За редким исключением философы в наше время не бывают медийными персонами. У 27-летнего кандидата философских наук Андрея КОРОБОВА-ЛАТЫНЦЕВА, преподавателя Российского экономического университета им. Плеханова и Воронежского государственного университета, есть все шансы, чтобы стать таким исключением. Его свежеиспечённая книга «Русский рэп. Философские очерки» достойна войти в число интеллектуальных бестселлеров, особенно для национально мыслящей молодёжи.
Влияние на массы
– Несколько лет назад мы опубликовали интервью с профессором-филологом Ю. Доманским, посвящённое поэзии русского рока (№340). Он в 90-е годы прошлого века начал с коллегами исследовать рок по той причине, что в стране не было «другой вменяемой поэзии». По мнению профессора, поэзия существует не сама по себе, а подразумевает наличие массового читателя. Или, если речь о песнях, наличие массового слушателя.
– Согласен. Сегодня рок и рэп могут сравниться друг с другом по силе влияния на массы, а если говорить о людях младше 30 лет и особенно о школьниках и студентах, то ничто не имеет на них такого влияния, как рэп. Я преподаю в университетах и знаю, какую музыку слушают ребята. Как заметил писатель Прилепин, рэп даёт нам словарь для общения с подростком и показывает, что для подростка актуально. Любопытно обнаружить в этом «словаре» такие темы и смыслы, как Россия, русская идея, история, Бог. Словом, не только быт, но и бытие. Конечно же, я делаю разницу между «русским рэпом», из которого выстреливает наша самобытность, и «рэпом в России», который ещё называют «рэпским рэпом».
Для нашего – перестроечного – поколения характерна духовная безотцовщина. «Где, укажите нам, Отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?» У нас не было почвы, нам не у кого было учиться. Я своего учителя встретил только в аспирантуре, и мне очень повезло, – у многих моих ровесников и людей младше меня нет учителей, на которых они могли бы ориентироваться. Группа «Каста» так сказала о нашем времени: «У новой эпохи режутся зубы из тех же мест, где раньше торчали заводские трубы…» Руины прошлой эпохи – вот место нашего взросления.
– В книге ты пишешь: «Школа и университет перестают (почти перестали) быть площадкой для серьёзного жизненного разговора, такой площадкой становится русский рэп».
– В университетах я зачастую вижу непреодолимое расстояние между студентом и преподавателем. У них нет общего языка, они не понимают друг друга и не интересны друг другу. Статус преподавателя и вообще университета сегодня крайне низок, как и вузовские зарплаты. Стать преподавателем очень непросто, даже если у тебя есть научная степень, потому что все ставки распределены между своими. Отсюда – много случайных преподавателей, уровень которых оставляет желать лучшего. Гуманитарные кафедры отмирают. А ведь образование призвано формировать ценностный фундамент общества… Ну это я о больном заговорил.
Разумеется, я не утверждаю, что рэп может заменить образование. Но я утверждаю, что рэп выполняет образовательные функции. Он даёт молодёжи язык, на котором она может говорить не только на актуальные, но и вечные темы – о судьбе России, о жизни и смерти, о религиях, о метафизике. Подростки узнают новые для себя имена, термины, исторические события, открывают целые миры. Даже образованному человеку приходится пользоваться интернет-поисковиком для понимания текстов многих наших рэперов.
Украинская рана
– Рэп не мог не отозваться на события майдана и Новороссии…
–Конечно. Например, группа «25/17» (название коллектива отсылает к 17-му стиху 25-й главы библейской книги Иезекииля. – «АН») сказала о майдане: «Все хотят свободу-суку дёрнуть за сосцы». А другие строчки из этой песни, написанной до событий на Донбассе, стали пророческими: «Мало крови, мало, прольётся ещё – жертвенная, алая выставит счёт». Очень точно высказался Диман 55 (55 – обозначение Омской области на номерах автомобилей. – «АН»): «Ты не сестра мне? Да нет, сестра, хоть и засранка». Саграда, Рем Дигга, Птаха приезжали на Донбасс с благотворительными концертами, причём Саграда ещё и доставил гуманитарную помощь. А казак и рэпер Николай Леонов погиб, сопровождая раненных в боях за донецкий аэропорт. Он оставил песню «Кукловоды Майдана»: «Брат на брата решился опустить меч – будет позорная, лютая сечь…»
– Ещё интересен Типси Тип, который родился в Кривом Роге Днепропетровской области Украины и поддерживает сторону Донбасса. Замечательные слова: «Как бы кого ни пёрло, славяне будут сильными. Никто отсюда не отвалит. Здесь была Россия».
– А в конце этого же альбома Типси Тип говорит: «Мы найдём в себе силы объединить массивы да заживём красиво, назовём это – Россия!» Я в этих строчках вижу прежде всего не идею объединения Украины с Россией, а другую мысль, очень важную. Ещё раз: в начале альбома «была Россия», а в конце – «будет Россия». России как таковой никогда нет здесь и сейчас. Россия – это всегда то, что мы потеряли, либо то, что мы должны приобрести, чего должны достигнуть, Россия как мечта, как проект, как надежда. Я называю это невыносимой русскостью бытия. В стабильности Россия не существует, она есть только тогда, когда идёт на Голгофу или когда воскресает.
