духовных семинарий», в том числе принадлежащие к обеспеченным и образованным слоям общества, участвуют в джихаде на территории Афганистана или Ирака, но значительная их часть возвращается в государства, откуда они приехали. Такие «спящие кроты» с подлинными документами страны проживания, ничем не отличающиеся от соседей, не поддерживающие связь с единомышленниками, не получающие финансирование извне, принимают решения о проведении теракта на произвольно выбранном ими объекте вне какой-либо системы и представляют значительно большую угрозу, чем организованные террористические ячейки.
Исламские радикалы широко представлены в британских университетских кампусах. 52 человека стали жертвами взрывов в Лондоне в июле 2005-го, организованных четырьмя выходцами из Пакистана. Взрыв кафе в Тель-Авиве, совершенный студентами Лондонского королевского колледжа Омаром Шарифом и Азифом Ханифом, – самый известный теракт за пределами Соединенного Королевства, организованный пакистанцами с британскими паспортами.
География экспорта из ИРП террористов-смертников, разделяющих идеологию «Аль-Каиды», чрезвычайно широка: Афганистан, Индия, Центральная Азия, Африка, арабские страны, Канада, США, Великобритания, ряд других государств и регионов. Не обойдена вниманием и Россия, на территории которой готовится действовать сформированная в Северном Вазиристане группировка «Джамаат Булгар», состоящая из выходцев из Башкирии, Поволжья, Татарстана и автономий Северного Кавказа.
Ветераны 55-й интернациональной («арабской») бригады «Аль-Каиды» тренируют будущих террористов более чем в 160 лагерях, созданных этим движением и талибами в «зоне племен» на афгано-пакистанской границе, где ряд баз принадлежит «Черной гвардии» – элите Усамы бен Ладена. Поддержку каидистам в этом районе страны оказывает «Лашкар-и Тойба» – «Ополчение правоверных».
Именно «Лашкар-и Тойба», операции которой охватывают Синд, Кашмир и Северо-Западную провинцию, организовала в ноябре 2008 г. теракт в Мумбаи, в результате которого погибли 180 человек, включая 28 иностранцев. Арестованный по этому делу лидер организации Хафиз Мухаммад Саед был освобожден в июне 2009-го Высшим судом Панджаба, что вызвало острый кризис в пакистано-индийских отношениях. Пресса открыто указывала на роль, которую сыграл в принятии этого решения экс-глава Верховного суда Пакистана судья Догар, конфликтующий с нынешним главным судьей страны Ифтихаром Мухаммадом Чоудхри.
Особое место среди военизированных исламистских группировок ИРП занимают талибы, насчитывающие в своих рядах не менее 15 тысяч боевиков.
Межэтнические и религиозные конфликты
В Пакистане исламистам не грозит прямое столкновение с войсками США: Исламабад категорически отвергает возможность действий иностранных войск на своей территории и выражает протесты после точечных ликвидаций американцами лидеров боевиков в приграничных районах с помощью беспилотников. Активность и результативность операций армии против боевиков зависят от политических причин, включая отношения военного руководства и политической элиты. Как правило, правительства Пакистана пытаются достичь компромисса с действующими на территории страны исламскими радикалами. Однако, неизменно сталкиваясь затем с угрозой потери власти не только в контролируемых теми регионах, но и на всей территории страны, включая крупнейшие городские центры, Исламабад проводит против исламистов масштабные «зачистки» с использованием тяжелой техники, авиации и десятков тысяч солдат.
Так, операции 2008–2009 годов на Территории племен федерального управления (FATA) – в Южном и Северном Вазиристане стали следствием атак боевиков на Генеральный штаб, военную академию и штаб-квартиру спецслужб Пакистана в Равалпинди, в 15 км от столицы ИРП. Разгром в долине Сват Северо-Западной пограничной провинции «Движения за установление шариата» – «Техрик Нифаз-и-Шариат» – итог нарушения заключенного с правительством соглашения о функционировании судов шариата наряду со светскими судами.
Беженцы из Вазиристана (500 тыс. человек) и района Сват (2,5 млн. человек) значительно увеличили и без того большое число временно перемещенных лиц на территории Пакистана. При этом Исламабад сделал жест доброй воли, продлив на три года пребывание в пограничных с Афганистаном районах 1,7 млн. афганских беженцев, в дополнение к зарегистрированным в ИРП на 2007 год 2,2 млн. афганцев. Беженцы и временно перемещенные лица не только перегружают и без того несбалансированный бюджет страны и дестабилизируют ситуацию в целом, но и являются кадровым резервом радикальных исламских и сепаратистских движений.
