Власти не сдаются: в начале 2014 г. президент сменил руководство Росрыболовства. Но, глядя из Астраханской области – Мекки российского браконьерства – просвета не видно: здесь много лет воюют с миражами, а главных виновников безрыбья продуманно выводят из-под удара. Ведь не могут же специалисты не понимать очевидную большинству астраханцев вещь: нельзя вешать всех собак на простого рыбака, которому по-другому просто не выжить. И какой смысл охотиться на браконьеров, не трогая откровенно преступные каналы сбыта? Если целью является сохранение волжской фауны, то надо для начала изучить состояние великой русской реки. Вдруг окажется, что от энергетиков, нефтяников и газовиков больше вреда, чем от браконьеров?
Шумел камыш
Два года назад Владимир Путин рыбачил недалеко от впадения Волги в Каспийское море, когда мимо его катера проплыли осетры со вспоротым брюхом. Возмущённому нацлидеру объяснили, что промысловый лов осетра запрещён, сдать нелегальную рыбу некуда и браконьеры берут только икру. По словам губернатора Астраханской области Александра Жилкина, Путин потребовал от пограничников чаще применять оружие против этих нелюдей. А знаток российской действительности Дмитрий Медведев отметил, что в каждом промысловом селении на Каспии есть банды, как в Кущёвке, а ниточки от них ведут на областной и, увы, федеральный уровни. Правда, как часто бывает с громкими заявлениями премьера, на каких-то реальных оргвыводах он настаивать не стал.
Губернатор Жилкин в этом году уже встречался с Путиным в Кремле, но речь шла об экономическом подъёме области. В официальных отчётах – ни слова о браконьерах. Возможно, их уже перестреляли? В отчётах астраханских силовиков встречаются и такие: «Предупредительные выстрелы не произвели на браконьеров впечатления, и милиционеры открыли огонь на поражение. Один из браконьеров был убит, второй получил ранение. У задержанных изъяты 4 мешка сетей, 13 кг рыбы осетровых пород, 3,5 кг чёрной икры, навигационный прибор «Гармин», спутниковый телефон, патроны и затворная крышка от автомата Калашникова». Правда, эта история 2009 г. так и осталась едва ли не единственной, когда браконьера застрелили при задержании. И вовсе не слышно сообщений, что арестован кто-то из организаторов массовых поставок «левой» икры в Москву и Петербург. Или кто-то из видных чиновников уличён в связях с «рыбной мафией».
Впрочем, и мафия какая-то странная. Лично я приехал в рыбацкий посёлок в дельте Волги, признался, что журналист, но мне сразу рассказали и показали базовые премудрости бракушного (браконьерского) ремесла. Где омерта, где сицилийский галстук? Здесь всё село бракушники: половина – на постоянной основе, половина – по выходным. Ещё Пётр I (он, кстати, в Астрахани бывал) говорил, что рыбацкое дело – воровское. У некоторых ребят с той поры династия – от деда к отцу и к сыну. Правда, вспоротых ради икры осетров они списывают на дагестанцев и неких «промысловиков». Но всё равно относятся с пониманием.
– В лучшем случае на тонну осетра получается 15 кг чёрной икры, – рассказывает рыбак Валера. – Килограмм стоит 10–15 тысяч в Астрахани, 40–50 тысяч в Москве, если оптом. Кило осетра в Астрахани можно продать за 500 рублей, но рынок минимальный – промысел ведь запрещён. Тащить его за 2 тысячи километров рискованно, да и испортиться может. Я уже молчу, что его на борт брать стрёмно: с таким грузом не разгонишься, а штраф при поимке – огромный. Поэтому рыбы берут немного: 200–300 кило. Выброшенный осётр – это следствие дурацких правил игры, которые установило государство. Надо эффективно организовать приёмку рыбы по квоте и не воровать деньги на разведении. Тогда и осётр не исчезнет.