Война за смыслы
– Ты говоришь, что есть «русский рэп» и есть «рэп в России», он же «рэпский рэп». Куда ты относишь самого популярного рэпера – Басту?
– В нём есть и то и другое. Иногда он бьёт прямо в яблочко. Например: «Открытая дверь, но в огороженный двор лучше как тот вор: на кресте вместе с Христом». Один из талантливейших рэперов, но не все его тексты глубоки и интересны. Есть рэперы, которые больше питаются от родной почвы и работают с ней. В их творчестве можно обнаружить мотивы Достоевского, Соловьёва, Леонтьева. Это группы «Записки неизвестного», «Грот», «25/17» и многие другие. Возможно, самый талантливый рэпер в этом отношении – Артём Саграда (группа «Соль земли»). У него встречаются настолько буквальные совпадения с мыслями русских философов, что даже дрожь берёт. Например: «Хватай сухой паёк и своё оружие! Нью-Йорк, как Карфаген, должен быть разрушен!» Это ведь К.Н. Леонтьев назвал Нью-Йорк современным Карфагеном. (В этой концепции идейная сухопутная Евразия наследует Риму и противопоставляется меркантильной морской цивилизации англосаксов, которая наследует Карфагену. – «АН»)
– Прямо-таки картина третьей мировой…
– Совершенно верно. Русский рэп обладает провидческим пафосом. Миссия пророка – нравственная, а не предсказательная. Пророк не тот, кто предсказывает, а тот, кто бичует свой народ за неправедную жизнь и в этой связи пророчит глобальную катастрофу. «Пылает Третий Рим, и мы с тобой горим вместе с ним…» И ещё: «Ты видишь это: слева НАТО, справа халифат, – надо признать: и то, и это означает ад. Следом за гей-парадами идут войска. Без воли Бога с головы не упадёт и волоска». Это тоже из Саграды.
– Ещё ты пишешь: «Даже сфера духа находится в оккупации сильными мира сего».
– Да, сейчас ведётся бой за сферу духа. Не только за землю и ресурсы, но и за смыслы. Многие важные слова утрачивают своё значение. Слово «родина» у многих почему-то вызывает смешки. То же самое со словами «почва», «кровь», «честь»… Эти смыслы необходимо спасать, как необходимо спасать, собственно, русскую классику – её сегодня мало кто читает.
– И что, рэп спасает русскую классику?
– Отчасти да, потому что делает отсылки к ней и вытаскивает из глубины проклятые вопросы, для неё характерные. Что делать? Где границы дозволенного? Есть ли Бог? Что нас ждёт? Я вижу в русском рэпе «гениальную боль за Россию».
Слышать друг друга
– Гениальную боль? Это чьё выражение?
– «Гениальная боль за Россию» – выражение Бердяева. Что у русского человека очень хорошо получается, так это страдать за страну. Особенно это удавалось нашим писателям и философам.
– Не могу не вспомнить здесь слова А. Чубайса о Достоевском и его «культе страдания»: «Я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски».
– Физическую ненависть? А я испытываю любовь к Достоевскому (не физическую). И не думаю, что у него есть культ страдания. Его герои страдают не ради страдания, а оттого, что иначе не получается. Потому что без истины жить стыдно, как писал Андрей Платонов, прямой наследник Достоевского. Вообще я считаю, отношение к русской литературе хорошо характеризует человека.
– В заключение хочу указать на недостаток твоей книги – в ней нет статьи об Оксимироне, который недавно стал открытием для людей самых разных кругов и стремительно набирает популярность. На мой взгляд, главным событием в мире отечественной музыки в прошлом году стал его альбом «Горгород» – остросюжетный и остросоциальный рэп-рассказ или рэп-роман о противостоянии мэра и писателя. Он полон двойных (составных) рифм и звучит очень актуально, в частности, песня «Слово мэра»: «Я знаю, враги утверждают, что якобы многих боюсь, что якобы я целый край оплетаю, как головоногий моллюск. Допустим, всё так. Но что будет, если уйду? Города по соседству, убрав своих деспотов, бедствуя, мрут…»
– Да, альбом крутой. Статью об Оксимироне я не включил в книгу, скажем так, по организационным причинам (обещал отдать её в один хороший журнал). Безусловно, он очень талантлив. Но, на мой взгляд, если проводить аналогии с литературой, он именно литератор, как Тургенев и Гончаров, а не мыслитель, как Толстой и Достоевский. Хотя он впрямую касается философии, например, у него есть строчка: «Забудьте Сюнь-Цзы и Лао-Цзы, ведь в этом цирке лишь два пути: суицид или стоицизм». Т.е. по сути дела он говорит о том, что греки нам ближе, роднее и понятнее, чем восточные учения. Оксимирон, конечно, западник.
Кстати, рэп – это ещё и площадка для столкновения идей и мировоззрений: западники здесь встречаются и спорят со славянофилами, либералы – с консерваторами, правые – с левыми, атеисты – с теософами и т.д. Это возможность предложить нашему обществу диалог, которого нам сегодня очень недостаёт. Мы живём во время микронарративов – малых тем, малых рассказов, нам не хватает глобальности. Мы не слышим друг друга. А рэп даёт нам такую возможность. Но это только возможность, и, для того чтобы реализовать её, нам всем необходимы усилие мысли и дерзание духа. И надежда здесь в первую очередь не на русский рэп, а на себя самих.