Если обстановка в Кашмире контролируется армией, напряженная ситуация на западных границах не дает оснований для оптимизма. Лидеры белуджей требуют создания «Великого Белуджистана» из пакистанской провинции Белуджистан и иранских – Белуджистан и Систан. Проведенная властями Британской Индии в 1893 году граница с Афганистаном – «линия Дюранда» не признается пуштунами, говорящими о создании «Великого Пуштунистана» на базе земель пакистанских и афганских племен. Компромисс местных маликов с федеральным правительством, основанный на невмешательстве Исламабада во внутреннюю жизнь племен по неизменному с 1901 года Уголовному законодательству зоны племен, был разрушен введением в этот акт в августе 2009-го поправок, распространивших юрисдикцию Пакистана на их земли. Ситуация тем более тревожная, что у западной границы страны расположен ряд ядерных объектов, в том числе урановые копи Исса-Хел и Кабул-Хел, АЭС в Чашме и полигон Чагаи-Хиллз в провинции Белуджистан, где Пакистан провел ядерные испытания в мае 1998 года.
Риски и угрозы
Ядерные объекты ИРП, безопасность которых рассчитывалась на основе сценариев конфликта с Индией, недостаточно защищены от удара из Афганистана. Свидетельством этого стали атаки террористов на авиационный комплекс в Камре близ Исламабада в декабре 2007-го и в 2009 г., склад ракет с ядерными боеголовками на базе в Саргодхе в ноябре 2007-го и оружейный комплекс в Вахе, где собираются ядерные боеприпасы, в августе 2008 года. Для предотвращения угроз такого рода Управление стратегического планирования Ядерного командования Пакистана приняло ряд мер. В мирное время ядерное оружие разобрано, боеголовки дезактивированы, отделены от ракет-носителей и хранятся в засекреченных, хорошо охраняемых местах.
В случае угрозы войны риск успеха террористической атаки повышается, поскольку в Пакистане при передаче ядерных активов от гражданских структур армии приоритет отдается секретности, а не усилению конвоев, уязвимых для внешнего противника. Проблема усугубится, если до перемещения боеголовки будут собраны. Разумеется, даже в случае захвата ядерного боеприпаса талибами или «Аль-Каидой», для того чтобы применить его, нужно знать коды и смонтировать на самолете или ракете-носителе. В противном случае он может быть использован только как «грязная бомба» или радиологическое оружие.
Несколько выше риски, связанные с человеческим фактором. Один из них – возможность утечки расщепляющихся материалов на стадии производства, которую могут осуществить ученые-ядерщики. Если это будет совершаться постепенно, не исключен успех таких действий: учет всех ядерных материалов, произведенных в стране за последние 20 лет, невозможен, и прецедент А.К. Хана подчеркивает это.
Для снижения угроз такого рода в ИРП приняты Программа надежности человеческого фактора и План действий по ядерной безопасности. Государственный переворот, совершенный радикальными исламистами, в Пакистане маловероятен: на выборах они никогда не набирали более 11% голосов избирателей. Политическое убийство, провоцирующее конфликт с Индией, которое позволило бы радикалам развязать ядерную войну или взять под контроль ядерные арсеналы страны, также не имеет шансов на успех: управление ядерными активами в ИРП диверсифицировано, его осуществляют не менее 10 высокопоставленных военных и гражданских государственных чиновников, в критической ситуации замещающих друг друга.
Современная внутренняя политика страны определяется борьбой кланов. Пакистанской народной партии президента Зардари, представляющего интересы семьи Бхутто – землевладельцев Синда, противостоит «Мусульманская лига» Наваза Шарифа, поддерживаемого городской буржуазией Панджаба и главой Верховного суда Чоудхри. В этой борьбе Зардари терпит поражение. Ударом для Зардари стало вступление в силу 19 апреля 2010 г. 18-й поправки к конституции, по которой президент, потеряв право назначения губернаторов и руководителей вооруженных сил, роспуска центрального и региональных правительств, стал номинальным главой государства и может распустить парламент только по рекомендации премьер-министра.
Пока гражданские политики сражаются за власть, свыше 120 тыс. военнослужащих пакистанской армии борются с радикальными исламистами. Более 1300 человек из них погибли в боях и терактах. В конечном счете нестабильность, неизменно сопровождающая в ИРП гражданское правление, скорее всего в очередной раз закончится приходом к власти военных во главе с их лидером – главнокомандующим сухопутными войсками генералом Ашфаком Парвезом Каяни. Это засвидетельствует провал очередной попытки демократизации Пакистана под давлением извне, но для безопасности ядерных объектов и борьбы с исламистским терроризмом будет оптимальным исходом.