Как это нужно сделать, рыбаки представляют, похоже, лучше чиновников в Москве. Главное правило: контроль за сбытом. Если не получается эффективно ловить браконьеров в 50 притоках Волги, поросших камышом на целые километры, остаётся перекрыть им рынок. По их мнению, 80% рыбоперерабатывающих предприятий региона точно работают на браконьерской рыбе. Как это понять? Да очень просто: если квота меньше 180 т, заводик не может быть рентабельным на законных основаниях. А он живёт и процветает. Рестораны официально по 10 кг севрюги на месяц покупают, а у них каждый день в разы больше съедают. Но силовикам это почему-то неинтересно. Те же самые рыбаки показывают банки с этикетками известных производителей, в которые они вручную закатывают браконьерскую рыбу. С этим тоже никто не борется.
Просто не хочется
В Волго-Каспийском отделении Росрыболовства официальных интервью нам получить не удалось: новый руководитель Дмитрий Феоктистов – пока и.о. и с прессой до полноценного назначения решил не общаться. Равно как и его заместители. В кулуарах чиновники озвучивают давно известную позицию: дескать, экономика Астрахани в значительной степени завязана на рыбу и не нужно душить собственного производителя. Тогда зачем возмущаться браконьерством, если сам его поощряешь?
В риторике столоначальников корень всех бед – рыбак, переходящий ночью на сторону зла. Годами используются одни и те же анекдотические аргументы: якобы у браконьеров лодки быстрее, чем у рыбоохраны. И инспекторам не догнать нарушителей, которые ставят на посудины по 2–3 мощных мотора. Но, во-первых, кто закупил рыбоохране слабосильные катера? И почему на них тоже нельзя поставить несколько моторов? Во-вторых, браконьеры на катерах ходят в основном проверять ночью ловушки: порядки и секреты. А для товарного рыболовства используют байды.
Байда – это баркас 10–12 м в длину, с высокими бортами и усиленной кормой, чтобы выходить в Каспий. Его маскируют в камышах, но с воздуха при современной технике обнаружить можно – было бы желание. К тому же гружённая рыбой байда с любыми моторами современный катер не обгонит. Ещё все браконьеры ходят с навигаторами, при помощи которых находят свои сети, ловушки и спрятанные в камышах посудины. Давно существует несложная аппаратура, позволяющая пеленговать сигналы GPS, но она почему-то рыбоохраной не используется.Эффективнее часами рыскать по протокам?
Очень много разговоров о богатстве бракушников. Хороший мотор стоит под 300 тыс. рублей. Плюс лодка и навигация. Установленную сеть легко вычислить по привязанной к ней бутылке, поэтому закупают дорогие сети-невидимки. Горючка, хоть её и сливают с проходящих судов по дешёвке, всё равно обходится в 30–40 тыс. на брата ежемесячно. Даже нехитрые порядки (шесты с металлическими крючками) и секреты (ловушки с узким входом для рыбы) выходят в копеечку, потому что у каждого рыбака их десятки. Итого, чтобы начать промысел, нужно вложиться под миллион. А ещё ведь штрафы, взятки, улов в случае опасности сбрасывают за борт. Тем не менее чиновники уверенно заявляют, что браконьеры в сезон имеют по 250–500 тыс. рублей чистого дохода.
Но тогда рыбацкие деревни должны выглядеть, как Сен-Тропе. Взять для сравнения цыганских наркоторговцев: в любом городе за обвинениями в их адрес присутствуют косвенные доказательства – трёхэтажные неприступные особняки. А в дельте Волги – в основном полуживые крестьянские избы. Для защиты от наводнений и подмывов – нелепые молы из строительного мусора и старых шкафов. К ним по воздуху (так дешевле, хотя и выглядит страшно) проведён газ, дороги дикие. Так живёт «рыбная мафия»? Отсюда многие хотели бы уехать, но не за каждый такой дом дадут хотя бы комнату в Астрахани. А в доме часто живут несколько поколений людей.
