Картельные сговоры, из-за которых некоторые виды товаров и услуг в России необъяснимо дороги, – печальная реальность. О том, как антимонопольная служба борется с этим явлением, как защищают малый бизнес, и о многом другом рассказывает сегодняшний гость «Аргументов недели» руководитель ФАС Игорь АРТЕМЬЕВ.
Крым на связи
– Игорь Юрьевич, в отдельных регионах страны, например в Крыму, на Камчатке и Сахалине, мобильные операторы вынуждали абонентов платить дополнительно к обычным тарифам так называемый «роуминг». Вы призывали их отказаться от такого понятия. Как сегодня с этим обстоят дела?
– Есть положительная динамика. Операторы убрали в этих регионах «дополнительную роуминговую наценку». В тарифах появилась возможность выбрать нужную опцию и получить «домашний тариф» при поездках. Единственное – абоненту нужно подключать эти опции вручную. Почему «домашний тариф» предоставляется как опция? Потому что, к сожалению, есть регионы, где технически невозможно обеспечить услугу «как дома». Например, в Норильске доступ к сети Интернет осуществляется через ограниченный по ёмкости спутниковый канал.
Этим операторы не ограничились, и вторым этапом ввели линейку пакетных тарифных планов, которые распространяются на всю страну. Но абонентам нужно иметь в виду, что это сделали пока не все операторы, поэтому стоит внимательнее изучать условия выбранного вами тарифа.
Теперь что касается Крыма. Напомним, что в начале лета 2014 года минута звонка там стоила 19–30 рублей. Мы провели с операторами работу. И уже к январю 2015 года они унифицировали крымские расценки с предложениями в других субъектах Федерации. Сейчас абоненты, приезжающие в Крым, платят столько же, сколько дома. Тарифы тут составляют от 0 рублей (в составе пакета у МТС) до 9,95 рубля за минуту звонка – без подключённых опций.
Работа продолжается. На лето 2016 года МТС, например, включила в свои «домашние пакеты» пребывание в Крыму. А «МегаФон» и «Теlе2» ввели специальные тарифные опции – бесплатные входящие, а исходящие в 2 раза дешевле. Но эти опции нужно подключать.
Кроме того, после предупреждения ФАС России о пересмотре межоператорских расчётов крымскому сотовому оператору К-Телеком «МегаФон» получил возможность снизить тариф на звонок в 2 раза – до 5 рублей.
Картельный сговор
– ФАС выявила более тысячи фактов сговора при закупке лекарственных средств. Очевидно, что эта система порождает рост цен на препараты. Есть ли основания полагать, что в фармацевтике имеются крупные картели, которые и определяют стоимость лекарств? Занимаются ли ими правоохранительные органы?
– Как показывает наша практика, лекарственная сфера наиболее подвержена влиянию антиконкурентных практик. Недавно мы возбудили масштабнейшее дело о потенциальном лекарственном картеле, который действует практически на всей территории Российской Федерации. Признаки выявлены более чем на 700 аукционах. Мы подозреваем причастные компании в том, что они искусственно поддерживают высокую цену на аукционах по поставке лекарственных средств и медицинских изделий для государственных и муниципальных нужд. При этом часть ответчиков уже привлекались по аналогичным делам.
На аукционах с участием этих компаний начальная максимальная цена контракта на поставку лекарств и медизделий для поликлиник и больниц либо не снижалась вообще, либо снижалась минимально, не более чем на 0,5–2%.
Всю информацию по нашим картельным делам мы передаём в правоохранительные органы для последующего возбуждения дел по статье 178 УК РФ.
– Также вы связывали высокие цены на лекарства с тем, что международные компании привозят в Россию «плохие практики» – можете пояснить, что имеется в виду?
– Это когда большие транснациональные компании экономически ведут себя в своих родных странах подобающим образом, а как только выходят на другие рынки, начинают вести себя неподобающим образом. Это и монополизация рынков, и диктат цен, и навязывание невыгодных условий потребителям и контрагентам.
– Хватает ли ФАС полномочий для эффективной борьбы с монополистами и картелями?
– Хватает. При этом одним из наиболее эффективных инструментов обнаружения и сбора доказательств являются внезапные проверки.
– Насколько сильно влияние на российский рынок иностранных компаний? Вспомнить, к примеру, тех же Google и Apple.
– Базовые платформы, такие как операционные системы Google, Apple, Microsoft, безусловно, влияют на все рынки, в том числе и на российский.
Разумеется, в случае нарушений антимонопольного законодательства иностранными компаниями ФАС возбудит дело. Так, как это было с Google. При этом надо понимать, что опосредованно IT-рынок воздействует на все рынки, которые используют инновации, – это и страхование, и финансовые услуги, и транспорт, и образование, и розничная торговля. Поэтому нарушения в сфере информационных технологий сильно затрагивает состояние конкуренции в целом.
Параллельный импорт
– Весной вы говорили, что параллельный импорт в России будет разрешён. Когда следует его ожидать и какие товары первыми получат «зелёный свет»? Какой эффект окажет параллельный импорт?
