У знаменитого Российского кардиологического научно-производственного комплекса (РКНПК) – юбилей. Семьдесят лет назад был создан Научно-исследовательский институт кардиологии, который впоследствии был преобразован в РКНПК. Комплекс – детище академика Е.И. Чазова, чьё имя не нуждается в рекламе: авторитетный учёный-кардиолог с поистине планетарной известностью, кремлёвский доктор, чьими пациентами были сильные мира сего, и просто прекрасный врач, воспитавший немало талантливых учеников. Евгений Иванович и сейчас, многое пережив и повидав, руководит этим комплексом в Крылатском.
Но наш разговор не с ним, а с его дочерью – Ириной ЧАЗОВОЙ, профессором, президентом Российского медицинского общества по артериальной гипертонии, главным внештатным кардиологом страны, директором Института клинической кардиологии им. А.Л. Мясникова, входящего в РКНПК. О чём?
- Писатель Иван Шмелёв не раз говорил об особой русской сердечности как о высшем выражении национального мироощущения. А всё ли о сердце известно вам, кардиологам?
– К сожалению, не всё. И загадок «сердечных» ещё немало. Думаю, и у медиков, и у писателей. С формальной точки зрения сердце – это насос. В вузовских экзаменационных билетах даже вопрос есть такой: работа сердца как насоса. Мы говорим о сердце, но мы говорим и о душе. Утверждают, что душа наша находится в средостении. Это пространство между правым и левым плевральными полостями, где находятся различные жизненно важные органы. Выходит, что душа наша ближе всего к сердцу.
Что ж, верно: его работа напрямую связана с деятельностью мозга. А мозг – это эмоции, переживания… Вот почему люди недобрые, желчные или находящиеся в депрессии, подавленные, страдающие психическими расстройствами, гораздо чаще умирают от сердечно-сосудистых заболеваний.
Занимаясь кардиологией не один десяток лет, я поняла: сердце подчас ведёт себя непредсказуемо. Мы до сих пор не знаем истинных причин сердечно-сосудистых заболеваний. Мы только предполагаем, хотя, возможно, во многом и близки к истине. Я говорю не только об исследованиях и поисках российских кардиологов, но и о результатах зарубежных специалистов: поверьте, я нередко бываю за границей и хорошо знаю проблемы и достижения западных коллег. Вот почему и не уверена, что в ближайшей перспективе мы с точностью сможем предсказывать, у кого и когда могут возникнуть болезни сердца. А может, это и неплохо? Как знать. Но тайны сердца нам предстоит открывать ещё очень долго.
– О вашем выборе… Я грешным делом думал: отец настоял, и вы, что называется, под козырёк.
–А вот и нет! Он вообще мудрый, тонкий человек и прекрасный отец. Я не помню воспитательных нотаций, строгих назиданий на тему: что такое хорошо и что такое плохо. Вообще он очень скромный. Ни за что не скажешь, что перед вами нобелевский лауреат, лауреат Ленинской и Государственной премий, кардиолог с мировым именем, почётный профессор десятка знаменитых университетов; что созданный им метод тромболической терапии более чем за полвека спас жизнь миллионам больных – у нас и за рубежом. Но в выборе мною профессии – никакого давления с его стороны. И с маминой – она тоже врач.
А если уж говорить о династии – так эту дорожку протоптал не Евгений Иванович. У меня и бабушка была врачом, а прадед – искусным знахарем-травником: вся округа у него лечилась. Многих он спас. Видимо, настали сроки, и во мне «выстрелил» медицинский ген.
– В своей книге воспоминаний, выпущенной к 85-летнему юбилею Чазова, автор пишет, что в детстве мать часто брала его на свою работу в сельскую больницу. Впечатления той поры остались на всю жизнь. И этот запах – карболки, йода, эфира… А вас отец водил в клинику?