Найти альтернативу рыбному промыслу удаётся немногим. Дельта Волги – это четыре района (не считая Астрахани): Камызякский, Икрянинский, Володарский, Приволжский. Их совокупное население – около 200 тыс. человек. В Икряном есть две судоверфи, в Камызяке – предприятие по производству бронежилетов. Но по большому счёту нормальной работы не найти: с советских времён многие заводы позакрывались, новых не появилось. Зато команда «Сборная Камызякского края» пробилась в высшую лигу КВН. Среди их шуток есть такая: «К нам на рыбалку приезжал Путин, но ничего не поймал. Вот вам хи-хи, а у нас единственную водолазную школу закрыли».
Капитан, капитан, напрягитесь!
Старожилы говорят, что 20 лет назад рыбы в Волго-Каспийском бассейне было в 3–4 раза больше. И если власти не предпримут эффективных мер, ещё через два десятилетия о рыбе можно будет вовсе забыть. В 2013 г. Росрыболовство решилось на креатив: ввели новые правила промышленной ловли рыбы. Владельца лодки приравняли к капитану траулера: теперь он должен получать разрешения на вылов рыбы и… вести судовой журнал.
– Журнал стандартной формы имеет графы, обязательные для заполнения, – рассказывает рыбак Алексей. – Теперь, садясь за вёсла своей деревянной лодки, я должен указать в журнале свой номер рейса и позывные. Когда я закинул удочку – отметить координаты и время спуска снасти. Все мои 200 секретов должны быть помечены именными бирками, а если какую-то из них собьёт течением, я заплачу штраф 15 тысяч рублей, как капитан судна. Будучи обычным частником, я платил за забытую книжку с правилами рыболовства 500 рублей – теперь в 30 раз больше. Я насчитал восемь организаций, которые отныне контролируют мою деятельность: прокуратура, пограничная служба, налоговая и т.д.
В итоге к началу прошлогодней путины оформить документы успели единицы, и 200 судов с возмущёнными рыбаками перекрыли реку Кизань. Они же опротестовали в суде более сотни наложенных на них штрафов, составили обращение в прокуратуру и Следственный комитет. Губернатор Жилкин распорядился упростить процедуру заполнения судового журнала. В общем, идея с новыми правилами провалилась.
Конечно, не нужно обелять рыбаков: ведь именно они выбрасывают за борт по полтонны осетра за одну ходку. Но для общества не менее важны контрмеры властей, которые сегодня неадекватны задачам. Ведь цель: не испортить жизнь бракушникам, а сохранить природу Волго-Каспийского региона. Голодный рыбак, не имеющий других вариантов заработка, будет браконьерствовать при любых штрафах. Практика показывает, что даже условные сроки никого не останавливают, если нечего кушать. Власти хотят выдавить 200 тыс. жителей из региона? Но тогда придут (уже приходят) соседи-дагестанцы. Кстати, с ними связаны пока ещё редкие случаи вооружённого сопротивления рыбоохране и пограничникам.
Чтобы достичь высокой цели, нужно развивать регион, создавать рабочие места, реально бороться с коррупцией. Вернуть икорный бизнес в правовое поле, отслеживая каналы сбыта. Это сложно. Гораздо проще гоняться по камышам за рыбаками и сетовать, какие у тех быстрые лодки. Сегодня в рыбоохране зарплата инспектора составляет около 15 тыс. рублей, да и прилетели они не с Марса, большинство – местные жители. Да, инспекторов постоянно перекидывают с участка на участок, чтобы к ним не успели привыкнуть. Но в 2013 г. оказалось, что на каждого сотрудника рыбоохраны приходится один протокол о задержании браконьера в месяц! А их могло бы быть десяток в день. По словам природоохранного прокурора Валерия Кузьменко, сократилось выявление преступлений коррупционной направленности. Сразу и не вспомнишь, когда накрывали нелегальные цеха, коптильни, пункты приёма браконьерской рыбы. Хотя был один случай: астраханская полиция нашла в городской черте (!) обливной остров на реке Кривая Балда, к которому браконьеры сделали дорогу, поставили две времянки и… шлагбаум с замком. Они решились бы на это без коррупционных связей?