– В нашей стране действует так называемый принцип национального исчерпания прав на товарные знаки. На протяжении целого ряда лет мы последовательно выступаем за то, чтобы заменить его международным принципом исчерпания прав.
Объясню, что это значит. Например, гражданин Российской Федерации законно купил за границей товар, защищённый товарным знаком. И хочет его перепродать в России. По нынешним правилам при пересечении российской границы он столкнётся с требованием таможенной службы предъявить разрешение на ввоз от владельца товарного знака. Без этого разрешения ему грозит конфискация товара и наказание – вплоть до административного и уголовного преследований.
Международный принцип исчерпания прав, за который мы боремся, отменит необходимость получения таких разрешений от правообладателей. Во-первых, это создаст предпосылки для снижения цены на брендированную продукцию. А с другой стороны, даст возможность для развития малого и среднего бизнеса. Ведь это основная категория параллельных импортёров! А сегодня малый и средний бизнес в отличие от традиционных импортёров попросту не может получить разрешения на ввоз товаров.
В ФАС регулярно поступают жалобы на злоупотребления со стороны правообладателей в отношении импортёров и дилеров. А потребитель раздражён неоправданно высокими ценами брендированных товаров, которые подчас стоят в разы дороже, чем за границей. Более того, ассортимент таких товаров сильно ограничен, а порой и вовсе имеет признаки дефицита. Я уверен, что легализация параллельного импорта позволит улучшить конкурентную среду на рынке, расширит ассортимент и снизит цены брендированной продукции.
Свою позицию мы доводили до руководства страны. Правительство РФ нас поддержало и согласилось, что международное исчерпание прав целесообразно обкатать в пилотном режиме на отдельные категории товаров. К ним я бы отнёс лекарственные препараты, медицинские изделия и автозапчасти. Более того, вопрос вынесен на наднациональный уровень. В формате Евразийского экономического союза подобные изменения законодательства необходимо принимать совместно с нашими партнёрами по Таможенному союзу.
В настоящее время ведётся разработка правовых механизмов по легализации параллельного импорта в масштабах Евразийского союза. К сожалению, сроки их согласования и утверждения неоднократно переносились. Некоторые наши партнёры до сих пор сомневаются в целесообразности внедрения параллельного импорта в Евразийском союзе. Хотя некоторые новые члены Союза, например Армения, ранее легализовали параллельный импорт в своей стране и могут в полной мере оценить все его преимущества для экономики.
И европейская, и американская судебная и административная практики гарантируют защиту исключительных прав. Однако там признают несправедливыми экономические ограничения и запреты, связанные с трансграничным оборотом оригинального и легально приобретённого импортёром товара правообладателя.
Рейды на рассвете
– Злые языки утверждают, что ФАС сознательно оказывает давление на малый бизнес, тогда как претензии к крупным компаниям, мол, смехотворные. Врут?
– Конечно, врут. Зачем нам это вообще может быть нужно? Обычно это рассказывают критиканы, имеющие с нами прямой конфликт интересов.
Разумеется, ФАС России всецело выступает за развитие малого и среднего бизнеса в России. Мы неоднократно реальными делами подтверждали, что малый и средний бизнес может видеть в ФАС опору и защиту. Чаще всего именно малый и средний бизнес жалуется нам на неправомерные действия монополий, и мы их защищаем в рамках антимонопольного разбирательства. Мы были инициаторами и авторами создания новой системы госзакупок, которая открыла доступ малому и среднему бизнесу к государственным и муниципальным закупкам.
А в этом году мы разработали законопроект, который внёс изменения в Закон о защите конкуренции. Он подписан президентом России в июле этого года. Принятые поправки ввели ограничения на признание доминирующего положения субъектов малого предпринимательства. Иными словами, чтобы малое предприятие попало в поле зрения антимонопольных органов, оно должно «высоко взлететь» и соответствовать определённым параметрам. Так, если выручка от реализации товаров за последний календарный год хозяйствующего субъекта не превышает 400 миллионов рублей, для него допустимы соглашения, запрещённые частью 4 статьи 11 «Закона о защите конкуренции». Потому что сложно предположить, что предприятие с меньшей выручкой может заключить какие-то соглашения с другим таким же предприятием, которые реально смогут как-то привести к ограничению конкуренции на рынке. Раньше предприятия среднего и малого бизнеса могли попасть под санкции чисто по формальному признаку сговора, хотя в действительности он никакого влияния на рынок не оказывал.
Кроме того, согласно этому законопроекту, наши внеплановые проверки в отношении субъектов малого предпринимательства теперь необходимо согласовывать с органами прокуратуры. Эта норма не касается проверок, проводимых в рамках расследования дел о картелях, т.н. «рейдах на рассвете».
Если посмотреть на статистику, то она наглядно показывает, что традиционно наибольшее количество дел ФАС России возбуждает в отношении органов власти. Так, в 2012 году 50% (4973) дел возбуждено в отношении органов власти, в 2013 году – 52% (5251), в 2014 году – 46,3% (4511), в 2015 году – 44% (4 тыс.).