–Это не так-то просто. Напомню, что отец был тогда руководителем 4-го Главного управления при Минздраве СССР. То есть попросту кремлёвским доктором. Вот и вообразите на минуточку: папа приводит дочку на свою работу, а там ставят капельницу генеральному секретарю ЦК КПСС товарищу Брежневу или делают укол председателю КГБ товарищу Андропову. Вообразили? То-то же… Меня мама нередко брала с собой – в институт кардиологии. А папа…
Кого он только не лечил! Среди его пациентов были лидеры многих стран, видные деятели науки, культуры и искусства. У него лечились Константин Симонов, Марк Бернес, Юрий Никулин, маршалы Жуков, Рокоссовский, патриархи Пимен и Алексий II. Даже генеральный секретарь ООН У Тан. И всё же главное, наверное, в другом. Когда Евгений Иванович возглавил основанный им же Всесоюзный кардиологический научный центр (ВКНЦ) АМН СССР, и вообще – за время многолетней врачебной практики его пациентами были более 30 тысяч граждан СССР и России. Цифра, думаю, впечатляет. Именно это, считаю, и воспитывало меня, направляло в выборе профессии. А ещё – всё та же русская литература. В особенности Михаил Булгаков с его «Записками юного врача».
– Вернёмся к чазовской династии. А может, это и неплохо – когда тайны ремесла передаются из поколения в поколение? Хотя иные злые языки…
– Ну во-первых, врачевание – не ремесло, а всё же искусство. Во-вторых, эта самая «династийность» позволяет предотвратить приход в медицину случайных людей. Дети врачей знают больничную жизнь не понаслышке, видят, как напряжённо и порой самоотверженно трудятся родители. И делают осознанный выбор. Правда, и тут произошли изменения.
Если прежде более половины детей моих коллег шли учиться в мединституты, то теперь – значительно меньше. В СМИ довольно часто появляются материалы о врачебных неудачах и промахах. Их подчас раздувают – до сенсации. Согласна: история медицины – это ещё и история человеческих ошибок. Хорошо, критикуйте, но не забудьте рассказать и о достижениях. А их немало. В нашем институте проводятся уникальные операции, трудятся специалисты мирового уровня, и среди них – известнейший кардиохирург Ренат Акчурин. Он спасает не только молодых, но и пожилых людей, которым полостные операции противопоказаны.
Профессор Акчурин придумал свой способ – гибридный, и недавно продлил жизнь 90-летнему человеку. Между прочим, наш организм рассчитан лет на 120–130.
Видите, сколько ещё этому пациенту можно радоваться солнцу. К слову, ведь и академик Чазов – преклонного возраста: 86 лет исполнилось. Но он бодр, работоспособен и, как и прежде, успешно руководит своим детищем – Российским кардиологическим научно-производственным комплексом Минздрава РФ, куда входит и наш Институт клинической кардиологии имени Мясникова. А к академику Акчурину приезжают поучиться специалисты из многих ведущих европейских клиник.
Скажу так: у нас есть наработки, открытия, каких нет ещё нигде в мире. Однако с телеэкрана привычно взывают к благотворителям – просят деньги, и немалые, для лечения за границей. Да и все наши «богатые буратинки» тоже увозят капиталы в зарубежные кардиоцентры, вместо того чтобы вкладываться в отечественное здравоохранение. Но вот пример. К нам обратился один пациент, пожаловался: сделал шунтирование в Германии, а самочувствие не улучшилось. Посмотрели наши специалисты и ахнули: шунты пришиты к здоровым артериям! Так-то… К сожалению, мы избаловали наших немецких коллег. У них появилось пренебрежительное отношение: ничего, как говорится, эти русские «схавают». Главное – чтобы деньги платили.
В нашем институте число успешных так называемых черезкожных вмешательств (не полостных!) гораздо выше, чем в лучших немецких клиниках. И свои высокие технологии имеются. Поэтому грустно и обидно. Нам одного не хватает – умения подавать, рекламировать себя. С другой стороны, не станешь же везде писать, что смертность у нас – всего 0,4% в год. А у кого-то (не буду называть) – почти 12%…
Прибавьте к этому эфирный наркоз знаменитого Пирогова.
– Вы часто ссылаетесь на отца. Наверное, не так просто вырваться из его «великой тени»?
– Вовсе нет. Ведь я женщина, и у меня нет больших амбиций. Но если серьёзно, то Евгений Иванович в жизни всего добился сам. И в этом он – пример для подражания. Помогает ли мне, что я дочь самого Чазова? В чём-то да, не стану лукавить. А в чём-то, наоборот, – мешает.