По делам их узнаете
Когда говоришь с рыбаками о подлинной рыбной мафии, то разные люди называют одни и те же фамилии. Глава рыбоперерабатывающего предприятия, член областного правительства, работник прокуратуры. Конечно, народная молва не является доказательством. Но хотя бы поводом для вопросов от силовиков стать обязана. Однако за два десятилетия ни один из этих людей не был хотя бы раз допрошен в качестве свидетеля по делам о нелегальном рыбном промысле.
Власти готовы пересажать всех местных рыболовов, но при этом поощряют иногородних. В речах областных чиновников с гордостью звучит: мол, Астраханскую область за сезон посещают около 3 млн. рыбаков-любителей. Как правило, это богатые москвичи и питерцы, с которых кормятся сотни только официальных баз-санаториев в дельте Волги. По статистике, приезжие вылавливают по 10 кг рыбы, но за год это даёт 30 тыс. т – всего в полтора раза меньше квоты на промышленный вылов. И кто поверит, что столичный бизнесмен за весь отпуск наловил всего 10 кг, если каждый осётр-производитель весит в среднем 13,5 кило?
Кроме того, исчезновение рыбы может быть и не связано с рыболовством. Например, все астраханские рыбаки отмечают, что Волга обмелела. Тогда есть вопросы к энергетикам. Ведь с 1930-х годов Волга де-факто не является рекой – это цепь гигантских водохранилищ, образуемых 8 ГЭС, которые в литературе именуют «природно-техногенной системой». Теперь от истоков в Тверской области до Астрахани каждая капля воды идёт 500 дней – в 10 раз дольше, чем в начале XX века.
Как ни странно, слабо изучена загрязнённость Волги. Например, из-за застаивания воды грязь не абсорбируется, а накапливается на дне реки. Из этой среды произрастают цианобактерии, выделяющие 300 видов органических веществ, две трети которых вообще не исследованы. Соответственно, вода, поступающая в водопроводы городов, никак от них не очищается. В волжской воде содержится около 1,5 тыс. веществ, а санэпидемстанции берут пробу лишь по 20 позициям. Как показало исследование Калифорнийского университета, в Волгу сбрасывают 40% промышленных стоков России, а нагрузка на ресурсы реки в 8 раз выше, чем в среднем по стране. Причины для беспокойства всё заметнее: в городах Поволжья уровень онкологических заболеваний выше среднего на 20%. В Волге всё больше рыб-мутантов.
Создаётся впечатление, что поволжские губернаторы сознательно не поддерживают исследования Волги. Чиновников можно понять: ничего хорошего в реке точно не найдут, а разгребать им. Но ведь не делается элементарного. Ещё в 2005 г. экологи насчитали в бассейне Волги около 2,5 тыс. брошенных судов,с которых часто не слиты горючее и масла. Не менее трети из них гниют в Астраханской области, но со стороны правительства не слышно даже призывов всем миром выйти на субботник. Вместо этого звучит заранее невыполнимая идея – объявить 5-летний мораторий на рыбный промысел. Для региона это то же самое, что всей стране на 5 лет отказаться от добычи нефти и газа – Москва никогда не позволит.
Кстати, о нефти. Каспийское море – это мини-Персидский залив, в нём 10–15 млрд. т чёрного золота. Другое дело, что добыча исторически велась на юге Каспия, потому что с севера сложные условия залегания – до 4 км глубины. К тому же Каспий со стороны Астрахани очень мелководен (всего 1–3 м), и малейшая утечка нефти приведёт к массовой гибели рыбы. Но сегодня баррель необыкновенно дорог, и соображения экологии уступают.