Как у всякой неординарной, яркой личности, да ещё поднявшейся так высоко, у отца немало сподвижников и друзей, но хватает и врагов, завистников. Особенно это проявилось, когда затеялась перестройка-пересортица – горбачёвская, ельцинская. При Ельцине началась показушная борьба со льготами. Понятно, досталось и 4-му Главному управлению. Вместо того чтобы постараться и подтянуть всё здравоохранение до его уровня (это было тогда возможно за сравнительно небольшие деньги), просто разрушили до основания, а затем… А «затем» и не вышло.
В институте кардиологии я прошла путь от лаборанта до директора – ни одной ступени не перескочила, все «узелки» прощупала. Очевидно, поэтому как учёный-кардиолог за границей я была более известна, чем дома. Там раньше стали печатать мои статьи – особенно по артериальной гипертонии, лёгочной гипертензии.
– Если не ошибаюсь, Ирина Евгеньевна, это тема ваших диссертаций – и кандидатской, и докторской. Кто посоветовал этим заняться?
– Жизнь. После четвёртого курса я проходила практику в районной больнице Тульской области. Под началом хирурга делала первые операции – ампутация, ушивание грыжи. Однажды обратилась молодая женщина, которую измучило высокое давление. Я самостоятельно поставила диагноз, подобрала лечение. Словом, удалось одолеть болезнь. Какое чувство я испытывала? Счастье, радость, удовлетворение. В ординатуре продолжила заниматься этой темой. А по рекомендации моего учителя профессора Мухорямова сузила направление – начала исследовать лёгочную гипертензию. И вот ещё почему. Этим тяжёлым недугом в основном страдали молодые женщины, мои сверстницы. И мне было безумно жаль их – смертность почти стопроцентная. Опуская подробности, скажу: в Институте клинической кардиологии имени Мясникова были изучены механизмы возникновения болезни. На основе в том числе наших исследований созданы препараты, которые помогли больным. Кстати, с нами трудились коллеги из Германии, США, Италии.
– Что ж, тогда не было никаких санкций…
– Дались вам эти санкции! Кстати, в разгар этого западного безумия меня выбрали членом президиума Европейского общества по гипертонии. И это нормально. Ибо мировое научное сообщество сплочено достаточно сильно, и все эти грязные кровавые политические игры отторгаются медиками (и не только!) всех стран.
– Многие годы вы занимаетесь проблемами артериальной гипертонии. Встречаетесь с коллегами то в Новосибирске, то во Владивостоке, то в Брянске. Проводите, как теперь говорят, мастер-классы, делитесь богатым опытом, открытиями в этой области…
–Видите ли, самые значительные открытия были сделаны лет 10–20 назад. Cейчас время их осмысления, развития, введения в медицинскую практику. Чем мы и занимаемся. В том числе и в рамках национального проекта «Ваше здоровье – будущее России». К сожалению, лишь 20% россиян следят за своим артериальным давлением, остальные легкомысленно относятся к своему состоянию. Отсюда – инсульты в раннем возрасте, инфаркты, высокая смертность. Не зря гипертонию называют «тихим убийцей».
Однако при правильном применении лекарств в большинстве случаев можно добиться положительных результатов. Об этом мы и говорим на выездных семинарах, в которых участвуют местные специалисты. Приглашаем врачей из регионов на стажировку к нам в институт. Работаем, как говорится, и с населением. Важно изменить психологию, донести до человека: твоё здоровье – не только Божий дар, но и твоя ответственность. Перед семьёй, близкими, перед обществом. Кстати, мы благодарны Союзу журналистов России, который вместе с нами активно участвовал в выездных профилактических рейдах по регионам страны. Отмечу, что академик Чазов был там главной фигурой…
– Проект «Ваше здоровье – будущее России», о котором мы уже говорили, возник по вашей инициативе. А каким вы, известный врач, видите завтрашний день страны?
– Грядущее наше – в детях и внуках. Какими они вырастут, что впитают в души и сердца, таким оно и будет.