По данным официальных источников, в Астраханской области сосредоточено 96% углеводородных запасов Южного федерального округа. К 2008 г. в разработке находились всего три месторождения из 20: газоконденсатное Астраханское, газовое Промысловское и нефтяное Бешкульское. В 2010 г. началась промышленная добыча нефти на месторождении им. Юрия Корчагина, в 2012-м оно принесло миллионную тонну. В подготовку эксплуатации Верблюжьего и Северо-Верблюжьего месторождений инвестор ежегодно вкладывает по 5 млрд. рублей. Неужели гипотетический вред для осетровых смог бы остановить этот процесс?
Говоря об экологии, нельзя забывать и про проект «Вега»: серию из 15 подземных ядерных взрывов, проведённых в 30 км от Астрахани в 1980–1984 гг. для создания газохранилищ. В 2011 г. в СМИ появились публикации о том, что большинство этих резервуаров «Газпромом» не используются и превращаются в потенциальную Хиросиму. Прошло три года. Мы уже привыкли, что чиновники сообщают нам о любом своём мало-мальском успехе. Но про «астраханскую Хиросиму» – полная тишина. Территория газохранилищ огорожена, официальных заявлений по ним нет. Хотя угрожать они могут не только осетрам.
Рыба гниёт с головы
В январе 2014 г. в отставку отправился глава Росрыболовства Андрей Крайний, на смену которому пришёл Илья Шестаков – замминистра сельского хозяйства и сын депутата Госдумы Василия Шестакова, давнего партнёра Владимира Путина по дзюдо. Отставка Крайнего давно предсказывалась: помимо непопулярного закона о рыбалке с его окружением связано несколько коррупционных скандалов.
В марте 2013 г. главу Северо-Западного управления Сергея Муравьёва осудили на шесть лет за взятку и использование подложного документа. По версии следствия, господин Муравьёв торговал должностями: кресло начальника рыбоохраны по Новгородской области он оценил в 5 млн. руб., а всего подобным образом заработал 25–30 миллионов.
Чтобы продавать должности, их нужно сначала освободить: и при Муравьёве с глаз долой отправились десятки сотрудников по всему Северо-Западу. Проводилось это под модным ныне предлогом борьбы с коррупцией! На руководящие должности пришли люди, ранее в рыбоохране не работавшие и соответствующих навыков не имеющие. Более того, следствие доказало, что в 2009 г. сам Муравьёв устроился в Росрыбловство с фиктивной записью в трудовой книжке о работе по специальности в течение пяти лет.
В ходе разработки Муравьёв показал себя человеком бывалым: деньги в разговоре называл «научной деятельностью», а для их получения втёмную использовал помощников. Для его задержания потребовалась многоходовая оперативная комбинация. Однако спустя несколько дней выяснилось, что Муравьёв уже уволен из Росрыболовства задним числом. Возмущённый Следственный комитет возбудил дело против тогдашнего главы агентства Андрея Крайнего, который объяснял скандальное увольнение Муравьёва халатностью одного из клерков. Дело против Крайнего в итоге прекратили, но накат на него стал очевиден.
Ведь день в день с возбуждением дела против Крайнего задержали главу Росрыболовства в Приморском крае Александра Иванкова за нарушения при выделении участков для товарного рыболовства. А ещё раньше за мошенничество с получением квот на лов рыбы посадили помощника Крайнего Игоря Бакулина. Эксперты считают, что весь сыр-бор из-за этих квот, которые раньше распределяли каждый год. А в 2007 г. руководителем стал Крайний, постановивший квотировать раз в 10 лет. Сам он пояснил в интервью, что раз в год у офиса агентства появлялись люди со спортивными сумками, приходившие договариваться с чиновниками. И пришло время эту практику изменить.
Поначалу Крайнему везло: Росрыболовство вывели из состава Минсельхоза и даже шли разговоры о создании министерства по делам рыбаков и охотников. Но в итоге административную войну он проиграл: агентство вернули в Минсельхоз, а статус Крайнего оказался ниже, чем замминистра. К тому же Росрыболовством вплотную занялись правоохранительные органы.